Левиафан - Валерий Ковалев

   Вахтенным снова был Ксенженко, который мурлыча что-то под нос, внимательно изучал разложенную на боевом пульте схему. При появлении командира он шагнул ему навстречу и доложил о результатах несения службы.

   - Как тут наши красавицы? - кивнул Морев на опломбированные крышки нижних аппаратов.

   - Чего им сделается? - прогудел мичман. - Лежат, ждут своего часа.

   - А это что у тебя? - ткнул Морев пальцем в схему.

   - Принцип работы электромагнитного взрывателя. Решил освежить в памяти.

   - Что ж, похвально, а где трюмный? Что-то я его внизу не видел.

   - В выгородке компрессора, товарищ командир, занимается профилактикой.

   - Да? А ну- ка, посмотрим. И спустившись на среднюю палубу, они отдраили дверь выгородки.

   Там, у массивной туши компрессора, в хитросплетениях трубопроводов и вентилей, скрючившись на пайоле, сидел трюмный и орудовал ключом на фланце одного из соединений. Увидев командира, вахтенный попытался встать и ткнулся головой в кронштейн.

   - Сиди, Дараган, сиди, - положил ему руку на плечо Морев. - Чем занимаешься?

   - Да вот, прокладку меняю, товарищ командир, - шмыгнул носом старшина. - Пробило при выходе.

   - Ну, ну, - одобрил Морев. - Давай, старшина, трудись.

   В течение последующего часа Морев обошел все отсеки и боевые посты крейсера, оставшись довольным состоянием несения вахты. Главная заслуга в этом была старпома, который отвечал за организацию несение службы на корабле и безжалостно разносил нерадивых. А такие были, как, впрочем, и везде. Многие, и в том числе офицеры, недолюбливали дотошного капитана 2 ранга, но Морева тот вполне устраивал. Старпом, как говорят, был на месте.

   Напоследок командир решил зайти на пульт ГЭУ[3], располагавшийся на нижней палубе третьего отсека. Помимо вахтенного инженера, там оказался механик и лодочный особист. Инженер объяснял старшему лейтенанту принцип управления ядерным реактором, а механик просматривал записи в рабочем журнале.

   - Вот, знакомим контрразведку с азами ядерной энергетики, - кивнул он на особиста.

   - И как вам, Геннадий Петрович, все понятно? - взглянул на того Морев.

   - В общих чертах да, - кивнул старший лейтенант. - До чего все-таки могут додуматься люди. Фантастика!

   - Это у вас первый поход?

   - Первый.

   - Ну что ж, хорошо, - сказал Морев и вышел из рубки.

   Об особистах он был невысокого мнения. И к тому были причины.

   В конце девяностых Морев служил помощником на атомоходе "Вепрь", в одном из северных гарнизонов и имел нелицеприятное общение с представителями этой конторы. Поводом к тому послужило чрезвычайное происшествие, случившееся на лодке.

   Один из торпедистов - матрос срочной службы, в ночное время, при стоянке в базе, напав на вахтенного, оглушил того и отобрал автомат. Затем, спустившись в лодку, хладнокровно расстрелял восьмерых сослуживцев и, забаррикадировавшись в первом отсеке, стал угрожать взрывом корабля. На базе сыграли тревогу и о "чп" донесли в Москву. Там всполошились, ибо угроза была реальной и взрыв мог породить катастрофу почище чернобыльской. Из столицы на военно-транспортном самолете доставили "Альфу" и после недолгих переговоров моряка уничтожили.

   А потом стали разбираться с виновными. Офицеров корабля допрашивали в контрразведке и прокуратуре, грозя всеми смертными карами. В итоге командира отдали под суд, а многих наказали и распихали по дальним гарнизонам. Мореву повезло. Отделался, как говорят, легким испугом. Но с тех пор всякое упоминание о контрразведке будило в нем скрытую неприязнь и тревогу.

   Не нравился ему и вышедший в поход вместе с экипажем, новый особист. Прежний, обслуживавший лодку несколько лет и переведенный в Североморск, нелицеприятно охарактеризовал Мореву своего коллегу и порекомендовал тому держать ухо востро.

   - Смотри, Александр Иваныч, - сказал он на прощанье. - Этот парень из "блатных" и будет рвать подметки, чтобы выслужиться перед начальством.

   В правоте слов капитана 3 ранга, Морев убедился уже через неделю в штабе, когда его к себе вызвал комдив и отчитал за потерю бдительности.

   - Не понял? - вскинул на него глаза Морев. - У меня на корабле все в порядке.

   - А это?! - побагровел адмирал и, открыв сейф, протянул капитану 1 ранга офицерскую тетрадь в черном коленкоровом переплете. - Твоего начхима, полюбуйся. Секретная, между прочим!

   - Откуда она у вас? - удивился Морев, взяв тетрадь в руки и перелистывая исписанные аккуратным почерком страницы.

   - От начальника контрразведки. По дружбе вернул. Твой особист ее в кают-компании обнаружил. После занятий. Так, что разберись с этим. Начхиму вкатай выговор с занесением, а секретчика  в трюмах потренируй, чтоб служба раем не казалась.

   - Слушаюсь, товарищ адмирал, - сказал Морев. - Разрешите идти?

   - Иди, - буркнул комдив.- И строй отношения со своим Штирлицем. Судя по всему, он не подарок.

   "Строить отношений" со старшим лейтенантом Березиным - так звали особиста, Морев не собирался, и при очередном появлении того на лодке, выразил недовольство его поведением.

   - Могли бы, предварительно сообщить об этом факте мне, Геннадий Петрович. Ведь никакого злого умысла в действиях начхима нет. Обычное разгильдяйство.

   - Прошу меня не учить, - парировал контрразведчик. - Я знаю, что делаю.

   - Ну, что ж, - вздохнул Морев. - Будем считать, что мы друг друга не поняли. А жаль.

   Завершив обход корабля и зайдя напоследок в центральный, Морев решил отдохнуть, и направился к себе в каюту. Не успел он раздеться, как послышался легкий стук в дверь.

   - Да, - с неудовольствием сказал командир.

   - Разрешите, Александр Иваныч? - возник в темном проеме механик. - Я ненадолго.

   - Ну что ж, заходи, Николай Львович, - зевнул Морев.

   - Тут такое дело, - тихо прикрыв дверь и усаживаясь на диван, доверительно произнес капитан 2 ранга. - Мне кажется, вахтенный инженер стукач.

   - С чего ты взял? - нахмурился Морев.

   - До вашего прихода мне понадобилась кое-какая информация по реактору. Захожу на пульт, а там особист о чем-то секретничает с инженером. При моем появлении сразу же сменили тему, и мой Ручкин докладывает - так, мол и так, знакомлю старшего лейтенанта с системой управления энергетической установкой. А у самого глаза бегают, как у нашкодившей суки.

   - Ну и что тут такого? - хмыкнул командир. - Мало ли у что у кого бегает?

   - А то, - наклонился к нему механик. - Я особисту это все объяснял с месяц назад, в море, на отработке. Причем, самым подробным образом.

   - М-да, - задумчиво взглянул на механика Морев. - А зачем собственно ты мне все это рассказываешь?

   - Мне сексоты в боевой части не нужны, - набычился тот.

   - И что ты предлагаешь?

   - Пока ничего. Просто докладываю.

   - В таком случае иди, и занимайся своими делами. Одного особиста на борту мне вполне достаточно.

   - Слушаюсь, - буркнул механик и, выйдя из каюты, тихо прикрыл дверь.

   Через пять минут, улегшись в постель и блаженно вздохнув, Морев спал крепким сном.

   В это же время, в пятом отсеке, на нижней койке медицинского изолятора мучился от бессонницы Березин. Отдельная каюта ему не полагалась, и контрразведчик обитал там вместе с корабельным врачом. Место это для обитания было довольно комфортным, поскольку изолятор имел отдельный гальюн с душем и сообщался с амбулаторией, оборудованной по последнему слову научной мысли. В нем имелось все, чтобы оказывать подводникам в море весь спектр медицинских услуг, начиная от лечения банальных ушибов и заканчивая несложными хирургическими операциями. Сожитель Березина - майор медицинской службы Алубин, возился в амбулатории со своим мудреным хозяйством, а старший лейтенант, предавался невеселым размышлениям.

   Он не любил свою службу и тяготился ей.

   Закончив два года назад академию ФСБ, куда Березин попал благодаря связям отца - маститого депутата Государственной Думы, он надеялся на блестящую карьеру в контрразведке. И все поначалу складывалось хорошо. Родитель, водивший близкую дружбу с одним из заместителей директора ФСБ, пристроил свое чадо на престижную должность в управление международного сотрудничества в центральном аппарате. Однако через год, попав в первую зарубежную командировку в Лондон, молодой Березин учинил там пьяный дебош в ресторане и был отозван на родину. Встал вопрос об увольнении, но снова помогли родительские связи. Неудавшегося "международника" перевели в департамент военной контрразведки и направили от греха подальше, в управление контрразведки Северного флота.

   - Пересидишь там год-другой, - напутствовал его приятель отца, - я организую тебе путевую характеристику и подыщу приличное место в Москве.