Блудные братья - Евгений Филенко

— Константин, — назвался Кратов. — Как погляжу, у вас тут не любят вопросов.

— Любят, — сказал Грегор. — Но предпочитают задавать их сами.

— Ты выглядишь не очень счастливым.

— А вам, господин Константин, понравится приглядывать за толпой сорванцов, которые никого не хотят слушать?

— Мне приходилось приглядывать за толпами самых разнообразных сорванцов. Правда, это были сорванцы с высоким сознанием социальной ответственности. Но хлопот от этого не убавлялось.

— Некоторые забывают умываться, — ворчал Грегор. — Кое-кому приходится дать по шее, чтобы доел завтрак. Не всем нравится, как готовит Мерседес, но никто не хочет занять ее место… Здесь каждая царапина может нагноиться, если ее сразу не залечить.

— Полагаю, медик у вас — взрослый?

— Медик у нас — я, — мрачно пояснил Грегор. — Натурально, если речь идет о царапинах. Или об эти девчоночьих штучках…

— О каких штучках? — не понял Кратов. Грегор посмотрел на него, как на идиота.

— Начиная с определенного возраста, у девчонок случаются такие девчоночьи штучки, — сказал он. — Это ни для кого не сюрприз… кроме вас…

— Я же не девчонка! — смущенно хмыкнул Кратов.

— …и они обычно уже знают, как себя обихаживать. Но некоторые по первости пугаются, нервничают и ведут себя, как набитые дуры. Например, просятся к мамочке. Их нужно успокоить. И я их успокаиваю. И уж скорее бы все это кончилось.

— Наверное, тебе не обязательно быть медиком, — осторожно заметил Кратов.

— Я имел в виду административные обязанности, — поправил его Грегор. — Если бы они сгорели синим пламенем, я бы не заревел. Все остальное меня не тяготит. — Он тоскливо вздохнул. — Медиком мне быть обязательно. Потому что я хочу быть медиком. Я могу объяснить самой глупой девчонке, что с ней творится и как ей при этом нужно себя вести. И сделаю это так, что ни я не буду краснеть, ни она. Вот вы, господин Константин, сумеете?

Кратов отрицательно покачал головой.

— А я умею, — сказал Грегор без намека на бахвальство. — Но пока что я валяю дурака и корчу из себя губернатора острова, и у меня стоит вся работа.

— Ты тоже занимаешься… э-э… разведением бионтов?

— Можно сказать и так. Но мои бионты не скачут по острову, как некоторые и, не стучат в окна по ночам и не пугают малолеток. Хотя единорог мне нравился, — признался Грегор. — Мои бионты умещаются в капле питательного раствора. Причем все сразу.

— И они так же безобидны, как и малы?

— Натурально. Я работаю под научным руководством доктора Спанкмайера из Ханойского вирусологического центра Моя тема — повышение иммунной сопротивляемости человеческого организма к внешней вирусологической агрессии произвольной природы. Объяснить?

— Буду признателен.

— Наша с доктором Спанкмайером задача — чтобы вы никогда и ни в каких условиях ничем не заболели. Чтобы вашу внутреннюю иммунную защиту ничем нельзя было прошибить.

— Вообще-то, я к своему организму претензий не имею. Мне доводилось с ним бывать в очень странных местах, и он меня, как правило, не подводил.

— Я вижу, — проницательно сказал Грегор. — «Загар тысячи звезд»… Но вам повезло, что вы невосприимчивы к некоторым видам аллергенов. Другим людям повезло меньше. И есть еще такая неприятная штука — кванн.

— Это верно, — согласился Кратов. — Иммунной защиты от кванна пока не существует.

— Если мне… нам повезет, она появится.

— Ты хочешь сказать, что на этом острове, битком набитом детьми, ты проводишь эксперименты с культурой кванна?! — ахнул Кратов.

— Провожу, натурально, — пасмурное лицо Грегора озарилось слабой улыбкой. — Чтобы вас успокоить, добавлю, что это ослабленная культура штамма «Горгона Икс Пять».

— Слава богу, — с иронией заметил Кратов. — Я уж испугался, что это «Икс Шесть»…

— Такого штамма нет в природе, — хмуро возразил Грегор. Затем вдруг оживился: — А, понял, это вы так шутите. Так вот: «Горгона Икс Пять» хранится ничуть не хуже кощеевой души, так что наружу ей никак не выбраться. — Выражение кратовского лица все еще трудно было назвать беззаботным, и Грегор добавил: — Да будет вам! Я работаю в основном с моделями, на фига мне сдался настоящий кванн…

За спинай у него уже минуты две переминался с ноги на ногу, старательно шмыгал носом, вздыхал и вообще разнообразно страдал на публику добрый молодец лет десяти с небольшим.

— Хорошо, господин губернатор, — сказал Кратов. — Теперь быстренько скажите, что мне можно, а что нет, и я не стану вас более обременять своим присутствием.

— Странный вопрос, — хмыкнул Грегор. — Вы же взрослый, значит — делайте, что хотите. Ну, я не знаю… Купайтесь, загорайте. Только постарайтесь не покидать территорию Фермы.

— Это почему?

— А потому, что вся остальная территория как была, так и остались дикими джунглями Индокитая. И здесь даже водятся ядовитые змеи. Вы умеете обращаться с ядовитыми змеями?

— И с неядовитыми тоже… не умею.

— Ну вот, видите! Так что если вас укусит какой-нибудь «элафе мандарина»… — Грегор замолчал и выжидательно посмотрел на Кратова.

— … я сей же секунд обращусь к вам, док, — закончил тот.

— Мимо, — равнодушно сказал Грегор. — Дайте ему по башке и протрите место укуса своим любимым одеколоном. С остальным защитные силы вашего организма управятся сами. Это мандариновый полоз, очень красивый, но совершенно безвредный. И с какой стати ему вас кусать? Разве вы крыса?

— Полагаю, нет, — сказал Кратов с облегчением.

Кем-то забытый гравискейт был небрежно прислонен к высокой жердяной ограде. Индикатор готовности на загнутом кверху носке (что делало его похожим на лыжу для могула или скорее на позабытую джинном персидскую туфлю семидесятого размера) едва заметно тлел.

— Можно я возьму это? — спросил Кратов в пространство. Не дождавшись ответа, он подхватил скейт подмышку и бодро зашагал вдоль ограды. Оттуда доносились невнятные басовитые звуки темного происхождения. Жесткая, не то подстриженная, не то объеденная трава, хрустела под ногами. Какое-то время над головой кругами летала фантастических размеров красная с черным бабочка. Кратов даже попытался с нею заигрывать, но вскорости отвлеклась на прилепившиеся к стволу дерева нежно-розовые цветы (каждый величиной с суповую тарелку и соответственно пахнущий, кстати, чем-то вроде перестоявших щей). А на место бабочки заступили мелкие, но чрезвычайно шумные, наглые и тоже ярко размалеванные мухи.

Для своих упражнений Кратов выбрал лужайку поровнее. Стыдливо озираясь, установил одну ногу на скейт, а другой легонько оттолкнулся. Снаряд дрогнул, ощутимо напрягся и приподнялся над примятой травой сантиметров на десять. На устойчивое парение это никак не походило. Да и равновесием здесь не пахло… Кратов спрыгнул и суетливо замахал руками, ловя с готовностью прянувший кверху скейт. Ему удалось это в самый последний момент.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});