Бремя русских - Михайловский Александр

Именно тогда, где-то в конце семнадцатого века, один из потомков верховного короля Эдуарда Брюса, спасаясь от преследования англичан, приехал в Россию и поступил на службу к русским царям. Его потомки со временем обрусели и из Брюсов превратились в Брюсовых. И вот, возможно, последний из Брюсовых сидит здесь, передо мной, и старательно учит язык моих предков. Книги по истории Ирландии, а также один экземпляр учебника гэльского языка, каким-то чудом нашлись в судовой библиотеке «Адмирала Кузнецова», где Виктор еще совсем недавно служил корабельным офицером в чине капитан-лейтенанта. Увы, если нашу древнюю и новую историю я и знаю довольно хорошо, то с языком ему практически ничем помочь не смогу. Дело в том, что разговорным языком образованных ирландцев давно уже является английский, и по-гэльски я говорю очень плохо; подозреваю, что, если Виктор осилит учебник, то его познания в нашем родном языке будут многократно превосходить мои.

С Виктором меня познакомил сам канцлер Александр Тамбовцев, сказав, что тот происходит из рода короля Эдуарда Брюса. Сначала я относился к этой информации с настороженностью и недоверием, но познакомившись с Виктором, переменил свое мнение. Его ирландская внешность и ирландская же способность выпить огромное количество любого алкоголя, при этом оставаясь трезвым, сумели рассеять мои подозрения. И тогда у меня вдруг возникла идея – почему бы не сделать Виктора нашим новым королем, если уж русский император настаивает на том, что нам непременно нужен свой монарх?

Ирландские и американские фении для этого не подходят – тех из них, в чьих жилах течет (или якобы течет) королевская кровь, на самом деле немало. Но если одного из них сделать нашим монархом, то остальные претенденты возмутятся, начнутся ссоры и междоусобицы, вплоть до гражданской войны. А если за спиной пришедшего со стороны нового короля будут маячить два самых могущественнейших государства планеты… А если именно они помогут нам отвоевать свою свободу, то проблем в молодом государстве, скорее всего, не будет.

А ведь похожая идея уже неоднократно обсуждалась в кругах наиболее монархически настроенных фениев. Вот только монарха предполагалось приглашать из Германии – там живет огромное количество королей, у которых, конечно, больше нет никакой реальной власти, зато есть титул и заслуживающая уважение родословная.

Мне эта идея никогда не нравилась – какой смысл приглашать чужого короля, у которого нет ни капли ирландской крови? Конечно, у русских императоров, как я слышал, кровь в основном немецкая. Но предок их по мужской линии – русский король Петр, который позднее принял титул императора и царствовал у них в начале восемнадцатого века, сделав Россию одним из самых сильных государств Европы.

Так что, несмотря на немецкую кровь, они остались русскими. А немец, пусть он трижды король, все-таки немец – из другой культуры и без какой-либо исторической связи с нашей землей. Тем более что Германия не собирается и палец о палец ударить ради нашей свободы. Зачем немцам сражаться и умирать за какую-то Ирландию? Да они нам ломаного пфеннига не подадут, не то что пушки или винтовки. Именно поэтому я всегда придерживался республиканских взглядов и был противником монархии.

А вот русские – совсем другие. Если они предоставят нам всю необходимую помощь… А наш новый король будет потомком не только Эдуарда Брюса, но и прапрадеда последнего короля Эйре Бриана Бора, одного из величайших королей всей Ирландии. Вот тогда мы, возможно, получим ту самую фигуру, вокруг которой можно будет объединить всю Ирландию, без разделения на образованных горожан и неграмотных поселян, а также без различия клановой принадлежности.

Когда я поделился своей идеей с югоросским канцлером, тот подумал и сказал:

– Знаете, Джон, это интересно. А как вы думаете, остальные ваши соратники согласятся на такой ход?

– Не знаю, – ответил я, – но думаю, что да. Особенно если мы освободим Ирландию, сражаясь под его знаменами.

– Или тем более под его личным командованием… – задумчиво сказал канцлер. – Ладно, Джон, посмотрим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Виктор, однако, сначала принял эту идею, как говорят русские, в штыки.

– Джон, да какой я нахрен ирландский король? Я русский! Понимаешь? – недовольно сказал он. – Мало ли что мой предок когда-то был вашим королем – это было так давно, что уже никто и не скажет, что это было на самом деле…

Однако после моих длительных уговоров и, самое главное, после одного продолжительного разговора с канцлером Тамбовцевым, Виктор все-таки согласился возглавить нашу борьбу и сесть после победы над англичанами на ирландский трон. Причем, судя по его словам, приказ поступил с самого верха, где ему было сказано: «Надо, Федя, надо!» Причём тут какой-то Федя, я так и не понял.

Виктор захлопнул учебник, взял в руки гитару и запел что-то грустное, берущее за душу: «И вот опять вагоны, перегоны, перегоны, и стыки рельс отсчитывают путь…». Так он перевел с русского на английский исполняемую им песню.

Да, поет он хорошо – что тоже немаловажно для ирландца. Конечно, гитара – не арфа, но и на ней можно наигрывать жигу или рил. Дорога нам предстоит неблизкая, попробую научить его ирландским песням; будущий ирландский король обязан знать музыку своей страны.

И тут я вдруг подумал, что ведь еще совсем недавно ирландская независимость для меня была чем-то вроде надежды на Царствие Небесное – я верил, что оно придет, но будет это нескоро, и я до этого счастливого времени не доживу.

Теперь же я уверен в том, что Ирландия уже в следующем году станет свободной, и возблагодарил Господа за то, что он послал нам этих безбашенных русских. Мы, ирландцы, совершенно такие же, и если я смогу хоть как-нибудь повлиять на это, то Ирландия всегда будет лучшим другом России. Мы, ирландцы, умеем помнить добро.

3 сентября (22 августа) 1877 года. Утро. Константинополь. Кабинет канцлера Югороссии.

Тамбовцев Александр Васильевич.

Сегодня на прием у меня записан статский советник Илья Николаевич Ульянов. Недавно я пригласил его в Константинополь, предложив пост министра просвещения Югороссии. И я очень рад, что обремененный большой семьей Илья Николаевич все же решился приехать по моему приглашению. Хотя, как доложили мне с таможни, прибыл он сюда пока что один. Видимо, семью в дальнюю дорогу брать он пока не рискнул. В общем, с его стороны это вполне правильное решение.

Моя секретарша позвонила мне из приемной и сказала, что господин Ульянов уже там и ждет моего приглашения.

– Пусть войдет, Дашенька, – ответил я. – И принесите нам чаю.

Внешне Илья Николаевич был очень похож на фотографии, которые мне приходилось встречать в книгах, посвященных его знаменитому сыну. По чуть скуластому лицу и характерному разрезу глаз можно было сделать вывод о его восточных корнях. Я вспомнил, что предки Ильи Николаевича по материнской линии происходили от крещеных калмыков. Но, как бы то ни было, Илья Николаевич – стопроцентный русский. Русский – это не национальность, русский – это состояние души.

– Добрый день, Илья Николаевич, – вежливо поздоровался я со своим гостем и представился: – Тамбовцев Александр Васильевич, к вашим услугам. А должность мою вы, наверное, уже знаете.

– Да, Александр Васильевич, знаю, – живо ответил он. – Скажу сразу: приехал я сюда потому, что меня больше всего заинтересовало ваше предложение о введении в Югороссии всеобщего начального образования. Я здесь уже второй день, немного осмотрелся, и понял, что задача эта будет архисложная…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Согласен, – кивнул я. – Но при этом она еще и архиважная.

– Разумеется, – ответил Ульянов, – но ведь у вас здесь просто вавилонское столпотворение. Тут и русские, и болгары, и греки, и турки. Это я перечислил только тех, кто населяет Югороссию в значительных количествах. И как тут проводить обучение, если даже не знаешь, на каком языке его проводить?

– Вы правы, Илья Николаевич, – ответил я, – все обстоит именно так, как вы говорите. Только деваться нам некуда – население наше должно уметь хотя бы для начала читать и писать. Разумеется, в большей своей части по-русски. Впрочем, и местные языки не будут забыты. Но общегосударственный язык у нас русский. Ведь после трагических событий, что произошли здесь совсем недавно, согласитесь, трудно заставить турка и болгарина общаться друг с другом на их родных языках. А русский язык нивелирует всю их прежнюю вражду, хотя забудется она не скоро. Впрочем, поживем – увидим.