Семь кабинок - Никита Питерский

Когда ей было лет десять, мать взяла Валерию с собой на море. Именно с этого времени она с головой погрузилась во взрослый мир и его проблемы, хотя отнюдь не все, о чем говорилось и что происходило вокруг, была тогда в состоянии понять.

На пляже мать в первый же день познакомилась с какой-то теткой, крашеной блондинкой с пузцом, тоже из Ленинграда. Та даже утро встречала в ярком макияже, была говорлива и постоянно зыркала по сторонам, как будто кого-то высматривала. Из того, что она рассказывала матери, Валерия поняла, что тетке, которую звали Света, было в ту пору три­дцать семь, она недавно овдовела, прожив с мужем почти двадцать лет, у нее был маленький, моложе Валерии, сын и старуха-мать (сейчас Валерия бы очень удивилась, если бы о шестидесятилетней женщине ей кто-то сказал: «старуха»). На пляже, сразу по приезде в Пицунду, Света познакомилась с интересным мужчиной ее лет, который с места в карьер начал за ней ухаживать, и делал это так, как ей и хотелось, – церемонно и ненавязчиво. Мужчина был почти не женат, так как не жил со своей женой и собирался разводиться, еще он был силен, здоров, но неотесан, и Света, подставляя свое нежное, хоть и нестройное тело под нещадное солнце, вслух не раз высказывала беспокойство о том, как такого мужлана примут ее высокоинтеллектуальные, а главное – высокопоставленные друзья. Жить им было бы где: у нее была отличная квартира на Антона Рубинштейна, бывшая коммуналка с неслыханно дорогим по тем временам ремонтом. Парадное, правда, грязновато, зато центр, пять комнат и вид из окон. Пока она обсуждала с матерью Валерии, как ее сыну лучше называть будущего маминого мужа, к этому самому будущему мужу (который тоже был почему-то с пузцом!) приехала его будущая бывшая жена. Он сменил шорты на джинсы, надел белую рубашку и бродил с ней смирный, ни на кого не глядя и не здороваясь. Света вся извелась. Она почему-то забыла о том, что у того дяди на носу развод, и ужасно его к жене ревновала. Переводила на себя килограммы косметики, надевала свои лучшие наряды, громко и ненатурально хохотала. Она старалась постоянно держать на виду парочку, которая ходила под ручку, о чем-то тихо переговариваясь, должно быть, обсуждая, кому какое имущество достанется после развода. Когда жена наконец уехала, Света сказала маме: «Все, я должна с ним объясниться!» – но долго не могла обнаружить своего избранника и все-таки нашла его у раздаточного окошка столовой пансионата, возле очень хорошенькой и совсем молодой местной поварихи. Вечером соседняя избушка, в которой жила Света, трещала и сотрясалась, словно внутри устраивался на ночлег свирепый африканский слон. Мама почему-то злилась и повторяла: «Как будто нельзя потише! Здесь же дети!» – а наутро на пляже они обнаружили ненакрашенную, с распухшим от слез лицом Свету, которая трагическим голосом сообщила, что у него, оказывается, путевка была до вчерашнего дня, он задержался почти на сутки только ради нее, а на рассвете на автобусе уехал в Адлер, чтобы пересесть там на самолет до Москвы.

«Так он москвич?» – удивилась мама.

«Ну да, и у него очень ответственная работа. Он не сможет сразу ко мне переехать, – сокрушенно поведала Света. – Но он записал мой адрес и телефон и будет звонить, а когда сможет, приедет».

С тех пор прошло почти тридцать лет, и Валерия Павловна так и не поняла, что это было: неподражаемый пример женской глупости или хорошо разыгранный для публики спектакль одной актрисы. Потому что, став зрелой женщиной, обнаружила: даже когда ей очень хочется завести маленькую интрижку ради чисто физического удовольствия, она не может просто прыгнуть в койку к приглянувшемуся мужчине, ей обязательно нужен некий ритуал – или игра, без чего все, что происходит, кажется пресным и даже бессмысленным…

Валерия Павловна открыла дверь в туалет и не совсем твердым шагом вошла в помещение, держа в одной руке пачку 100 мм сигарет и зажигалку, а в другой – бокал красного вина.

– Да успокойся ты, – говорила она на ходу, – он тебя не бросит. Погуляет немного и вернется. Это абсолютно нормально для мужика в его возрасте…

Вслед за Валерией Павловной в помещение вошла женщина, которой эти слова предназначались. Женщине было около тридцати пяти и звали ее просто – Людок. Хоть была она высокой, длинноногой и максимально платиновой блондинкой, вполне похожей на роковую блондинку из фильма «Брильянтовая рука» в исполнении Светланы Светличной, ей не так везло с мужчинами, как Валерии, точнее, ей с ними всегда не везло. Они систематически бросали Людка в самые неподходящие для этого моменты ее жизни. И вот теперь она переживала очередной такой неожиданный разрыв.

– Не вернется, – изрекла Людок плаксиво. – Я видела ее, там вот такие. – Людок выставила руки на полметра вперед, изображая огромную грудь. – Он точно не вернется.

Валерия Павловна сделала глоток вина, с сочув­ствием посмотрела на Людка и поставила бокал на столешницу.

– Господи! Ну и что? Буфера у нее как у Сарены Ли. А что дальше? Кстати, сколько ей?

– Да в том-то и дело, что сорок. Меня на старуху променял! – выпалила Людок.

Валерия Павловна, естественно, возмутилась:

– Эй, полегче! Мне тоже сорок, ты ведь не хочешь сказать, что я старуха? Нет?

– Извини, нет! Конечно нет! Тебе вообще больше тридцати двух не дашь. – Людок про себя чертыхнулась, досадуя, что не вспомнила о возрасте подруги, когда говорила о своей счастливой сопернице.

Валерия кивнула: мол, ничего страшного, ты время от времени и похлеще номера отмачиваешь, и протянула Людку сигарету.

Эта дура ее жутко раздражала. В том, что касалось ее профессиональных качеств, Людок была на высоте, но вот когда речь заходила о личной жизни – она оставляла впечатление жалкой идиотки. Развешивала уши и раздвигала ноги Людок практически одновременно, а потому, как только у нее начинался очередной роман, Людок заводила с Валерией Павловной длинные разговоры о понимании между мужчиной и женщиной.

«Нет, ты представляешь, они больше не спят, он мне сам сказал. Нет, говорит, у меня с ней никаких отношений! И потом, в постели она его вообще никогда не устраивала. Так и сказал: секса у меня в браке практически не было».

«Ну да, он сказал, а ты поверила. Слушай, тебе не кажется, что все это уже было? И не раз».

«Что ты все время всех в чем-то подозреваешь! Я и сама кое-что в мужиках понимаю, не маленькая. Это и по постели видно. Он прямо ненасытный, мы трахаемся, пока голова не закружится. Отдохнем – и снова…»

«Он что, кончить не может, бедняжка?»

«Да нет, может, он просто китайскую методику знает, где чего зажать, сколько подождать – и привет, дальше поехали… – Она мечтательно закатила глаза. – И так здорово у нас получается, прямо из постели вылезать не хочется!»

«Ну правильно, на новенькую оно так всегда и бывает. И видитесь небось чуть не каждый день», – не без зависти вздохнула Валерия Павловна.

«Да нет, он говорит, часто вредно. Дважды в неделю – в самый раз».

«Кому? Тебе? Или ему? Ха. Ха. Ха. Да он или с женой в остальное время пересекается, или еще с кем, сама подумай!»

«Нет, ты не понимаешь. Он так искренне восхищается мной! Я же знаю мужчин, из них просто так доброго слова не вытянешь, а он – и попка у меня, говорит, восхитительная, и характер, и все такое. Ну и насчет постели. Ты, говорит, у меня такая мастерица!» – зарделась Людок.

«Ну и дура!» – в раздражении заключила Валерия Павловна. Она по опыту знала: если даже Людок застанет сейчас своего постельного гиганта с другой, она решит, что ей померещилось. Вот поди пойми этих мужчин! Да, Людок влюбчивая, но, как почти всякая блондинка, мечтает о прочно-романтиче­ских отношениях, короче, чтобы не просто секс, а со знаками внимания. Что, трудно такой чуде-юде подольше мозги пудрить и пользоваться ее неоспоримой добродетелью, да заодно и жить на всем готовом? Так нет, они не удосуживаются скрывать свои интрижки на стороне, никогда не приходят с работы как обещали, забывают про день рождения своей блондинки, а что еще хуже – дату первого свидания, которую почему-то следует отмечать чуть ли не каждый месяц. В общем, далее по списку. Ну и блондинка, какая бы крашеная она ни была, теряет терпение, пускается во все тяжкие, хотя еще не гонит, конечно, нет! Тут Валерия Павловна обычно усмехалась, ибо почему-то нисколько не сомневалась в своих преимуществах не только перед Людком, но и перед всеми блондинками вместе взятыми.

«Я как раз не дура, я ей звонила».

«Кому?»

«Жене, конечно».

«Зачем?!»

«Ну так, голос послушать. И потом, как будет отвечать. А она была очень приветлива. Сейчас, говорит, нету дома, но вы звоните, говорит, еще».

«Значит, он сегодня утром был с ней, вот она и в духе. Не понятно, что ли?» – Валерия Павловна знала, о чем говорила. Второе замужество у нее именно так и протекало – она по утрам то мурлыкала, как кошка, то бесилась и металась по квартире, как пантера. Она и сейчас удивлялась благоверному номер два, ведь ему ничего не стоило оказывать ей знаки внимания так, чтобы ей думать ни о каких любовницах не хотелось. Он был молод и хорош во всех отношениях. Да, во всех. Вспоминая второго мужа, Валерия Павловна обычно вздыхала: с ее стороны это был брак по любви. Но, похоже, только с ее.