Черная маска - Дженнифер Блейк

— Очень рад, что с нами будет жить такая красивая леди.

Тетушка Эм тяжело вздохнула и посмотрела на стоявшего у двери негритянского мальчика, который пришел вместе с ее племянником.

— Лайонел, я попрошу тебя…

Мальчику было примерно двенадцать лет. Его черные волосы густо завивались, с заостренного книзу лица смотрели огромные карие глаза. Он вышел вперед и, приблизившись к Рэнсому, поймал его крупную, крепкую руку своими маленькими руками.

— Пойдемте, мастер Рэнни.

Рэнсом не обратил на него внимания. Он разглядывал стоявшую перед ним молодую женщину: копну ее блестящих волос, матовую гладь кожи, правильный овал лица, темно-карие, почти языческие глаза. Она была стройна и пропорционально сложена, каждое движение говорило о грациозности и уверенности.

По мнению Рэнсома, у нее был лишь один недостаток: ей недоставало теплоты. Ее рот, так красиво очерченный, был крепко сжат, как у убежденной старой девы, а выражение лица говорило о сдержанности и подозрительности. И все же в глубине ее темных глаз был намек на скрытый огонь. Впрочем, Рэнсом уже узнал, как могут гореть эти глаза… «Хорошо, что я поцеловал ее до того, как успел разглядеть, — подумал он, — иначе мог бы и не решиться».

Лайонел тянул его за руку.

— Мастер Рэнни, пойдемте, вы заставляете леди краснеть.

Рэнни взглянул на мальчика и улыбнулся:

— А я не должен этого делать, не правда ли? Ну что ж, пойдем. Спокойной ночи, леди.

Не дожидаясь ответа, оба, белокурый мужчина и чернокожий мальчик, вышли в темный коридор Сплендоры и исчезли из вида. Их шаги постепенно затихли.

— О боже, — снова вздохнула тетушка Эм. — Простите меня, пожалуйста. Мне следовало рассказать вам о Рэнни раньше, но я совсем не ожидала… Я думала, у меня будет полно времени, чтобы все объяснить вам утром. Сегодня у него в очередной раз сильно болела голова. Обычно в такие дни он ни с кем не разговаривает, почти ничего не делает, только лежит в темной комнате, пока боли не пройдут.

— Когда вы упомянули о племяннике, я почему-то подумала, что это маленький мальчик, — заметила Летти. Тетушка Эм грустно улыбнулась.

— Ах, на самом деле вы не так уж и ошиблись. Но Рэнни — владелец Сплендоры: и дома, и земель, всего. Я лишь только приглядываю за ним.

Летти пристально посмотрела на пожилую женщину — ей не хотелось показаться неделикатной.

— Я полагаю, это потому… потому что он сам не может позаботиться о себе?

— Он как ребенок — совсем такой же, каким был в одиннадцать или двенадцать лет. Это все еще разбивает мне сердце после всех прошедших лет, но от этого никуда не деться.

— Я понимаю.

Пожилая женщина вдруг распрямила плечи.

— Он хороший, милый мальчик, мухи не обидит. Но я не осужу вас, если вы сочтете невозможным больше оставаться в этом доме, особенно после сегодняшнего случая. Если вы захотите уехать, я распоряжусь, чтобы утром вас отвезли в город. Конечно, деньги я верну.

Летти и в самом деле хотелось сбежать — но не из-за племянника тетушки Эм. Хотя этот мужчина, Рэнни, и беспокоил ее, она его не боялась. Но вот Шип… Если он уже однажды появлялся в доме, то может сделать это еще раз… Помолчав, Летти твердо сказала:

— Я и не думала уезжать.

— Я знала это! — радостно воскликнула тетушка Эм, ее лицо сияло. — Я поняла, что вы смелая, как только увидела вас.

Летти улыбнулась в ответ:

— Спасибо, но, если можно, мне хотелось бы чуть больше знать о… о том, что здесь происходит.

— Вы имеете в виду Рэнни? Но тут особенно нечего рассказывать. Пожилая женщина тяжело опустилась на стул, к которому раньше была привязана Летти. — Вы заметили шрам у него на голове, сбоку? Как и многие другие, он был ранен на этой войне. Рэнни был офицером артиллерии — в армии южан, разумеется. — Она бросила на Летти быстрый взгляд, словно извиняясь. — Это случилось в последний месяц войны. Рядом с ним взорвалась большая пушка, и осколок ствола попал ему в голову.

— Чудо, что он не погиб!

Тетушка Эм кивнула:

— Солдаты сочли его мертвым и оставили на поле боя. Его нашел дозор северян. Так он попал в госпиталь противника. Несколько недель Рэнни был без сознания и наверняка бы умер, если бы не Брэдли. Это его слуга с детских лет, который прошел с ним всю войну. Брэдли поехал с Рэнни, когда его перевели в госпиталь около Вашингтона, а когда наступил мир, привез его домой.

— И ваш племянник был… чувствовал себя так же, как сейчас?

— Нет, тогда еще нет. По словам Брэдли, он пришел в себя в Вашингтоне и был почти в порядке, если не считать, что многого не помнил. Но дорога домой была слишком тяжелой для него. Весь долгий путь у него были ужасные головные боли. Где-то в Миссисипи он потерял сознание. Когда они добрались до Сплендоры, Рэнни был еле жив. Рэнни долго оставался без сознания, ничего не чувствовал, а когда наконец очнулся, он стал… он стал таким, каким вы его видели.

— Должно быть, это так мучительно! Ваш племянник — такой привлекательный мужчина…

— О, вам надо было видеть его до войны! Рэнни был таким веселым, таким общительным и легкомысленным, вечно что-нибудь придумывал. В то время в доме было полно людей — одни приезжали, другие уезжали, каждую субботу была вечеринка. Мальчишки — точнее, молодые люди — дурачились, девушки засматривались на Рэнсома. О, все было вполне невинно, а он никогда не замечал этих взглядов. Они все время танцевали и пели, разыгрывали шарады, устраивали любительские спектакли. На чердаке все еще лежат три чемодана, полных диковинных костюмов, которые они использовали. Я закармливала их воздушной кукурузой, печеньем и конфетами; мне все это нравилось так же, как и всем остальным.

— Скажите, а этот мальчик, Лайонел… Ваш племянник действительно не может без него обходиться?

— Не совсем. Лайонел — сын Брэдли. Его воспитала бабушка — Мама Тэсс, наша кухарка. Она служит здесь, в Сплендоре, вот уже тридцать лет. Не только отец Лайонела, но и его дедушка, и прадедушка были слугами у Тайлеров. Мальчик находился здесь, когда Брэдли оставил нас и пошел искать свободу. Раньше, когда Рэнни еще только поправлялся, он часто забывал, где он, что делает. И у Лайонела вошло в привычку отводить его домой, помогать одеваться и раздеваться, заботиться о нем. Этот мальчик мне очень помогает.

— Да, конечно, — пробормотала Летти. Тетушка Эм поднялась.

— Ну вот, что-нибудь еще вам принести? Стакан молока или, может быть, немножко моей смородиновой наливки? Как жаль, что я не могу предложить вам чего-нибудь покрепче. Вот уже много лет в доме нет спиртного. Бог свидетель, цены на него взлетели до небес.