Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

убивать, жажды насытиться и безосновательной потребности защитить ее, даже если это убьет меня.

Кости раскалываются и трещат, когда мои пальцы проникают под слабую кожу калиака, продвигаясь сквозь гниющую плоть и спутанный мех, пока моя рука не обхватывает его позвоночник. Зверь останавливается как вкопанный, и холодок его кожи вызывает у меня удивление, но в темноте нет места эмоциям смертных. Судьба играет злую шутку: две вещи, которые я могу чувствовать, – это ведьма и чудовище смерти.

Сила затопляет мой разум, наполняя яростью каждый уголок моего тела, – яростью за то, что он посмел причинить ей вред. Она стекает с моих пальцев в калиака.

– Умри, – рычу я. Моя тьма сотрясает организм зверя, и он рассыпается в кучку пепла.

Дэкс.

Глава 13

Останки калиака разносятся слабым ветром по пляжу. Грудь Гидеона вздымается, и его черная туника натягивается с каждым прерывистым вздохом. Его пальцы, которые мгновение назад обхватывали позвоночник калиака, зависли в воздухе, дрожа, а в воздухе разлился запах его силы. Так пахнет хаос.

Виски обжигает мне язык и опаляет легкие. Его неистовая ярость только усиливает звон у меня в ушах. Клянусь, я все еще слышу рев монстра, разрывающий мой разум в клочья, но пока я едва могу различить, где небо, а где земля.

Мое собственное прерывистое дыхание становится более синхронным с его, и у меня из носа вытекает последняя капля крови.

– Как ты это сделал? – мне с трудом удается вымолвить хотя бы слово. Я никогда не видела ничего подобного.

Он еще какое-то время пристально смотрит на свою поднятую руку, как будто пытается что-то обуздать. Я вижу только часть его лица, и все же выражение ненависти ни с чем не спутаешь.

Его пальцы крепко сжимаются в кулак, и он шепчет:

– Полагаю, мы с ним оба чудовища.

Мой рот слегка приоткрывается, я не знаю, как реагировать. Он и вправду мог быть чудовищем.

– Спасибо. – Я вкладываю всю свою энергию в то, чтобы поддерживать ровное дыхание и устойчивое положение тела, в то время как луна быстро возвращает меня в мое естественное состояние. – За то, что спас меня, – добавляю я.

– Если ты умрешь, я вернусь в книгу.

Он опускает руку и переносит вес тела, поворачиваясь ко мне лицом. Все признаки его ярости испаряются, и его взгляд перемещается с моих ног на нижнее белье, медленно поднимаясь, пока его глаза прослеживают изгиб моей шелковой сорочки там, где она прилипает к моей влажной коже. Глаза Гидеона ненадолго останавливаются на моей груди, прежде чем он поднимает их, чтобы встретиться со мной взглядом. Глинтвейн пикантно обволакивает мой язык, согревая что-то глубоко во мне.

К моим щекам приливает жар, и по моим венам разливается расплавленное желание от этого простого действия. Прошло слишком много времени с тех пор, как я в последний раз делила с кем-то постель. Я обхватываю себя руками в попытке прикрыться. Эльфам не привыкать находиться обнаженными у озера в лунном свете, но, несмотря на то что на мне сорочка, от его взгляда у меня возникает ощущение, что я иду обнаженной по улицам Зарлора. Тонкая ткань никак не помогает избавиться от ощущения его взгляда, который, кажется, раздевает меня.

Во мне зарождается иное чувство: тошнотворное, болезненное и смущающее. Его присутствие заставляет меня чувствовать себя неловко. Я даже и представить не могу, как, должно быть, выгляжу со всем этим песком, застрявшим в моих намокших волосах. Это чувство заставляет меня желать быть самым прекрасным созданием, которое он когда-либо видел, чтобы он никогда больше не подумал о другой.

Я прячу свои эмоции поглубже, потому что это невидимое «оружие» этого не заслуживает. Не сейчас, когда в воздухе витает запах гниющей плоти. Как только я услышала звук вонзающихся в грязь шипов, я побежала обратно в воду. Вот только калиак услышал движение в воде. Я находилась на волосок от смерти, но все же стою здесь с бешено бьющимся сердцем не из-за своего столкновения со смертью, а из-за тяжести его пристального взгляда.

Гидеон проводит рукой по волосам. Он отворачивается лицом к лесу, как будто высматривает еще калиаков, и во мне вспыхивает что-то похожее на разочарование. Когда он поворачивается, лунный свет отражает что-то блестящее у него на груди. Только теперь я замечаю амулет из оникса, висящий у него на шее и аккуратно спрятанный под туникой.

За него можно было бы выручить несколько увесистых монет.

Встав к нему спиной, я не могу удержаться и откашливаюсь.

– Так, – затягиваю я, чтобы нарушить неловкое молчание, и бросаюсь к своей куче одежды. – Расскажи мне еще о калиаках, – наконец произношу я, как только мне удается разложить мысли в голове по полочкам. Я твержу себе, что это из-за переживаний по поводу близости смерти и это не имеет никакого отношения к тому, как потемнели его глаза, когда они остановились на моем почти обнаженном теле.

Стягивая мокрую сорочку, я слышу, как позади меня шуршит его одежда, растягивая неловкую тишину между нами.

– Чем дольше я нахожусь в этой форме, тем больше будет появляться калиаков, – говорит он, словно пытаясь оправдать свои предыдущие колебания.

– Ясно. – Я застегиваю нижнее белье, прежде чем облачиться в то, что является моей дорожной одеждой: хлопковые бриджи, свободную тунику и тонкое платье, чтобы казаться чуть более «невинной». – Тогда нам лучше выдвигаться.

Последнее, чего я хочу, – это чтобы погибло еще больше людей. Чтобы этого избежать, я даже рискну столкнуться с чернокровниками. Благодаря луне у меня более чем достаточно энергии, чтобы ехать всю ночь, а нападение отбило всякую потребность в сне. Все, что мне нужно сделать, – это украсть лошадь, и мы сможем отправиться в Таравин.

– Нет. – Мы оба одновременно поворачиваемся. Я смотрю на него, приподняв брови в безмолвном недоумении. – Калиаки предпочитают охотиться ночью.

Его ответ сбивает меня с толку.

– Если они при охоте полагаются на свой слух, не лучше ли им охотиться днем, когда шумно?

Он качает головой.

– Типичные ведьмы, отвергают изучение истории любого другого вида, отличного от собственного, – он практически плюнул это мне в лицо. – Голод калиаков не знает границ, и все же они находят удовольствие в ночной тьме.

Похоже на другой вид, столь знакомый мне. Мой.

– Что у тебя за вендетта против ведьм? – Мое терпение из-за его постоянных попыток оскорбить меня этим словом на исходе.

– Потому что им нравится использовать силу, которая им не принадлежит. – Он делает паузу, словно раздумывая, стоит ли разъяснять подробнее. – Если ты почитаешь