Предатели - Ирина Костевич

— Куда опять дели трубку! — орет папа…

— А что, в этом доме телефон принадлежит только Вашему Величеству? — взвивается, будто в засаде пять часов ждала, мама.

Они опять ругаются и кричат друг на друга. Братец снова убегает в дальнюю комнату, и зажав уши, матерится про себя — я знаю, признался как-то. А я… Теперь уж точно не позвоню. Да зачем мне вообще все это? Скорее бы уехать от них в Питер. Буду там жить одна. И никаких скандалов — разве что легкие внутренние разногласия.

Через десять минут родители затихнут, через полчаса помирятся. Такая форма любви. Да, Питер и одиночество — это то, что мне надо.

Так что лучше поболтаю со Светкой — папа до телефона теперь не скоро доберется. «Как бы моя сестра»… Вот уж кому глубоко наплевать на мои чувства. Да у нее вообще из чувств самое яркое, как я заметила, — чувство голода. И все.

Светка, конечно, скороговоркой киданула всегдашнее «какдела?» Но это у нее вместе с «приветом» вылетает на автомате. Отвечать не обязательно.

Дальше начинает о себе. Пой, Светик, не стыдись… Чем дольше ты говоришь, тем меньше у меня шансов первой признаться в любви парню. Вот и папа сейчас трубку отберет.

Но папа о том, что хотел кому-то позвонить, забыл. Зато я узнала от Светы, что она делает в юных помощниках полиции.

Оказывается, в их школе отряд сформировали еще в прошлом году. Придумали это не у нас. Зато, как всегда, идею подхватили и довели до абсурда. Выбрали в лучших школах тех, кто хорошо учится, сносно себя ведет и… поставили на борьбу со злом!

Вышло, понятно, плохо. Отличникам, как правило, мало дела до остальных — они либо учатся, либо, если уж совсем все дается легко, заняты своим. Кружки там, секции, репетиторы, сборы анимешников… Но их оторвали от любимых занятий и заставили ловить на переменах быстро бегающих дегенератов и даже читать лекции ученикам среднего звена на тему «Что значит хорошо себя вести». Также эти несчастные должны были бороться с «лжеромантикой, окутывающей курение и прием спиртного». И — доносить полиции о замеченных серьезных правонарушениях. Причем, заметьте, отказаться от всего этого нельзя.

Как повезло, что у нас гимназия хоть и хорошая, но не образцово-показательная! К нам маразм не приходил…

Вначале Светка наблюдала. Отличницей она не являлась, примерным поведением не блистала. Но то, что какой-то ботан теперь имеет полное право призвать к порядку саму Светлану Емцову, ее бесило. Когда наблюдать стало совсем невмоготу, решила разложить свой пасьянс из этой дурно перемешанной колоды баловней судьбы. Счастливцев, не ценящих того, что им на блюдечке преподнесли ВЛАСТЬ.

Удалось легко — потому что она этого хотела. Учителя только кажутся монстрами, выполняя дурацкие директивы сверху, а так-то они люди умные, стреляные. Понятно, что «харизматичную Светочку» приняли с радостью, закрыв глаза на все её «мелкие погрешности». Надеялись, не подведет, — и не прогадали.

Светка драла по три шкуры с каждого, кто ей не нравился, и делала это, опираясь на закон. Вскоре под ее началом было уже с десяток «опричников». Ботаны расползлись по своим интересным углам, а новоиспеченные «юные помощники полицейских» с жаром выполняли работу. Волей-неволей учителям приходилось натягивать им хорошие оценки — а то что же скажут в районо? Потом из РОВД Светкиному отряду прислали специальную форму — почти настоящую, даже с пилотками.

Так что первое полугодие пролетело для Светика упоительно. С кошачьей грацией рапортовала она дирекции о выполненных заданиях, в отсутствие же взрослых не стеснялась, заработав кличку Ева Браун. В школе ее стал бояться даже военрук.

— Свет, а ты знаешь, кто такая Ева Браун?

— Стыдно тебе не знать такое… Это крутая немецкая разведчица была. Секси.

Ну, пусть так. А то узнает правду, прольется чья-то кровь…

Еще Света посетовала, что теперь, с кризисом, работы прибавилось: возле школы стала крутиться всякая шпана. «И — гордо и внушительно сказала моя визави, — наблюдались случаи грабежа учеников вверенного мне объекта. С телесными повреждениями!»

— Свет, завязывать не пора?

— Да мы же их теперь выслеживать будем, ты что! Самое интересное начинается! Электрошокер у меня уже есть, а скоро кое-что покруче принесут!

Я успела подумать: счастье, что мы в разных школах, и этот кошмар мне по-приятельски так рассказывается. Рядом я бы не смогла, это выше всякого понимания. Богатые детки охотятся на оголодавших приезжих…

А приезжие охотятся на богатых деток…

Подальше надо от этой Светы держаться, совсем она с катушек съезжает. Хотя — уже скоро отчаливаем отсюда. Быстрее бы. Значит, поругаться с ней не успеем. Я ругаться не люблю.

Появляется папа. Жестом показывает, что хватит мне болтать.

Спасибо, папочка!

Ну, раз пора спать, значит — пора проверить, что там «ВКонтакте».

Вот собака ехидная! Это я про Мари: цитату кинула…

«Сказать „люблю“ сложно.

Сказать „прости!“ еще сложнее.

Сказать „Канагат тандырылмаган дыктарыныздан“ — вообще капец!»

Ой, мамочки, я ж казахский не сделала! Ладно, завтра спишу у Алены.

Глава 5

А с утра мне повезло, живот у меня болит! До свида-анья, школа, до свида-а-ни-ия!

Папа, пожалев, разрешил остаться дома, а сам уехал «собирать очередные бумажки» к переезду. Мама, конечно, еще спит. Она так долго может — но не сегодня. Сегодня я не дам ей дрыхнуть до полудня! А нечего торчать за компом все ночи напролет.

Надо рассказать маме важное. Устраиваюсь поудобнее у нее на одеяле…

— Мам, мам!

Тут появляется братец, учится он во вторую смену, и — туда же — норовит с другой стороны.

— Пошел прочь!

Мама продирает глаза:

— Таня, ну как ты можешь? Это же ребенок!

— Это не жеребенок, а целый баран! Пошел прочь, не видишь — я разговариваю!

Но мама не дала изгнать свернувшегося от смеха в комок братца, так что говорить пришлось при нем.

О том, чего не сделала, рассказываю я.

Потом говорит мама:

— Понимаешь, область чувств — это все так… хрупко и болезненно. Всегда! И у взрослых — тоже. Думаешь, только вы, подростки, маетесь, как да что сказать? А я вот недавно читаю на одном форуме: там админ, ну совершенно вменяемый хладнокровный дядька за сорок, — и вдруг наивно так советуется с читателями: а что делать, если женщина нравится, и отношения дружеские, но он чувствует, что может быть любовь? Но если поцеловать, то вдруг эта женщина обидится, или на смех поднимет, или, что хуже всего, подумает, что он к ней пристает, и дружить перестанет… И что же ему теперь делать?

А у человека — брак за плечами, дочка взрослая…

Кстати, ответы ему пришли — не лучше вопроса… Совершенно беспомощное блеяние и бормотание. Никто не знает, а как тут действительно быть! Это же не техникой соблазнения делиться. Здесь — чувства…

— Не пора ли тебе чайничек поставить? — спохватывается мама, выпроваживая братика.

* * *

Дома хорошо. Оказывается, когда знаешь, что с чем-то придется скоро расстаться, это «что-то» становится милым и уютным до слез!

У нас очень красивые деревянные полы янтарного цвета, высокие потолки и много окон.

На кухне стоит старинный буфет. Эта мебелина «с историей». Мы буфет купили у знакомого, а тому он достался по наследству. Сразу после кончины первой хозяйки буфета в нем сами собой стали открываться и захлопываться тяжелые дверцы — так рассказывали очевидцы. Вот такую страшную штуку притащил папа в дом. Потом мама как-то договорилась с буфетом, и он перестал нас пугать.

Двухэтажка, в которой мы живем, построена давным-давно. Гости восхищаются царящей вокруг тишиной: домик в деревне! А мы не в деревне, а в центре немаленького города. На чердаке дома живет кошка, время от времени она рожает котят. Потом, когда подрастают, учит их спускаться по дереву с крыши на землю.

Вокруг, в таких же домах — наши с братцем друзья, и часть из них скоро тоже уедет. Первым отчалил Тима. Вернее, переехал. Но все равно этот шкет с внешностью интеллигентного японца таскается в гости каждую неделю. Семья Вероники «на чемоданах» уже много лет. Иногда Вероника устраивает прощальный вечер или просит пораньше сделать ей подарки на день рождения, так как в июне (когда у нее торжественная дата) она уж точно уедет. Вероника не хитрит, но… так здесь и выросла.

Наверное, может показаться, что мы живем немного странно. Например, не заводим домашних животных и уже несколько лет не покупаем хрупкие и объемные предметы домашнего быта. И не потому, что денег нет.

Вот, допустим, влюбляется мама в какой-нибудь очередной сервиз «с цветочками, бабочками и еще там по-французски…», начинает ныть папе: «Ну давай ку-упим…», а папа в ответ: «А везти как? Перебьется все в контейнере!» Мама прощально смотрит на понравившуюся посуду. Вздыхает, представляя ее в виде груды живописных черепков после транспортировки…