Кредо низвергнутых: Зов долга - Марк Джамано

– Мне кто-нибудь нальет отвара в этом лагере или нет!? – Рыкнул воин на растерявшуюся охотницу, которая так и хлопала глазами, в безуспешной попытке осознать происшедшее. Девушка, трясущимися руками кинулась наполнять чашу, то и дело, проливая на землю ценнейший напиток под недовольным взглядом сурового воителя.

– Держи, тебе сейчас не помешает... – Барзак подошел к Рэйгару и вручил ему чашу с горячим ароматным напитком. Командир все это время прятал свой взгляд в черных зарослях леса, там, где бесследно растворились тени храмовников.

– Они забрали ее... – отрешенным голосом прошептал Рэйгар.

– Ну да, забрали, – лениво отмахнулся Барзак, с удовольствием поглощая содержимое своей чаши. После очередного глотка он облегченно выдохнул и опустился на ствол поваленного дерева. – Это же храмовники, друг, они делают что хотят...

– Но так быть не должно. Они не имели права! Мы архонты, и подчиняемся лишь императору! – Прогремел наполненный злостью рык Рэйгара. От переизбытка эмоций он силой сдавил крепкий сосуд в руке, отчего тот разлетелся крупными осколками, орошая землю мутной жидкостью, парящей от лесной прохлады.

Барзак сокрушенно выдохнул: – Давно говорил, что тебе пора жениться. Уже девятый цикл размениваешь, а все ходишь как неприкаянный. Эх, рано твой отец ушел из жизни, давно бы уже женил тебя на какой-нибудь смазливой аристократке. И заметь, не порченой...– бывалый охотник хотел сказать что-то еще, но поймал на себе гневный взгляд командира и примирительно выставил руки перед собой.

– Ватага, сбор пять минут! Мы выдвигаемся домой... – Крикнул Рэйгар, все так же сверкая яростью в глазах, и уже тише, так чтобы его услышал только Барзак, добавил: – Я должен увидеться с императором.

Глава 2

14 лет спустя.

– Ваше Величество, подъем! – В ушах набатом прогремел голос коменданта. Он с гулким сопением пробежал вдоль кроватей младших послушников и, по традиции, остановился возле меня. После чего с нескрываемым удовольствием ударил ногой по деревянной кроватной панели. Я проснулся еще в то мгновение, когда услышал его шаркающие шаги в коридоре казармы, но сделал вид, что пробудился именно от сотрясения кровати, и тут же нацепил маску полного страдания. Его любимую маску.

Сколько себя помню этот, мягко говоря, неприятный даамонец всегда относился ко мне по-особенному. С ним я прошел через все стадии принятия. Я и боролся с ним, и отвечал на его выходки мелкими шалостями, и злился, и игнорировал его. Все было тщетно, но лишь до тех пор, пока я в какой-то момент не приспособился. Просто приспособился.

Наверное, я зря считаю себя самым хитрым, но мой способ однозначно работает. Я делаю вид, что его поведение доставляет мне массу неудобств и страданий, чем собственно и радую этого престарелого пакостника. Это лишает меня чувства удовлетворения от собственной мести, но вместе с тем, мне не приходится вкушать более изысканные и изощренные последствия своего безобразия. Самое любопытное в этом то, что я даже не понимаю, по какой причине он ко мне цепляется. Ну да, выгляжу я не как даамонец, но это лишь потому, что я им не являюсь. Неужели этого достаточно? Даже не знаю...

– Что такое, маленький паршивец? Тебе хочется понежиться в кроватке еще немного? – Вкрадчиво, ехидным голосом чуть ли не пропел комендант.

Как у него это получается? Настолько мерзких звуков я более не слышал, а ведь уже не раз на мои глаза попадались местные монстры всевозможных форм по бесконечной градации уродства. Кстати, местные они лишь отчасти. Как твердят лекторы истории – некогда наш маленький мир был частью целого и прекрасного Срединного мира, где в относительном согласии живут потомки всех Богов. Честно признаться, для меня это все полнейшая сумятица. Мир вроде бы и один, а плоскостей и пространств у него несколько. Три, если быть точным.

Меня вот всегда забавляло описание жизни в Срединном мире. Взять то же понятие «мира и согласия», оно ведь оказалось крайне условным. Иначе как бы мы оказались здесь, в Бездне, вместе с живностью, что населяла, несомненно, прекрасные земли империи Даамон? Точнее, это касается только даамонцев. Со мной вообще все не так просто.

– Нет, мастер Аталад, я уже встаю... – картинно вымученным голосом протянул я, поднимаясь с кровати. От моего внимания не скрылось поведение собратьев, которые увлеченно снаряжались на утреннюю тренировку. Словно вместо обычной одежды послушников они облачались в боевые доспехи, а тренировкой должна стать, как минимум, кровавая сеча, из которой выберутся далеко не все. Вот все, как обычно: я принимаю удар на себя, а остальные делают вид, что ничего не происходит.

– Хм... – удовлетворенный моим ответом комендант резко развернулся на одних пятках и направился к выходу из казармы. Завидная юношеская резвость в старом теле. Храмовники вообще странные люди. Пойди еще разберись кому сколько лет. Тот же комендант выглядит сухопарым, седовласым старичком шестидесяти лет. Вот только силы в нем, я уверен, столько, что при желании комендант размажет меня по стенке еще до того, как я успею испугаться. Что для меня является очередным напоминанием – наша с ним война не более чем шутка. Серьезного конфликта я бы просто не пережил.

К тому моменту, как шаги коменданта затерялись в коридорах казармы, я уже был одет и присоединился к веренице собратьев, покидающих нашу общую ночлежку.

Стоит отметить, что к послушникам относятся дети не одного возраста. Каждый ребенок, не достигший шестнадцати лет, считается младшим. Были и такие, особо талантливые младшие, которым удавалось перескочить эту ступень. За особую силу и упорство они удостаивались чести стать постоянными членами боевых отрядов в ранге служителя. Правда, лишь в качестве разнорабочих. Этакие мастера на все руки без основного профиля. Скукотища, как по мне. Нет, ну правда, стоит ли рвать жилы, чтобы в итоге стать кормчим, уборщиком или, прости Амон, вивисектором среди надменных храмовников. Не мой формат. Моя кровь жаждет сражений, только они позволяют мне ненадолго избавиться от липкого страха. Я знаю, что чужой в этом мире и меня никогда никто не примет. Не знаю, что будет ждать впереди, но сдаваться на волю судьбе я не собираюсь.

– О чем задумался, Альм? - меня учтиво толкнули локтем. Увлеченный своими размышлениями, я как-то приспустил утреннюю тренировку и осознал себя уже в столовой, отрешенно ковыряющимся ложкой в мясной похлебке.

– Да так...