Дистанционный смотритель. 50 текстов о российском телевидении - Ирина Петровская

В медийном сообществе уверены: это не просто кадровые перемещения, а жертвоприношение. За митинговые страсти, прорвавшиеся на телеэкран, за жесткость оценок власти в сюжетах и программах праймового вещания НТВ кто-то должен был ответить, ведь как сказал тот же президент Медведев, какому руководителю понравится, когда его полощут.

А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо. И каждый вечер в документальном сериале «Россия от первого лица» на канале «Россия» поют гимн во славу мудрой политики государства, позволившей за последние годы перегнать Америку по производству зерна, кардинально изменить ситуацию в российском автопроме и сделать жизнь в регионах лучше и веселее. («В ряде случаев государство, действительно, лакирует жизненную ситуацию», – признал Медведев на встрече со студентами журфака. Но то ж государство, а не ТВ!) И журналисты, наконец, свободны говорить о том, что несвободны. И спорить о пользе свободы слова с пеной у рта. Смысл дискуссии быстро забывается. В памяти запечатлевается лишь она – пена.

26 января 2012 года

Беспредельно свободному ТВ требуются для декорации достойные люди

Ток-шоу – не место для дискуссий

Приличные люди все чаще отказываются от приглашений в эфир главных телеканалов страны. То, что раньше казалось престижным и почетным, теперь грозит серьезными репутационными потерями. Поэт Владимир Вишневский, посмотрев очередное ток-шоу, предложил варианты названия для нынешних телевизионных «дискуссий»: «Дайте договорить» или «Я вас не перебивал»…

Тенденция, однако, – приличные люди все чаще отказываются от приглашений в эфир большинства главных телеканалов страны. То, что раньше казалось престижным и почетным, теперь грозит серьезными репутационными потерями, не говоря уже о полной порой бессмысленности подобного «предприятия». Поэт Владимир Вишневский, посмотрев очередное ток-шоу, предложил варианты названия для нынешних телевизионных «дискуссий»: «Дайте договорить» или «Я вас не перебивал».

«И все равно на ТВ умным и достойным людям ходить надо», – считают одни, мотивируя свою позицию тем, что иначе вся «поляна» достанется ретроградам и мракобесам, которые с радостью и без всяких препятствий понесут свои дикие взгляды в темные народные массы. «Чем хуже – тем лучше», – возражают другие, предрекая скорую погибель телевидению, лишенному разума.

Я довольно долго была на стороне первых – надо, обязательно надо достойным гражданам участвовать в теледискуссиях, борясь за умы и души зрителей, еще не определившихся во взглядах и нуждающихся в точках опоры. Краткий период острых предвыборных схваток в прямом эфире обнадеживал: фарш невозможно провернуть назад, будет и на нашей улице праздник разномыслия и здравого смысла. Недолго музыка играла. После выборов форма вроде и осталась, да смысл испарился. И тогда я поняла: овчинка выделки не стоит. ТВ, как и парламент, – не место для дискуссий. В «ящике», как и в базарной склоке, побеждает не сильнейший и умнейший, а самый крикливый, самый бессовестный, тот, кому хоть плюй в глаза… Да и сами так называемые общественно-политические дискуссии все больше напоминают ток-шоу для домохозяек, где цель – поиск истины – ничто, а средство – базар-вокзал – всё. Шумим, братец, шумим, а про что шумим, не скажет и сам братец.

Ток-шоу «Исторический процесс», возвратившись в эфир после вынужденного предвыборного перерыва, понесло тяжелую утрату: не стало самого яркого сотрясателя воздуха Сергея Кургиняна, способного утопить в обильной пене всякий здравый смысл и любую тему. Его искрометный талант высоко оценила та часть аудитории, которая в ток-шоу прежде всего ценит «шоу», не слишком вслушиваясь в «ток» или «толк», то есть в содержательную часть.

Однако свято место не будет пустовать. И на вахту взамен безвременно ушедшего Кургиняна заступил один из руководителей канала «Россия» Дмитрий Киселев – опытный пропагандист, прошедший нелегкий путь от демократа-западника до патриота-охранителя государственных устоев. Он, в отличие от своего предшественника, не визжит, не пенится и не бьется в падучей, разоблачая происки врагов. Его главная задача – не давать «врагам» говорить, ловя их на слове, передергивая, сбивая с мысли, приписывая им то, что они отнюдь не имели в виду, издеваясь и высмеивая. Если же и когда «противная сторона» пытается поймать его на передергивании и прорваться сквозь яростный поток несправедливых обвинений в своей адрес, он мгновенно оборачивает претензии против самих протестующих: «Обратите внимание, и эти люди, которые выступают за свободу слова, всем затыкают рот и еще называют себя либералами».

В последнем выпуске «Исторического процесса» слушалось «Дело о политической журналистике – от Каткова до «Анатомии протеста». «Какова цель политической журналистики? – задал вопрос Киселев и сам же ответил: – Дискуссия. Либералы говорят нам о дискуссии, а топят в боях без правил».

Сказано – сделано. Только в данном случае не Сванидзе со своей командой (презренные «либералы»), а Киселев сотоварищи «потопили» программу, аудиторию и оппонентов в боях без правил. Приведенные Сванидзе примеры откровенной лжи, к которой прибегал в своей публицистике охранитель государя и государства Михаил Катков, Киселев легко оправдал цитатой кого-то из современников Каткова: «Это не ложь, а благонамеренные искажения. Если же искажения благонамеренные, стоит ли придавать значение отдельным неточностям?» Упреки Каткова в адрес русской либеральной интеллигенции, якобы действующей в интересах врагов России, киселевская команда тут же обратила на современных либералов: «Вам плевать на то, что думают русские люди, вы, квазилибералы, не любите историю своего Отечества и органически ненавидите нашу страну».

Ради красного словца и в доказательство предательской сущности нынешних либералов Киселев не пожалел и своего друга Виктора Ерофеева, приведя цитату из его романа: «Хочу, чтобы Россия раскололась на куски». «Ерофеев ваш друг?» – не поверил ушам своим Сванидзе. «Он мой личный друг, но мы остро расходимся по политическим мотивам», – подтвердил Киселев. А его сторонник Шевченко подлил масла в огонь: «Распад страны – это не мечты литературного героя, это общее место у современных политических публицистов. В 90-х об этом Галина Старовойтова говорила…»

Конец ознакомительного фрагмента.