Кто следит за Амандой? - Дженел Тейлор

Ответ был однозначным. Открытка с поздравлением по случаю рождения ребенка, а внутри чек. На тысячу долларов от Уильяма Седжуика и стодолларовые чеки от Оливии и Айви. Помимо чеков ее отец и сестры также прислали цветы и мягкие игрушки. Плюшевый медвежонок от Уильяма, еще один от Оливии и очаровательный жираф от Айви.

Игрушки очень понравились Томми.

Ни одна из сестер не навестила Аманду в больнице и не попросила разрешения взглянуть на своего племянника. Обе они позвонили в тот же день, поздравили Аманду, и у каждой нашлась веская причина для отсутствия. Оливия, художественный редактор модного женского журнала, отправлялась куда-то на фотосессию с супермоделью. Айви, офицер полиции в Нью-Джерси, была занята на работе.

А ее отец, почтенный Уильям Седжуик, получив второе сообщение, в котором она передала, что очень хотела бы его увидеть и познакомить с внуком, просто прислал еще один чек, на этот раз на две тысячи долларов.

Как ни трудно было отказаться от тысячи долларов, первый чек Аманда отправила обратно. Возможно, отец решил, что своим отказом Аманда дает понять, что тысяча долларов недостаточная сумма. Возможно, второй чек, который она также вернула, был просто «отступными», знаком «оставьте-меня-в-покое».

Уильям Седжуик, состоятельный человек, за которого мать Аманды никогда не выходила замуж и с которым Аманда очень редко встречалась в течение своей жизни, насколько она могла судить, никогда не проявлял интереса ни к Аманде, ни к другим своим дочерям. Если бы он был для нее настоящим отцом, о котором она всегда мечтала, она могла бы оставить первый чек и открыть на имя Томми счет, чтобы накопить денег, на его обучение в колледже. Но принять деньги как отступные Аманда не могла. Хотя, по-видимому, чувство вины было несвойственно Уильяму Седжуику.

Она надеялась, что рождение невинного ребенка подтолкнет сестер к тому, чтобы завязать новые отношения. Но, похоже, ни Оливия, ни Айви не были в этом заинтересованы.

У них были разные матери, только одна из которых побывала замужем за Уильямом, и три сестры Седжуик жили каждая своей обособленной жизнью. Мать Аманды работала у Уильяма секретарем, но беременность и полные любви взгляды стали причиной ее перевода в другой офис. Она также отказалась принимать его отступные деньги и растила Аманду одна в Куинсе. Мать Оливии, прыткая светская львица, была в ярости, когда Уильям, несмотря на ее беременность, отказался жениться на ней. Она лихо вчинила ему миллионный иск на содержание ребенка и получила беззаботную жизнь. Мать Айви, которая раньше часто хвасталась, что ее дочь единственный законный ребенок, развелась с Седжуиком, потому что его бесконечные интрижки на стороне ставили ее в такое унизительное положение, что оставаться его женой было скорее стыдно, чем престижно. Она также была очень хорошо обеспечена и смогла вырастить Айви на достойном, как ей казалось, уровне.

Уильям никогда больше не женился. Блестящий бизнесмен не проявлял интереса к семейной жизни. Он редко встречался со своими дочерьми. В виде исключения свой двухнедельный отпуск в собственном коттедже, расположенном на южном побережье Мэна, Седжуик иногда проводил в обществе одной из дочерей. Матерям не позволялось приезжать в его владения, а поскольку каждая из женщин имела свою собственную причину желать, чтобы ее дочь каждый год получала такое приглашение, им не оставалось ничего иного, как подчиниться этим требованиям.

Несмотря на свое отрицательное отношение к Уильяму, мать Аманды считала важным, чтобы девочка могла поближе познакомиться со своими сестрами. Мать Оливии стремилась, чтобы ее дочь приобщилась к образу жизни отца – жизни «богатых и известных». А мать Айви хотела быть уверенной, что другие, как она их называла, «незаконнорожденные», дочери Седжуика получают не больше, а желательно меньше, чем Айви.

В результате сестры вовсю соперничали друг с другом, стремясь завоевать расположение отца. Это, в свою очередь, не способствовало установлению дружеских взаимоотношений между девочками.

«Насколько же разные у нас жизни», – думала Аманда, в то время как такси проносилось по туннелю Мидтауна в направлении нью-йоркского района Куинс, в котором жила Аманда. Оливия – красивая, стильная и очень обеспеченная – такая же эффектная, как и ее работа. Айви – приведя в смятение свою надменную мамашу – выбрала службу в полиции в маленьком городке штата Нью-Джерси. Она тоже была красива, но в отличие от Оливии несколько иной красотой. Земная и естественная Айви золоту и нежнейшему кашемиру, которые так любила Оливия, предпочитала джинсы и простые свитера.

И была Аманда, которая с трудом сводила концы с концами, но ее сынишка Томми стоил той душевной боли, которую причинил Аманде его отец. Если бы Аманда позволила себе задуматься над этим, то осознание параллели между ее собственным положением и любовной связью матери и Уильяма Седжуика много лет назад могло оказаться весьма мучительным.

Мучительным было и отсутствие интереса семьи, которая, похоже, не хотела поддерживать отношения с Амандой, но ее настолько переполняло чувство материнства, что она ни в коей мере не ощущала себя одинокой.

«У меня есть сын. У меня есть настоящие друзья. У меня есть крыша над головой, – не уставала повторять себе Аманда. – Да, у меня останется крыша над головой, если мне удастся убедить Анну Пилсби не увольнять меня», – поправилась она, когда машину тряхнуло на какой-то выбоине.

Врач осмотрел мальчика, и его оставили на ночь для наблюдения. Томми стало лучше, но все же это была четвертая инфекция за год.

Аманда смотрела на сына, который теперь безмятежно спал в своей кроватке, стоявшей у стены в ее спальне. Томми завозился и подложил крошечный кулачок под щеку. Сердце сжалось у нее в груди.

– Я люблю тебя, мой сладкий, – прошептала она. – Я так сильно тебя люблю.

На полу, на голубом коврике, прислонившись к кроватке, стоял голубой жираф, который прислала Айви, рядом с ним сидел медвежонок – подарок Оливии. Вид этих мягких игрушек заставил Аманду почувствовать себя почти счастливой. Когда она смотрела на жирафа и медвежонка, ей начинало казаться, что Томми все-таки небезразличен ее сестрам, что они хотели познакомиться с ним, хотели относиться к нему как к племяннику.

Аманда склонилась над кроваткой Томми и поцеловала его лобик, который теперь уже стал прохладнее. Он все еще дышал с присвистом, но, по крайней мере, его кашель звучал не так ужасно. Аманда наблюдала, как поднимается и опускается его маленькая грудь в сине-белой пижаме.