Вот такое кино, или «Рабыня Изаура» отдыхает - Валентина Седлова

Самое удивительное, что здесь ко мне относились, как к своей: по-приятельски толкали в бок и просили передать горчицу, не спрашивая кидали на тарелку добавку тех блюд, что больше всего мне понравились, до неприличного угадывая мои вкусы. А я все больше напрягалась, пытаясь вычислить, в чем же тут подвох. Но не малейшего признака фальши ни в лицах, ни в голосах уловить не получилось. Неужели они и вправду приняли меня? Но мы же с Алексеем знаем друг друга всего один день!

— А кстати, в курсе, что Леша почти до трех лет не говорил? — прервала мои размышления Надя, и семейство как-то подозрительно переглянулось, а в глазах дяди Саши заплясали веселые чертики.

— Нет, — ответила я. — А что?

— Ой, это была такая история! Саш, расскажи!

— Нет, давай сначала ты. У тебя лучше получается.

— Ну, как хочешь. В общем, ребенку на днях должно исполнится три года, а он молчит, как в рот воды набрал. Деды с бабушками орут, мол, немедленно к врачам, на задержку развития намекают, Сашка смеется, как это у нас сын англичанином получился, и какому это я иностранцу глазки строила. Ну, знаешь, наверное, анекдот про английского ребенка, который заговорил только, когда тосты пригорели? А до этого, поскольку все в порядке было, молчал. Так вот: в тот знаменательный день Сашка собрался в гараж. А ко мне как раз подружка должна была зайти, а тут Лешик под ногами вертится, места себе не находит, и квартира вроде как не прибрана. Я и говорю: эй, возьми сына с собой, пусть хоть прогуляется, а то целый день взаперти сидит!

— А я что — я взял, — вставил реплику дядя Саша, меж делом разрезая на ломти домашний пирог. — Думаю, пусть заодно к железкам привыкает. Глядишь — помощник мне будет.

— Проходит, наверное, час — не больше, — продолжила Надя. — Вдруг раздается звонок. Снимаю трубку — Сашка! Я, говорит, от сторожа звоню. У меня для тебя две новости, одна другой потрясающе. Ну, думаю, видимо действительно что-то из ряда вон выходящее. Чтобы от сторожа позвонить, его минут пять надо было слезно упрашивать — ох, вредный был дядька, как сейчас помню! Я и отвечаю: давай свою первую новость. Сашка мне: Леша заговорил! Я, понятное дело, вся в чувствах, аж приплясываю с трубкой в руках. Еще бы: свершилось! Ну, кое-как успокоилась, спрашиваю: а вторая новость? А про себя думаю, что может быть более потрясающе, чем разговаривающий Лешка? Наверняка, не новость, а так, ерунда какая-то. Тут Сашка мне и выдает: знаешь, по-моему, наш сын — пьян.

— Что? — от изумления брови скакнули мне на лоб. Семейство довольно засмеялось — шутка удалась.

— На самом деле все было так, — продолжил рассказ глава семейства. — По дороге в гараж купил я себе пару бутылочек пива. Ну, чтоб традицию не нарушать. А мелкому взял газировки «Буратино», чтобы у человечка тоже праздник был. Прихожу в гараж, наливаю в один стакан пива, в другой газировку, а сам под капот. Ковыряюсь потихоньку, тут Лешка подходит ко мне, трогает за штанину и говорит: Папа! Я от неожиданности едва башкой этот чертов капот не пробил. Стою, шишку на затылке потираю, новость перевариваю. Тут Лешка снова дергает меня за штанину, показывает на зажатый в кулачке пустой стакан и опять говорит: Папа! Я, конечно, бегу ему наливать. Какую-то галиматью несу, мол, какой ты молодец сынок, да я тебе сейчас не то что газировки — мороженое куплю, разговорчивый ты мой… И тут понимаю, что стакан с газировкой стоит нетронутый. Поворачиваюсь к Лешке, а он пошатывается. У меня аж сердце екнуло! Сажусь перед сыном на корточки, а он как дохнет на меня перегаром! Причем таким, конкретным мужицким перегаром. Думаю все, хана. Надька меня за яйца на березе повесит за то, что сына споил. А с другой стороны — страшно. Я ж никогда с пьяными детьми дела не имел. Гараж закрыл, Лешку в охапку и бегом звонить.

— И чем все это закончилось? — спросила я.

— Знамо дело чем — похмельем, — ответила Надя. — Лешка отоспался, утром встает — за голову держится и тянет так жалобно: бо-бо. Ну, я его давай горячим чаем отпаивать. А Сашка, балбес, приколоться решил. Достал из холодильника бутылку пива и показывает ее Леше. Тот мигом чай в сторону отпихнул и ручонками к бутылке тянется. Ну все, думаю, воспитали алкоголика на свою голову.

— И что, он до сих пор пьет? — в притворном ужасе выкатила я глаза.

— Нет, что ты, — подмигнул мне дядя Саша. — Только когда в карты проиграет.

— И между прочим, я рада, что так вышло, — уже значительно серьезнее продолжила Надя. — Ведь Лешку с того дня как прорвало: такой болтушка стал — не угомонить. За полгода своих сверстников нагнал. Веришь — нет: в доме спокойнее стало, только когда его читать научили.

— И с той поры пиво в нашей семье считается священным напитком, — подытожил Саша. — Кстати, как насчет по чуть-чуть? Пиво чаю не помеха, а я лично — так под пирог его особенно уважаю.

Ой, мамочки, куда я попала? Послушать, так вокруг меня какие-то алкоголики собрались! Ой, а он это ведь серьезно насчет пива. Ну, была — не была? А, фиг с ним, наливайте. Если обо мне здесь и могли подумать что-нибудь не то, то поводов для этого уже было, хоть отбавляй. Достаточно вспомнить мое триумфальное появление в их прихожей…

Откровенно говоря, у меня и так шумело в голове, а уж после пива я окончательно размякла. Смолотила за считанные минуты огромный кусок изумительно вкусного пирога с начинкой — вы не поверите — из соленых огурцов, орехов, сыра, лука и каких-то пряных травок. Ну, где вы еще слышали о таких пирогах! Дядя Саша не без гордости констатировал, что очередной кулинарный эксперимент удался на славу, а мы хором это подтвердили. Потом Леша без лишних слов опять поднял меня на руки — на этот раз особо бережно и ласково, дабы не растрясти все съеденное и выпитое — и отволок в свою комнату. Я едва успела крикнуть «спасибо» гостеприимным хозяевам, а в ответ мне неслось «на здоровье, заходи еще»!…

— Слушай, меня снедает и гнетет один вопрос. Если ты мне на него не ответишь, рискую сойти с ума, — произнесла я, как только Леша сгрузил меня на кровать и закрыл за нами дверь.

— Так спрашивай, чего ждешь-то?

— А твои родители всегда так встречают твоих девчонок?

— Конечно же, нет.

Честное слово, в эту минуту я подумала, что Алексей — самый отъявленный на свете лжец. Но выразить свое возмущение этим обстоятельством не успела, поскольку он быстро продолжил:

— Видишь ли: ты — первая, кого я к себе привел и оставлю ночевать.

— Э-ээ, не сразу нашлась я, — давай по порядку: ты хочешь сказать, что я у тебя — первая? То есть, до меня у тебя никого не было?

— Почему ж это — не было? Или я похож на монаха? Просто я очень трепетно отношусь к выбору той, с кем собираюсь провести нехилый остаток свой долгой и счастливой жизни, поэтому до тебя ни одна девушка не переступала порог этой комнаты.