Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

я отчетливо слышала, так это его бахвальство о том, сколько монет он получил, выщипнув крылышко у мертвой пикси, или о том, как дворянин впустил его в свой дом, а дочь заплатила ему за то, чтобы он переспал с ней. Постоянно ощущая вкус виски на языке, я удивляюсь тому, что еще не опьянела.

– Знаешь, – начинает Венсен, отправляя ягоду в рот. Я готовлюсь к тому, что он скажет. По крайней мере, это отвлекает меня от боли в боку и ломоты в бедрах от того, что приходится сидеть верхом на лошади так, чтобы не корчиться. – Тебе не следовало уезжать вчера. По утрам я в лучшей форме. – Он подмигивает мне.

Тошнота поднимается у меня в груди от этого комментария и легкой раскачивающейся походки Берман. Ее горечь перебивает привкус виски, и я начинаю тосковать по его пряности.

– Он мне не нравится, – рычит Гидеон в сотый раз. – Его имя звучит как оленина[5].

Если бы мне не было так больно, я бы рассмеялась. Если я когда-нибудь снова увижу Илрин, я скажу ей, что мы меняем имя Венсена с «Придурок» на «Оленина».

– Ни за что, – ворчу я в ответ Венсену.

– Его крылья бесполезны и легко воспламеняются. Зажги спичку, и он вспыхнет как горящий цыпленок, – усмехается Гидеон.

Подбросив ягоду так высоко, как только может, Венсен подпрыгивает в воздух, хлопая крыльями, чтобы поймать ее ртом, прежде чем опуститься обратно на землю. Иногда мне становится жаль его, когда я смотрю, как он летает. В конце концов, его плохие летные навыки – это единственная причина, по которой он тоже оказался на попечении Ксэйлии. Вам не выиграть соревнования по популярности в своем клане, если не научитесь пользоваться своими крыльями достаточно хорошо, чтобы перенести себя на хоть на какое-то приличное расстояние.

– Если бы он действительно заботился о тебе, он бы перенес тебя с помощью крыльев. – Гидеон наблюдает, как крылатый мужчина кружится в воздухе.

– Дэкс. – Венсен приземляется. – Мне нужно отлить. Там, чуть повыше, есть ручей, возле которого мы можем сделать привал. – Он указывает на заросший кустарниками участок между двумя деревьями.

Легкая пелена начинает застилать мои глаза, и все, о чем я могу думать, – это о сне. Слишком уставшая, чтобы ответить, я киваю, направляя Берман в указанном им направлении. Венсен отталкивается от земли и летит в другую сторону, а я борюсь с желанием вскочить на лошадь и позволить ей отвезти меня на все четыре стороны.

– Я ему не доверяю. – Неприязнь Гидеона, извиваясь, проникает в мой разум, отчего я вздрагиваю. – Я не хочу, чтобы ты приближалась к нему.

Берман ржет и фыркает, когда мы поднимаемся к ручейку. Она пьет так, словно не пила уже несколько дней.

– Не тебе решать, с кем мне проводить время, – бормочу я, направляясь к ручью. Я падаю на колени, прикусывая губу, чтобы не поморщиться.

– Он эгоист и бросит тебя в огонь только для того, чтобы не испортить себе прическу.

– Что? А ты не эгоист? – парирую я, мое состояние берет верх над эмоциями. Распущенные волосы падают в ручей, когда я наклоняюсь, чтобы зачерпнуть воды. Я дрожу от холодного пота и ледяного холода жидкости, которая обжигает мою кожу. Я отдергиваю руку, прижимая ее к груди, как будто она может замерзнуть.

– Я… – начинает он говорить, но я вяло поднимаю руку, прежде чем он успевает сказать что-либо еще, и он хмурится от этого движения.

– Тебя волнует только то, что может воспрепятствовать достижению твоей цели.

Темная сила, которую я ощутила в Зарлоре, шевелится глубоко внутри меня, пуская мурашки по спине, когда тени просачиваются в уголки моего зрения и приносят с собой мысли о хаосе и разрушении. Убей ангела, шепчут они, и мне кажется, что оружие в моем кармане вибрирует.

Крепко зажмуриваясь, чтобы выбросить их из головы, я сосредотачиваю свое внимание на «оружии».

– Будь уверен, Гидеон, ты так или иначе освободишься от меня. – Такими темпами его свобода от меня только вернет его в книгу. Это не должно заставлять меня чувствовать ни капли вины, но мой предательский разум чувствует, что он не сделал ничего такого, чтобы заслужить подобную мысль.

– С кем ты разговариваешь? – кричит Венсен откуда-то сверху, и наше внимание переключается на него.

– Ни с кем, – рычу я, хватаясь за ближайшее дерево, чтобы подняться. Моя хватка ослабевает, и, хотя я знаю, что, упав, я ударюсь обо что-нибудь головой, мой затуманенный разум, похоже, не может осознать, что мне нужно как-то это предотвратить.

Что-то обвивается вокруг меня, прежде чем мое лицо ударяется о дерево.

– Я держу тебя, – шепчет Гидеон, поднимая меня на ноги.

«Мне не нужна помощь», – думаю я, отталкиваясь от него и пытаясь удержать равновесие. Смаргивая пелену, я вижу и чувствую напряжение, которое внезапно появляется на его лице.

«Определенно нужна», – рокочет у меня в голове голос, похожий на голос Гидеона, приводя мою душу в исступление. Кажется, она тянется к нему, соединяясь и вплетая в себя остатки его голоса. Ощущение его присутствия в моей голове так похоже и в то же время так отличается от той ночи, когда он завладел мной. На этот раз это почти успокаивает.

«Я схожу с ума», – думаю я, сосредотачиваясь на том, чтобы делать один шаг за другим. Я снова слышу голоса.

Гидеон смеется, когда я обхватываю рукой луку седла.

«Ты можешь лишь мечтать об этом. Но я с радостью стану ночным кошмаром, нашептывающим порочные мысли в самые темные глубины твоего разума».

Я хочу свернуться калачиком. Такое чувство, что он копается в моем сознании, раскрывая все мои секреты, чтобы вывернуть меня наизнанку, но все, что он делает, – это пристально смотрит на меня. Убирайся из моей головы, визжу я, безуспешно пытаясь подтянуться на Берман.

Глубокий гул вибрирует во мне – его голос, – покрывая мою кожу мурашками. Его руки обхватывают меня за талию с обеих сторон, обходя рану, и поднимают в седло. Я хочу извиваться под его прикосновениями, отталкивать его руки и притворяться сильнее, чем я есть на самом деле. Я не должна наслаждаться ощущением его рук на себе, мне кажется, что я совершаю грех. Как только он отпускает меня, что-то в моей душе скулит, требуя, чтобы его прикосновение вернулось.

«И все же ты та, кто преследует меня каждое мгновение бодрствования, маленькая ведьма. Но, увы, теперь ты вовсе не ведьма, не так ли?» – его слова звучат мягко и шелковисто, но за ними скрывается насмешка.

Я вздрагиваю, сжимая