Черная маска - Дженнифер Блейк

За зданиями, над верхушками деревьев возвышалась колокольня церкви Святой Марии. Когда Летти и Рэнсом ехали по главной улице, церковный колокол зазвонил, разнося звучный, но скорбный перезвон. Ранни объяснил, что это хоронят одного плантатора из Иль-Бревилля — хоронят на кладбище, хотя он и покончил с собой. Все знали, что этот человек расстался с жизнью от горя, не выдержав ударов судьбы, и местный священник решил сделать для него исключение. У несчастного два сына погибли на войне, и вдобавок ко всему недавно за неуплату налогов он лишился дома и земель. Летти хотелось расспросить Рэнни об этом подробнее, но не было времени: они как раз подъехали к магазину тканей, и он спустился, чтобы помочь ей выбраться из коляски.

Покупки Летти и выполнение поручений тетушки Эм не заняли много времени, гораздо дольше они задержались на почте — человек за окошечком развлекал троих своих приятелей рассказом о случившемся утром происшествии.

— Я клянусь, вы ничего смешнее в жизни не видели! Это был сборщик налогов О'Коннор, самый подлый стяжатель в штате. Да вы его знаете — он приехал с Севера после войны и успел нажить огромное состояние. Разъелся, как свинья. Так вот, его привязали к фонарному столбу на Фронт-стрит в одних подштанниках. Если бы вы видели, как он отплясывал джигу, пытаясь спрятаться за столбом и одновременно избавиться от таблички на груди!

— Таблички? А что это была за табличка? — спросил один из слушавших, бородатый человек с загрубевшими руками фермера.

— Всего лишь листок бумаги с двумя словами на нем: «Хрю-хрю!» Да, что и. говорить, этот Шип — штучка!

Приятели понизили голоса, заметив незнакомую женщину, и Летти отошла и повернулась к ним спиной, сделав вид, что ее заинтересовала пожелтевшая и засиженная мухами реклама дамских шляпок. При упоминании о Шипе она стала слушать внимательнее.

— Откуда ты знаешь, что это был Шип? — спросил другой собеседник.

— А кто же еще? — Рассказчик пошарил под прилавком, вытащил журнал и пачку писем и бросил их на прилавок перед Рэнни, даже не глядя на него. Кроме всего, он оставил свою визитную карточку — саранчу и шип, а на окраине города его заметили солдаты. Доблестная армия Севера полночи гонялась за ним то по одному берегу Ред-Ривера, то по другому!

— Правда? Так он ограбил О'Коннора?

— Еще бы! Самое смешное, солдаты так старались поймать Шипа, чтобы положить конец его славным деяниям, что до утра даже и не знали об ограблении. Они вообще не заметили О'Коннора — его обнаружил доктор, который возвращался домой на рассвете после принятия родов.

Раздался общий хохот.

— А вы представляете себе, сколько там было комаров! — Бородатый фермер покачал головой:

— Почему же О'Коннор не звал на помощь?

— Я думаю, надеялся освободиться, пока никто его не увидел.

— Ну и по заслугам ему. Этот О'Коннор собирался меня ограбить, когда был здесь последний раз. Хотел забрать мою свиноматку-рекордистку за то, что квитанция об уплате налогов была на один день просрочена. Я сказал: пусть выходит из экипажа и забирает. Конечно же, в руках у меня в этот момент была двустволка, и он не решился. Да если бы я дал деньги, они никогда не появились бы ни в какой ведомости, вот вам крест!

— Думаю, деньги, которые отнял Шип, опять объявятся на очередной распродаже конфискованного за неуплату налогов имущества.

— Через два дня на аукционе будет распродаваться поместье вдовы Клементе. Спорим, она появится там как раз с нужной суммой, чтобы выкупить все назад?

— Это будет одно из чудес нашего Шипа. Разрази меня гром, если этого не произойдет.

Почтмейстер сплюнул табачную жвачку в стоявшую в углу урну.

— Иногда мне кажется, что Шип слишком рискует. Помните, в прошлую пятницу собирались вешать негра, а Шип им все сорвал? Или возьмите побег Черного Тоби…

Внезапно разговор оборвался. Обернувшись через плечо, Летти увидела, что мужчины смотрят на нее мрачно и подозрительно. Их осторожность была понятна: очевидно, речь шла о тех самых ночных всадниках, одетых в простыни, о которых она слышала еще дома, от мужа сестры. Это были жители здешних мест, известные в штате как Рыцари Белой Камелии.

Ранни подошел к ней с почтой тетушки Эм в руке:

— Готовы?

Усевшись в коляску, Летти некоторое время молчала, сосредоточенно хмурясь. Когда они снова выехали на главную улицу, она повернулась к Рэнни:

— Вы слышали, что они говорили о сборщике налогов, мистере О'Конноре?

— Да, мэм.

— И что вы думаете?

— Думаю о чем?

— О том, что с ним сделали.

— Право, не знаю.

Рэнсом понимал, что ему надо было предвидеть эти вопросы. Если бы он подумал об этом, то поторопился бы увести ее с почты. Но ему показалось, что Летти полезно будет познакомиться с другим мнением о Шипе — отличным от того, которое у нее сложилось прошлой ночью. Однако он ничего не собирался добавлять к тому, что уже было сказано, даже если бы мог.

— Но вы должны знать! — настаивала она. — На человека напали и публично унизили его. Я понимаю… то есть я слышала, что налоги высоки и что люди, их собирающие, далеко не всегда справедливы. Но заслужил ли мистер О'Коннор то, что с ним сделали?

— Что означает это слово — уни… унизили? — спросил он.

Летти встретилась с ясным взглядом его голубых глаз и отвернулась. Она забыла: у человека, сидевшего рядом с ней, был свой потолок в восприятии окружающего, и ей не следовало упорствовать. Странно, почему ей так хотелось узнать, что он думает?..

— Извините, Рэнни, — негромко произнесла она. — Это не так уж и важно. Вы не могли бы отвести меня в Бюро по делам освобожденных невольников?

Бюро было образовано, чтобы помочь неграм приспособиться к жизни на воле и привыкнуть к только что обретенным ими гражданским правам. На самом же деле бюро обвиняли в том, что оно превратилось в нового господина, принуждало бывших рабов впасть в зависимость от государства и склоняло их к поддержке радикальной республиканской партии. Было дано очень много обещаний, которых никто не собирался выполнять. Например, каждому мужчине-негру обещали предоставить сорок акров земли и мула. Никто не мог сказать, откуда возникло такое обещание, но было ясно, что оно породило множество напрасных надежд, которые не могли оправдаться. Однако большинство работников бюро трудились добросовестно; в основном там работали бывшие солдаты армии Севера, которые собирались поселиться на Юге. Почти все соглашались с тем, что наибольшим достижением бюро была организация образования для негров.

Появление Летти в бюро было встречено с радостью — она заранее написала о своем приезде, и ее ждали. Правда, тут же выяснилось, что к работе она сможет приступить не ранее чем через месяц: в разгаре посевная страда, и ее будущие ученики участвуют в посадках наравне со взрослыми. Пока придется потерпеть; ей сообщат, когда потребуются ее услуги.