Сто лет жизни в замке - Жюльетта Бенцони

Граф де Кастеллан хотел устроить в Марэ зверинец наподобие того, что мы можем наблюдать сегодня в Туси. Он хотел поселить там экзотических животных. «Я уже воображал, как на заходе солнца их выводят на цветочные клумбы негры в красных тюрбанах. К сожалению, мне не хватило времени, чтобы претворить в жизнь этот каприз декоратора. Вместо страусов и леопардов я ограничился тем, что выставлял на показ великолепную упряжку, коляски и кареты, запряженные четверкой лошадей с выездными лакеями на заднем сиденье.»

Воскресить Гриньян?

К сожалению, ему не хватило времени и на то, чтобы вернуть к жизни замок Гриньян, о продаже которого он прочитал однажды в газетах:

«Эта усадьба, собственность моих предков со времен Франциска I до Людовика XIV включительно, расположена на укрепленной горе, укрывающей на своих склонах базилику, где покоятся многие члены семьи Кастелланов. Эти воспоминания подтолкнули меня к тому, чтобы его купить я испытываю благоговение перед умершими, носившими мое имя Когда обстоятельства вынудили меня отказаться от моей собственности, я, однако, оставил за собой кладбища, которые в нее входили Эти земли мертвых — единственное, что мне принадлежит сегодня…»

Среди многих были, конечно, могилы мадам де Севиньи и ее дочери, мадам де Гриньян. После реставрации замка, который в этом очень нуждался, как всегда роскошный, Бони хотел организовать здесь музей Южной Франции и центр для собраний европейских писателей и ученых. Но мало того, что ни один из этих проектов не был осуществлен но еще и пришлось продать волнующий замок Гриньян, который абсолютно не интересовал бывшую мисс Гулд. Тем временем Бони продолжает совершать свои сумасшедшие царские выходки, которые при других обстоятельствах могли бы сделать из него великого режиссера.

Уже немало сказано о Розовом дворце, который он построил на углу проспекта Фош — в то время проспекта дю Вуа — и проспекта Малакофф. Можно только пожалеть, что сегодня вместо него возвышаются многоэтажные дома, возможно, очень роскошные, но безликие и бездушные, радующие американских бизнесменов, нефтяных королей и кинозвезд. Бони, строивший его по образу Трианона, привозил на заказ розовый мрамор из Италии, воспроизвел внутри Посольскую лестницу Версальского дворца. Он организовывал здесь великолепные торжества. Особенно незабываемым был праздник в честь короля Португалии.

Однако Анна ненавидела Розовый дворец, бывший для нее олицетворением общества, приводившего ее в ужас. Месяц спустя после португальского приема, 26 января 1906 года, вернувшись из палаты депутатов, Бони нашел замок закрытым: семья исчезла. Анна увезла трех сыновей — что из того, что отец их любит! — в отель «Бристоль», где они будут жить до тех пор, пока супруг, теперь уже нежеланный, не покинет дом.

То, что последовало, было ужасным: грязный развод, во время которого одна из сторон, считая своим долгом отомстить, прибегала к недозволенным приемам. Хотите пример? Однажды консьерж особняка Кастелланов, где отныне Бони жил со своей матерью, увидел, как перед домом остановился фиакр. Он не успел ничего спросить, как открылась дверца и невидимая рука выбросила на улицу пакет с плохо уложенными вещами, при этом злобный голос произнес: «Вещи господина графа! Здесь все, что ему принадлежало в доме графини…».

Удивительно, как после этого Анна могла смотреть в глаза своим сыновьям. Именно о них больше всего беспокоился Бони в этот ужасный период. Развод приводил его в ужас. Его воспитание, глубокие убеждения, все восставало против этого акта, который в то время воспринимался как бесчестие. Он боялся, что все это отразится на сыновьях. Бони горячо любил их, и разлука с ними была для него невыносима. Только из-за них, смирив свою гордость, он написал Анне письмо, полное нежности и призывов к разуму. Это письмо, возможно, и растрогало бы ее, если бы не ее окружение, особенно Эли, который постоянно был рядом, не покидал ее ни на минуту, ибо знал, что освобождается место, которое следует обязательно занять: его пошатнувшиеся финансовые дела от этого только выиграют.

Итак, против воли Бони, решение о разводе было вынесено 5 ноября 1906 г. Отныне граф один, и если он от этого страдает, то об этом знает только его мать. Он купил себе квартиру на площади Пале-Бурбон, он вновь избирается депутатом, он опять ведет ту жизнь, которая была у него до свадьбы, только более спокойную. Все также элегантный и привлекательный, он по понедельникам ходит в Оперу (эта мода обязана ему своим появлением), его принимают в самых лучших домах, в частности у герцога и герцогини де Роан, дружба с которыми никогда не ослабевала.

Бони принял свою судьбу с большим достоинством. Чтобы расплатиться с кредиторами, которых к нему посылала бывшая жена, не расставшаяся при этом ни с одной из тех чудесных вещей, которые приобрел Бони, он начал работать. Сначала была журналистика, затем антиквариат. Его неповторимый вкус, глубокое знание произведений искусства, чувство красоты сделали из него безупречного эксперта. Это позволило ему вести завидный образ жизни, даже если он и отличался от былого. После смерти отца и продажи Рошкот он купил частный особняк на улице Лиль для приема многочисленных друзей и знакомых, которые у него сохранились. Но вернемся немного назад!

2 января 1908 года в церкви Сент-Клошильд идет месса за упокой души графа Шарля де Таллейроша. Собралась вся аристократия. Эли тоже здесь…

Конец года был труден для графа де Кастеллана: досаждали кредиторы, и он знал, кто их направляет. Увидев при выходе своего кузена, важно вышагивающего во главе семейства, Бони в первый и последний раз в своей жизни потерял хладнокровие: с высоко поднятой тростью он ринулся на своего противника и задал ему такую взбучку, что оцепеневшая свита даже не смогла отреагировать.

«Вот тебе на новогодний подарок для моих детей», — воскликнул Бони, в то время как Эли пытался найти свой лорнет на ступенях церкви. Он пробовал защищаться, но противник был хорошо тренирован, а ярость удесятерила его силы. Избитая жертва обратилась в суд. Процесс, на котором присутствовал весь парижский свет, Бони с улыбкой проиграл. Все были настроены в его пользу. Адвокату Эли пришла в голову злополучная мысль представить во время слушания фотографию своего клиента, лежащего в повязках на кровати. Ни Эли, ни Анна, на которой он женился в июле того же года, не смогли забыть смех, разразившийся в зале.

Король Бони потерял свои замки, но ему будут принадлежать замки других. Кроме этого он сохранил корону элегантности и умения жить, которая будет с ним вечно. После войны 1914–1918 гг., во время которой он сражался, как подобает Кастеллану, его поразил тяжелый, мучительный недуг: летаргический энцефалит. Когда в 1932 году подступила смерть, он принял ее, как принимал королей: при полном параде! Полупарализованный, но сохранивший ясный ум, он послал за священником для последнего причастия. В вестибюле особняка тот был встречен лакеями с факелами в руках. Что касается Бони, то он ждал встречи с Богом во фраке, на груди у него были все ордена, полученные во время войны… Некоторое время спустя после развода кто-то, глупо рассчитывая сделать ему приятное, сказал во время обеда по поводу Розового дворца:

— Там было так хорошо при вас! Как там сейчас?

— Я не знаю. Не имею чести быть туда приглашенным…

Глава II

О некоторых знатных домах

По своей красочности, яркости, блеску, граничащим с крайностью, феерия Бони де Кастеллана являет собой особый случай. Десять лет сверкала она на небе Франции подобно фейерверкам, которые он так любил, оставляя в памяти людей лишь воспоминания о незабываемых мгновениях. Однако это вовсе не означает, что роскошь была лишь его уделом. Жизнь аристократической знати, промышленных и финансовых магнатов в парижских особняках и замках отличалась великолепием, достойным королевских дворов и во многом превосходившим роскошь времен Республики, когда дома были не слишком элегантны, а их хозяева мало заботились о блеске приемов и свежести подаваемого печенья. Высшая магистратура, биржевики, промышленники также могли позволить себе купаться в роскоши. Париж, с наслаждением переживавший свой золотой век, видел великолепные приемы, блистательные праздники, очаровательные балы, организованные знающими в этом толк хозяйками дома при помощи хорошо обученных и компетентных слуг. Не будем также забывать и о таланте знаменитых артистов.

Жизнь в замках несколько отличалась, сохраняя свою сеньориальность, она приобрела более семейный и гостеприимный характер. В замках гостили подолгу, в отличие от парижских домов, где часто места хватало лишь для хозяев и их многочисленных слуг. Большие праздники в замках были связаны с событиями повседневной жизни: крестины, обручение, свадьба, первая конфирмация, приезд знаменитого гостя и, конечно, охота, обязательный атрибут сельской жизни, помимо этого местные светские и религиозные праздники, на которых владельцы замков веками соседствовали с крестьянами.