Порочный круг - Майк Кэри

— Больше ничего не узнал?

— Много всего! — уязвленно ответил Никки, будто я поставил под сомнение силу его ума. — Тот случай в Западной Африке оказался лишь верхушкой айсберга. В юности парень слыл настоящим бузилой и баловался разной дурью, каждый раз накачиваясь под завязку. Завербовался в армию, но и там долго не продержался — сбежал буквально за день до того, как его должны были уволить с лишением прав и привилегий. Потом стал обычным уличным хулиганом и обогатил свое криминальное досье: взлом и проникновение, разбойные нападения, нарушение общественного порядка. Иногда до суда доходило, иногда — нет.

— Но за решетку больше не попадал?

— Нет. Он слишком много путешествовал. Этакий перекати-поле. По всему миру шатался и в конце концов попал в Штаты, где связался с людьми Антона Фанке.

— Антон Фанке, кто это?

— Хочешь сказать, что никогда не слышал о Сатанинской церкви Америки? — недоверчиво спросил Никки.

— Конечно, нет.

— Фанке можно назвать религиозным скинхедом вроде Ошо[27] или Санг Мюн Муна,[28] только его последователи почитают дьявола. Ну, ты знаешь таких лидеров — посылают миллионы своих «пешек» продавать цветы в крупных аэропортах, чтобы самим иметь целый парк лимузинов и жить в центре Нью-Йорка.

— Выходит, Пис — сатанист.

— Не знаю. Говорю только, что его имя часто мелькает рядом с Фанке. Они даже в каком-то судебном разбирательстве вместе фигурировали. Подробности пока не выяснил.

Вот это уже куда опаснее. Если правы Торрингтоны, призрак Эбби нужен Пису, чтобы вернуть бывшую любовницу, но если он некромант, то дело меняется кардинальным образом.

— Спасибо, Никки, так держать!

— Ну, ты очень убедительно продемонстрировал расположение и добрую волю, а это кое-что да значит.

Он повесил трубку.

В тот момент не хотелось обдумывать ни информацию Никки, ни непонятные угрозы оборотней. Давненько у меня не было таких тяжелых понедельников! Полуживой от усталости, я заснул еще раньше, чем голова коснулась подушки.

* * *

Мне приснился кошмар. В нем фигурировали люди, которые, по-кошачьи мяукая, то и дело норовили на меня броситься, и маленькая девочка, блуждавшая по лабиринту серых камней под аккомпанемент церковных колоколов. К счастью, стоило проснуться, и жуткие подробности тут же забылись.

А вот головная боль осталась, совсем как при сильном похмелье, хотя, оглядываясь на вчерашний вечер, я не мог сказать, что перебрал. Вспоминался лишь стакан виски, который я осушил, чтобы притупить боль, когда Пен промывала мне рану лавандовым мылом и антисептиком.

Рана. Плечо неприятно саднило, но сильной боли не чувствовалось. Я осторожно потрогал ее и пошевелил рукой, чтобы понять, как она двигается. Небольшая скованность имелась, но если сравнивать со вчерашним вечером, немота практически исчезла. Будь я профессиональным пианистом, наверняка бы встревожился, а никчемной серости беспокоиться не о чем — заживет.

Шесть утра. Пен еще спала, по крайней мере в подвальных комнатах стояла тишина. Лишь изредка слышались скрип и шорох, когда Эдгар или Артур ерзали на любимых насестах и хлопали крыльями. Нил Янг пел, что ржавчина никогда не спит; вороны, видимо, тоже. Я спустился на кухню и, листая атлас Лондона, выпил три чашки кофе: нужно было составить маршрут до Темзмида. За руль садиться бесполезно: в этом случае придется ехать по туннелю Блэкуолл или пользоваться переправой в Вулидже. И то и другое — сущая морока, которая мне совершенно ни к чему. Самое разумное — доехать на метро до Ватерлоо, оттуда наземным поездом до Вулиджских доков, а дальше и пешком недалеко.

Поднявшийся ночью ветер отогнал грозовые облака прочь от Лондона, так что, когда я шел к станции Тернпайк-лейн, на улице было свежо, но солнечно, и головная боль немного отступила. Перемена погоды радовала еще по одной причине: из-за лопнувшего шва, дыры на левом плече и запекшейся на вороте крови моя шинель временно вышла из строя. Пришлось надеть единственный из оставшихся в гардеробе плащей, в котором имелось достаточно карманов для всех моих принадлежностей — рыжеватый тренч на пуговицах. В нем я чувствовал себя экспонатом выставки «Частный детектив вчера и сегодня».

В такой ранний час я не смог оформить проездной, так что пришлось купить билет в один конец. Они ведь зонные, а куда отправлюсь из Темзмида, я еще не знал. Возможно, в Паддингтон к Рози Крейц: все зависело от того, обнаружатся ли на «Коллективе» полезные мне зацепки.

По словам Бурбона, Деннис Пис когда-то был «гусем», что в переводе на нормальный язык обозначает изгоняющего нечисть, из-за особенностей работы решившего жить на воде, а не на суше. В определенный момент через «гусиную» стадию проходят все мои коллеги хотя бы для того, чтобы нормально выспаться: проточная вода останавливает призраков, и патологическая гиперчувствительность, без которой в нашей работе никак, временно притупляется. Однако, чтобы жить так долгое время, требуется особый склад характера — лично я в конце концов начинаю чувствовать себя упакованным в полиэтилен, на котором конденсируется мое дыхание.

«Коллектив» — этакий плавучий клуб на Темзе. Все изгоняющие нечисть наслышаны о нем, все хоть раз были его гостями, но для того, чтобы найти клуб, одного желания порой недостаточно. Также как «Золотое пламя», «Коллектив» можно сравнить с переходящим праздником. Если вдуматься, два заведения связывает еще одно звено, пусть даже весьма относительное и несущественное, из серии «сколько степеней отчуждения между вами и Кевином Бейконом?»[29] Только вместо «Кевином Бейконом» читайте «Пекамом Штайнером».

Штайнер — одна из немногочисленных легенд тесного мирка, в котором вращаюсь я и мои коллеги. Он стал изгоняющим нечисть задолго до того, как наша профессия вошла в моду, то есть прежде, чем неожиданный всплеск активности потусторонних сил в последнюю декаду ушедшего тысячелетия сделал специалистов вроде меня востребованными. Сосредоточившись на спиритических услугах для богатых и знаменитых, Штайнер приобрел определенную славу (или как минимум известность), а вместе с ней чертову уйму денег. Если не изменяет память, здесь как-то замешана американская наследница, покойные мужья которой принесли ей немало горя, пока Штайнер не отправил их на суд Всевышнего. В благодарность она завещала ему значительную часть состояния. После смерти дамы дети от трех ее браков предъявили иски; тяжбы длились годами, но, насколько мне известно, ни один из них не смог использовать силу закона против Пекама. К тому времени у Штайнера уже имелись три изданных книги, контракт на съемки фильма по мотивам его биографии и контрольный пакет акций компании «Изыди™», выпускавшей оборудование и расходные материалы для изгнания нечисти. В сорок шесть он удалился на покой, богатый, как Крез.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});