Сто лет жизни в замке - Жюльетта Бенцони

Она дорожила и своими богатствами, и своими великими именами, а они возникали на каждом повороте, ибо на этой земле на каждый квадратный километр приходится самое большое количество герцогов. Уже названный д'Аркур, а также Брольи, о котором я вскользь упомянула и вернусь к нему позднее, Куани с замком и тем же именем в Катентэн и еще один Франкето, породивший «Молодую пленницу», его брат спокойно вернулся после революции в замок и занялся там садоводством и разведением редких деревьев. Однако это герцогство вскоре перешло в женские руки: в конце XIX века графиня де Банар, последняя представительница рода, продолжала здесь семейные традиции.

Еще одно герцогство: Монморанси-Лаваль, владевшее несравненным Бомениль, из белого и розового камня с огромным мадреноровым кораллом. Безусловно, это самый красивый замок времен Людовика XIII во Франции… и самый разрушенный. Такому шедевру требуется целая армия слуг, примерно около ста, в то время как в конце века большие владения обычно обслуживали тридцать человек. Герцог Монморанси-Лаваль вел очень яркую жизнь, поддерживал постоянные контакты со своими соседями, часто принимая у себя соседа де Брольи и его супругу, которая была дочерью мадам де Сталь. Состояние «первых христианских баронов» позволяло по-царски содержать эту жемчужину, перешедшую после его смерти в собственность семьи Мэстр. Они жили в Бомениле до конца «золотого» века, а затем вынуждены были продать замок, но не кому-нибудь, а великому князю Дмитрию из России.

В замке Глизолль, который ныне не существует после пожара при странных обстоятельствах в 1939 году, жил герцог Гаспар де Клермон-Тоннер. Уклад его жизни соответствовал прекрасному замку. В замке Сасси жил и, слава богу, живет и теперь герцог д'Одиффрет-Паское, потомок знаменитого юрисконсульта Этьена Ласкье и Этьена-Дени Пасье, бывшего канцлером Франции в 1837 году, герцогом и мэром в 1844. Из белого и розового камня, как и Бомениль, но младше его на сто лет, замок де Сасси, расположенный на террасах и украшенный узорными цветниками, был предназначен для разведения лошадей с момента своей постройки, предпринятой графом де Жермини, капитаном драгунского полка, в 1761 году. Семья Одиффер-Паскье организовала здесь самый большой конный завод в Нормандии. Она поддерживала тесные связи с английской короной: последними гостями были Елизавета II и принцесса Анна.

Есть еще герцог Поззо ди Борго, которого никак нельзя назвать нормандцем, ибо у него корсиканские корни. Но это ему нельзя поставить в упрек в Нормандии, где семейство Брольи, приехавшее из Италии в 1658 году, играет важную роль, к тому же образ жизни ди Борго всегда отличался самым высоким вкусом. Недовольные старым поместьем XV века, купленным ими у семьи Ферриер, Поззо ди Борго тщательно его отреставрировали во времена «золотого» века и добавили к нему еще одну постройку XVII века, привезенную по камню из Сен-Клу. Этот герцог Шарль Поззо ди Борго был любопытным человеком, в нем уживались две страсти: строить и переезжать с места на место! Не успокоившись после переноса в Ёр клуалдийской постройки, он поступает еще лучше: в 1891 году в самом высоком месте бухты Ажассио он открывает свой замок Ля Пуита… который является не чем иным, как одним из трех центральных павильонов дворца Тюильри, сгоревшего во времена коммуны. Он также по камню был перевезен на Корсику. Чтобы осуществить этот проект, герцог, не задумываясь, строит семикилометровую дорогу. Злые языки говорили, что это был последний акт своего рода вендетты, столкнувшей с раннего детства из-за женской ссоры Наполеона и того, кто, будучи близок к царю, пришел во Францию вместе с его казаками. Надпись на замке гласит о другом: герцог хотел «сохранить для Корсики воспоминание о Франции».

Наконец с 1909 года здесь живут герцоги д'Альбюфера. В их роде сконцентрирована целая армия. Они восходят к четырем маршалам: Сюсие, Даву, Масена и Рей, обосновавшимся в Нормандии, в великолепном замке де База. Это величественное сооружение в духе итальянских дворцов было построено в середине XIX века на месте поместья маршала де Бель-Иль, сына суперинтенданта Рука, который после смерти отца сумел преодолеть предубеждение Людовика XIV против Бель-Иль, ревностно сохраняемого его матерью, госпожой Фуке. В поместье остались только конюшни и служебные помещения, но ансамбль не утратил своей грандиозности.

Эти роскошные, но принадлежащие другой эпохе поместья не были лишены простоты деревенской жизни. Здесь жили тесным кругом, принимали гостей, большей частью состоявших в той или иной степени родства. Приемы отличались точностью в соблюдении традиций и щедростью гостеприимства, что не исключало возможности использования гостей благодаря родственным связям.

Так, во время больших празднеств в том или ином нормандском замке было принято, чтобы приглашенные приезжали в сопровождении слуг, мужчин в парадных ливреях. Метрдотель сердечно и чинно распределял слуг: «вы, Монморанси, за десерт! Вы, Доде, занимаетесь столовым серебром! Вы, Бериберг, анонсируете!» В дни праздников изобилие выходило далеко за рамки поместья, и вся округа им пользовалась. То же самое относилось и к охотам. Например, в замке Бомон-лё-Роже, а также в Сен Фагю, маркиза Буажелин требовала от мужа точную сумму расходов на каждое мероприятие, связанное с охотой, на собак, лошадей, охотничьи экипажи для того, чтобы раздать такую же сумму беднякам.

Вокруг Сент-Асиз

Можно быть князем, владеть сверхкоролевским замком и вести при этом жизнь, диаметрально противоположную той, о которой мы рассказали Видит бог, что Бово-Крао были со всем не простых кровей. Они восходят по прямой к графам Анжуйским, в 1711 году они получили титул «кузенов короля» и в 1722 году титул князей Святой империи. Они могли бы претендовать на трон в каком-нибудь европейском государстве. Однако дед Элизабет де Грамон в последние годы XIX столетия выбрал для себя патриархальный образ жизни. Внучка трогательно и просто описала его портрет.

Прежде всего замок. Это Сент-Асиз, очень красивое сооружение времен Людовика XVI, построенное около Мелюк, на берегу Сены герцогом Орлеанским, отцом будущего Филиппа-Равноправие, для своей второй, морганатической (!) жены, маркизы де Монтесон. Тот факт, что в наше время замок превращен в радиостанцию, отнюдь не умаляет роскоши, с которой тут жили в прошлые времена, и которая была достойна королевских дворцов и состояния герцогов Орлеанских. В своих салонах и садах мадам де Монтесон содержала своего рода двор, где было достаточно художников, певцов, танцовщиков, блестящих умов, куртизанок. Владелица замка была в отчаянии от пренебрежения Марии-Антуанетты. Ее коварный шурин, граф Прованский, попытался сыграть с ней злую шутку: зная, что беременная королева направляется в Фонтенбло по реке, он тайно прислал госпоже Монтесон огромную серебряную сеть, чтобы она натянула ее через Сену, чем остановила бы корабль королевы и заставила бы ее посмотреть спектакль, специально приготовленный по этому поводу. К счастью, герцог Луи-Филипп и его маркиза отказались воспользоваться сеткой.

Ни о каком подобном великолепии нельзя было и подумать во времена князя Бово! Несмотря на то, что с ним в поместье жили около тридцати человек, он славился «французской скупостью». Никаких больших приемов. Здесь жили тесным семейным кругом, у княгини, урожденной Адель де Гонто было не меньше двадцати братьев и сестер. Вместе с ближайшими родственниками мужа они составляли, по его мнению, вполне достаточное общество. За столом гостям подавали «кислое виноградное вино, которое посылали герцогу с его виноградников в Сарте. В замке были великолепные гобелены и мебель, но они никогда не реставрировались. Комнаты, часто облицованные плиткой, были совершенно неуютны». При этом князь, ненавидевший одиночество, не выносил, чтобы кто-либо из детей удалялся от дома. «Я лишу вас наследства», — кричал он. Эта угроза заставляла задуматься, так как его землевладения, несмотря на потерю замка Арус, «лотарингского Версаля», вследствие немецкой оккупации Лотарингии, были поистине внушительными. У него была собственность в провинции Сена-и-Мари, Сарте, Нивернэ, долине Урк, не считая огромного участка на проспекте Монтень в Париже. Он яростно запрещал что-либо там строить и любил любоваться этим местом из окон скромной квартиры напротив, где он иногда останавливался. Только в 1913 году здесь был построен особняк Плаза-Атенэ.

В конечном счете он был великолепным управляющим и сумел настолько увеличить свое состояние, что обеспечил после смерти своим потомкам достойное существование. В сущности, его самой большой радостью была охота на молодых куропаток и зайцев, устраиваемая по осени, но он никогда не доходил до того, чтобы выращивать фазанов.

Среди обычных сотрапезников в Сент-Асизе первыми были сестра князя Беатрис и ее супруг, граф Орас де Шуазель. Они жили не в замке, а в павильоне в Сен-Порт, где они появлялись только на ночь. Все свое время они проводили в Сент-Асиз, и князь был, возможно, единственным мужчиной, которого граф Орас не ненавидел. Зато он обожал женщин. Не то чтобы у него были любовницы, хотя он и считался последним любовником Гортензии Шнейдер, просто он не мог обойтись без женской атмосферы вокруг себя.