Дистанционный смотритель. 50 текстов о российском телевидении - Ирина Петровская

Сводить счеты с наивной девушкой – легко и приятно. Особенно в качестве предупреждения другим сеятелям разумного, доброго, вечного: «Так будет с каждым, кто покусится! Сидеть, молчать, бояться!»

Но к чести Волочковой, она не побежала каяться и вопить, подобно иным представителям сильного пола, что ее не так поняли, подставили или принудили к скандальным заявлениям под гипнозом или под пытками. Не стала этого делать и первая героиня нашего сюжета, Наталья Васильева, хотя ей и ее семье теперь наверняка придется ох как не сладко. Тем не менее они, такие разные, взяли да назвали вещи своими именами. Просто, видимо, им, таким разным, стало в какой-то момент одинаково противно.

А вся эта история не столько даже про отважных женщин, сколько про жалких мужиков, которые ни на что, кроме как на борьбу с бабами, не способны. Когда-то Эдвард Радзинский в одной из своих программ рассказал про Людовика XIV, которому некая дама дала пощечину. И он – король! – не только не приказал отрубить ей голову, но взял из вазы цветок и с восхищением вручил. «У нас же, – с горечью резюмировал Радзинский, – бабу за волосы таскают, и вся страна аплодирует мужеству и лихости этого господина. И лишь женщины, да и то немногие, отваживаются на бунт в стране жалких мужчин».

17 февраля 2011

«Он пришел дать нам волю»

Иногда они возвращаются – герои вчерашних дней, изменившие ход истории. Как хорошо, что у героев иногда случаются юбилеи, на которые вынуждено откликаться даже сервильное подцензурное телевидение, вдруг вспоминающее, что не на одном лишь тандеме сошелся клином белый свет. Михаил Сергеевич Горбачев вернулся на телеэкраны после долгого отсутствия – живой, остроумный, обаятельный. Первому и последнему Президенту СССР исполнилось 80 лет.

Череду юбилейных программ открыл Владимир Познер, пригласив Горбачева в одноименную с собой программу. Михаил Сергеевич, разумеется, прекрасно понимал, что идет на Первый канал, где о нынешней власти принято говорить, как о покойнике: или хорошо, или ничего. Поэтому был поначалу немногословен и сдержан в оценках, да и беседа в основном крутилась вокруг его собственного президентства и его собственных просчетов и ошибок. Но когда Горбачев назвал одной из главных ошибок опоздание с реформированием КПСС, Познер неожиданно спросил, а нуждается ли в реформировании «Единая Россия». И Михаил Сергеевич, отбросив политес, ответил, как думает: «Я невысокого мнения об этой партии. Это плохая копия КПСС…». Познер тонко улыбнулся, но развивать тему не стал. Куда уж дальше – и так замахнулись на святое!

Вскоре, однако, замахнулись на еще более святое. Ведущий напомнил гостю его же высказывание в программе «Познер» 2008 года о позитивной роли Путина в развитии страны. А Горбачев взял да поведал о своем давнем приватном разговоре с бывшим премьер-министром Франции. Тот заметил, что Путину без авторитарных методов не обойтись, но сумеет ли он вовремя остановиться. Не получится ли, что авторитаризм в России навсегда? «Я уверен, что нет», – ответил тогда Горбачев. Сегодня же он сомневается в своей былой уверенности. Тут Познер задал еще один невозможный вопрос: надо ли выпускать Ходорковского? И Михаил Сергеевич, словно опять вспомнив, на каком канале он находится, попробовал было дипломатично выкрутиться, а в итоге сказал со всей определенностью: надо выпускать! И вновь Познер, понимающе улыбнувшись, сменил тему. Но впереди была еще фирменная «прощалка», где ведущий отважился поразмышлять о вредоносности власти, не ограниченной во времени: «Власть застилает глаза, затыкает уши и вообще плохо действует на мозги. Чем дольше человек находится у власти, тем больше и ярче это проявляется. Поэтому я-то считаю, что надо ограничить время пребывания человека во власти. Пусть будет четыре, шесть или даже двенадцать лет. Я думаю, что это очень полезно». С двенадцатью годами Познер, видимо, на мгновение опомнившись, погорячился, но поскольку только что покинувший его гость как раз сам себя ограничил во власти и потому мозгами не повредился, то, надо полагать, сие революционное послание предназначалось отнюдь не ему.

В общем, для политически стерильного Первого канала – прямо-таки жуткая крамола. Но она все же прошла в эфир, и теперь Владимир Владимирович может отчитаться перед зрителями, нетерпеливо ожидающими появления представителей оппозиции в его программе, что первая ласточка до Первого канала долетела, и если не весной, то свежим ветерком здесь ненадолго повеяло.

Впрочем, скандальные пассажи Горбачева явно были услышаны и там, где слышат и видят всё. Посему, в отличие от недавнего юбилея Ельцина, отпразднованного как событие государственной важности (были и торжественные речи обоих членов тандема, и открытие памятника на родине героя, и юбилейный концерт на государственном канале), юбилей Горбачева прошел не в пример скромнее. И как тут с не вспомнить Пушкина: «Они любить умеют только мертвых». Бориса Николаевича больше нет, никаких неприятностей он уже никому не доставит, поэтому можно и его, и «лихие 90-е» возлюбить и вознести. А Михаил Сергеевич жив-здоров, да еще и речи сомнительные, как назло, толкает. Словом, не было ни официальных празднований, ни концертов. Разве что президент принял юбиляра в своей загородной резиденции, где сообщил о награждении орденом Андрея Первозванного.

Протокольное мероприятие показали во всех новостях. Картинка получилась довольно забавная. Старший товарищ в расстегнутом пиджаке и алом галстуке сидит, слегка развалившись в золоченом кресле, и смотрит на младшего, застегнутого на все пуговицы, с веселым удивлением. А младший, совершенно не ощущая комичности мизансцены, с самым важным видом объясняет старшему смысл награды: «Я считаю, что это адекватная оценка той большой работы, которую вы проводили, будучи главой государства… Мне кажется, это имеет значение по двум причинам: вы, действительно, руководили нашей страной в очень сложный драматический период. И второе, я вижу в этом символ уважения к тому государству, которое вы возглавляли…» Михаил Сергеевич попытался пошутить: «Может, потому, что это ко мне относится, я полностью согласен». «Ну, и прекрасно», – сухо резюмировал президент, давая понять, что аудиенция окончена.

И никакой теплоты и сердечности, хотя если бы Дмитрием Анатольевичем была я, я бы, наверное, отринув протокольные условности, сказала так: «Мог ли я, в 1985 году зеленый студент, помыслить о том, что буду иметь счастье награждать САМОГО Горбачева. Мог ли мечтать, что благодаря перестройке я, простой университетский преподаватель, получу шанс вознестись на вершины власти! Да ни в жисть! Спасибо вам за все, дорогой Михаил Сергеевич. И простите нас за то, что мы пошли своим путем…»

Но, увы, не сумел президент подобрать подобающие ситуации слова и интонации. Да и незачем. Горбачев в народе по-прежнему непопулярен, а на носу новые выборы и ни к чему дразнить гусей публичной демонстрацией расположения к единственному Президенту СССР, на которого так удобно при случае повесить если не всех, то многих и многих собак.

Зато сами телевизионщики не поскупились на добрые слова и постарались воздать юбиляру по его истинным заслугам. Авторы юбилейных фильмов и программ, получившие свой личный шанс именно в горбачевские времена, теперь напоминали беспамятному в массе своей народу, что именно сделал для него Горбачев и почему его уже при жизни весь мир считает личностью исторического масштаба.

Фильм Леонида Парфенова так и называется: «Он пришел дать нам волю». Парфенов убежден: свобода – ключевой момент перестройки. Одной колбасой сыт не будешь, хотя и колбаса в конечном счете тоже появилась благодаря свободе. Парфенов подробно рассказывает, какой путь прошел Горбачев и какую страну принял в середине 80-х. И, конечно же, удивляется той свирепой неблагодарности, которой отплатил ему народ. Он-то пришел и дал нам волю, вот только большинству она оказалась до лампочки. Примерно о том же говорит и Николай Сванидзе в «Исторических хрониках». И все, включая Леонида Млечина, снявшего свой фильм к юбилею, тепло вспоминают единственную в жизни Михаила Сергеевича женщину, с утратой которой он так и не смог примириться. В финальных кадрах парфеновского фильма он со слезами на глазах исполняет песню, ей посвященную. А на вопрос анкеты Пруста в программе «Познер»: «С кем из когда-либо живших людей вы хотели бы пообщаться?» Михаил Сергеевич ответил так: «Я испытываю колоссальный дефицит в общении с Раисой… Даже хочется поверить, что ТАМ, когда мы умираем, можно встретиться».

Своей главной чертой он в той же беседе с Познером назвал человечность. А человечные политики у нас традиционно не в моде. Потому что не водились ни до, ни после Горбачева эти диковинные звери в наших северных лесах. Потому что человечность политика в массовом сознании – признак слабости. А значит, жить нам с сильными и брутальными, шепчась на кухнях о невыносимости бытия. Но и пенять потом только на самих себя. Ведь счастье было так возможно.