Рабы Парижа - Эмиль Габорио

Достойная женщина была ослеплена.

— Вероятно, кто-то ошибся адресом, — подумала она.

Каково же было ее изумление, когда Брюле, выйдя из экипажа, обратился к ней:

— Господин Андре, художник, здесь…

— Да, он живет здесь, вот уже два года. Если бы все жильцы походили на него… Платит всегда вовремя… вежлив, любезен… Только вот барышня с Елисейских Полей… ах, молодость…

Она несла все подряд, стараясь получше рассмотреть обладателя столь чудесного экипажа.

— Покажите мне его мастерскую, — прервал ее барон.

— Конечно, конечно. Это на четвертом этаже — и направо, на дверях есть вывеска, но все равно я провожу…

— Не беспокойтесь, любезнейшая, я найду.

Брюле пошел по лестнице, а мадам Пуальве осталась на пороге с открытым ртом.

— Вот так история, — думала она, — такие блестящие господа приезжают к нему, а он сейчас какой-то странный. Вот уже четыре дня ему не носят обед, а он даже не спросил. Это не может так продолжаться. Надо заботиться о человеке, имеющем таких знакомых! Он ведь такой добрый и может помочь нам открыть табачную лавочку. Но что же это за знатный незнакомец?…

Она поставила метлу у двери, решив пойти расспросить лакеев.

Брюле-Фаверлей неторопливо взбирался по лестнице.

Добравшись до последнего этажа, он собрался постучать в дверь, на которой прочел имя Андре, но обернулся, услышав позади легкие шаги.

Он увидел молодого, очень смуглого человека высокого роста. Одет тот был в длинную белую блузу, какие носят орнаментщики во время работы. В руке тот держал оцинкованное ведро с водой.

— Господин Андре… здесь? — спросил его Брюле.

— Это я, милостивый государь.

— Я хотел бы с вами поговорить.

— Что ж, пожалуйста.

Сказав это, молодой человек открыл дверь и пригласил Брюле войти.

Первое впечатление было благоприятным. Брюле понравилось открытое лицо, блестящие глаза, звучный голос.

С другой стороны, ему показался несколько странным костюм Андре.

— Во всяком случае, — подумал он про себя, — это безусловно порядочный человек.

Он, правда, никогда не предполагал, что избранник Сабины де Мюсидан может оказаться в блузе и с ведром воды в руках.

— Я должен попросить у вас прощения, — начал Андре, — что принимаю вас таким образом. Но, что поделаешь, я не богат и мне приходится самому обслуживать себя.

Все это было высказано спокойно, без иронии или хвастовства. Тон этот понравился Брюле, он улыбнулся и дружески произнес:

— Скорее это мне следует просить извинения, ведь это я вас побеспокоил. Мне рекомендовал вас один из моих друзей…

Он запнулся, не зная, что сказать дальше.

— Может быть, принц Креченци? — спросил Андре.

Едва ли Брюле знал этого известного любителя живописи, но он ухватился за это имя.

— Кажется, да. Он с таким энтузиазмом говорил о вашем таланте… Зная его отменный вкус, я захотел иметь вашу вещь…

Андре покраснел, словно незадачливый ученик.

— Я не знаю, как вас благодарить за то, что вы поверили словам принца, но, к сожалению, боюсь, что вы напрасно беспокоились…

— Почему?

— У меня в последнее время было так много работы, что сейчас нет ничего оконченного, ничего хорошего…

Брюле перебил его:

— Но это ровным счетом ничего не значит, разве в нашем распоряжении нет больше времени? Вы сможете закончить то, что у вас есть…

— Если вы мне доверяете…

— Как, если я вам доверяю! У вас же прекрасный поручитель!

— Если так, мы можем договориться…

— Странно, — думал Брюле, — я должен презирать этого мальчика, а между тем, никто не казался еще мне более симпатичным, чем он.

Так как он продолжал молчать, заговорил Андре.

— У меня более тридцати эскизов к будущим работам, возможно, какой-нибудь вам понравится…

— Давайте посмотрим, — поспешно согласился Брюле.

Ему хотелось сопоставить характер художника с его работами, поэтому он внимательно стал рассматривать наброски, развешанные по стенам.

Андре молчал, предоставив ему возможность осмотреть работы.

— Этот заказ, — думал Андре, — был бы как нельзя кстати. Ведь одного слова принца достаточно, чтобы купили даже плохую вещь не менее, чем за десять тысяч франков…

Но, как ни странно, эта перспектива не радовала его.

Он думал о том, что Сабина пообещала прислать письмо. Прошло три дня, а письма все еще не было. Он не сомневался в Сабине, но, кто знает, что могло случиться в доме Мюсиданов…

Как всякий сильный человек, он мучился от сознания своей отстраненности от решения собственной судьбы.

Тем временем Брюле окончил свой осмотр.

Да, безусловно, это был талант! Нельзя сказать, что он совсем не мучился ревностью, но он сумел победить в себе это чувство. И руку художнику он пожал с искренним чувством.

— Я пришел к вам с желанием купить картину, и я не передумал, увидев ваши работы, но мне хотелось бы, чтобы вы сами выбрали мне ее.

Андре молчал.

— Я, в принципе, выбрал эскиз, но я хотел бы знать ваше мнение.

Андре начал объяснять содержание картины, соразмерность, величину холста…

Брюле хотелось скорей закончить все это. Он чувствовал неловкость этого посещения. Доверие Андре стесняло его. Он терял чувство уверенности. К тому же он боялся попасть в неловкое положение, если Андре начнет снижать цену картины в силу ложной скромности. Но он ошибся…

— Цена картины, — начал Андре, — чисто условная. Полотно этого размера, чистое, стоит восемьдесят франков, покрытое красками, оно может не стоить ничего или…

— Десять тысяч франков будет хорошей ценой, — прервал его Брюле.

— Много, — произнес Андре.

— Так как же…

— Сейчас я почти не известен. Так что четыре тысячи — вполне хорошая цена. Но если вещь выйдет очень удачной, то я попрошу у вас шесть тысяч.

— Хорошо, — согласился барон, — считайте, что мы договорились.

Он вынул из бумажника две тысячи франков и положил их на стол.

— Вот вам аванс.

Андре покраснел.

— Вы шутите?

— Нисколько. У меня есть правила, от которых я никогда не отступаю. А, вообще-то, я бы очень хотел подружиться с вами.

— Но ведь я не смогу закончить картину раньше чем через пять, шесть месяцев! Дело в том, что у меня есть работа для господина Ганделю. Я должен сделать скульптурные украшения для дома…

— Ну и что! Я никогда не беру своих слов назад.

Андре наклонил голову в знак согласия, в душе сознавая, что эти деньги как нельзя кстати.

Брюле собрался уходить.

— У меня в собрании есть неплохая картина Мурильо, — произнес он, — если бы вы захотели, то могли бы посмотреть ее. — С этими словами он подал свою визитную карточку и вышел.

Оставшись один, Андре взглянул на нее и остолбенел. С ним сыграли довольно злую шутку, оскорбили, унизили…

Он выскочил на лестницу и, перегнувшись через перила, закричал:

— Вернитесь, милостивый государь!

Брюле сперва остановился в нерешительности, но потом быстро поднялся наверх в мастерскую.

Андре кинулся к нему:

— Немедленно возьмите назад ваши деньги!

— Но что случилось?

— Я не могу, не хочу писать для вас!

— Почему?

Брюле прекрасно понял, "почему". Он догадался, что Сабина делилась своими мыслями о нем с Андре.

— Потому, — отрезал Андре.

— Но у вас нет никаких причин для этого!

Андре растерялся. Действительно, объяснить разумно причину было невозможно. Он бы скорее умер, чем назвал имя Сабины.

— Просто мне не нравится ваша физиономия!

— Вы хотите разозлить меня, господин Андре?

— Да какая разница?

Брюле побледнел.

— Примите мои искренние извинения, господин Андре. Возможно, я, не желая того, сыграл не очень-то красивую роль. Мне надо было сразу назваться и предупредить вас о том, что мне все известно…

— Я не понимаю вас, сударь, — холодно заметил Андре.

— Прекрасно вы все понимаете. Просто вы не доверяете мне. Но мадемуазель Сабина мне все рассказала.

Андре молчал. Барон печально улыбнулся.

— Вчера, по просьбе мадемуазель Сабины, я отправил ее отцу отказ жениться на ней.

Андре понемногу приходил в себя.

— Я очень благодарен вам, — начал он.

— Не могу сказать, что мне это было приятно, но думаю, что вы поступили бы точно так же, оказавшись на моем месте.

— Безусловно.

— Так я могу надеяться, что мы — друзья?

— Да, — подтвердил Андре, — да, безусловно!

— Но, в таком случае, я должен рассказать все по порядку. Картина — только предлог, конечно. Услышав от мадемуазель Сабины о вас, я решил, что, если человек, которого она полюбила, достоин ее, я должен сделать все, чтобы ее родители приняли его. Я повторяю, что я готов предоставить в ваше распоряжение свое влияние и влияние своих друзей.