Сборник рассказов. Избранное. Они действительно начинают воплощаться - Денис Запиркин

Наводнение. Оранжевое озеро

дождь шел две недели подряд. непонятно, откуда в небе взялось столько воды.

сначала сухая земля намокла и хорошенько пропиталась. потом выросли лужи. потом лужи превратились в сплошной водяной покров. канализация отказалась справляться в первые дни, и в низких улицах машины проезжали, оставляя огромные крылья воды, постепенно превратившиеся в волны, скрывающие колеса полностью.

сначала официальные каналы говорили о чем-то типа, что все под контролем. потом появились новости о затопленных домах в пригороде. в конце второй недели прибыли МЧС и военные, активно строя дамбы из песочных мешков и расхаживая по домам, раздавая бумажки с предупреждениями и описанием процесса возможной эвакуации.

жизнь в городе не прекращалась. люди продолжали ходить на работу, в гости и по делам. хотя, в итоге, когда сапоги перестали спасать, на некоторых предприятиях объявили каникулы и отправили людей в неоплачиваемые отпуска.

детям, веселящимся в лужах, со временем надоело плескаться и кидать камни в воду, расхаживая по колено в разноцветных резиновых сапожках, и по приказу родителей они засели по домам, читать книжки, сидеть в интернете и играть в игры.

в начале третьей недели к нам в дверь позвонила комиссия из участкового, представителей ЖКХ и МЧС, и сообщила, что начинается эвакуация: уровень воды достиг критических отметок, и скоро начнет реально топить дома.

кто-то протестовал, кто-то остался, объявив о запасах макарон, гречки, тушенки и свечей, ну а мы собрали документы и ценные вещи в пару спортивных сумок и рюкзаков, добавив несколько комплектов белья, в назначенное время вышли к подъезду и, прыгая по деревянным помостам от подтопленной лестницы в подъезде до Икаруса, сели, отправившись в «зону спасения», называемой как-то типа «лагерь эвакуации».

никто не говорил, куда именно нас везут. скорее всего, водитель получал разнарядку по ходу движения от офицера, говорящего по сотовому.

местами мы видели, как автобус просто плывет, оставляя за собой клин большой волны, погружаясь на полметра в сплошной поток темной серой воды.

интересно и забавно было наблюдать за таким непривычным городом. вот центральная площадь, полностью скрытая под метровым слоем воды, волнами омывающей памятник Ленину, вот вокзал, где поезда стоят, уйдя колесами под воду на уровне перрона, вот парк, плавающий в темной бескрайней коричневой луже, как в книжках про разлив. все это выглядело интересно и забавно, потому что казалось не только непривычным, но и каким-то нереальным.

автобус плыл по направлению из города, в сторону пригорья. дорога была однообразной, небо серым, и многие задремали от монотонного шелеста дождя по крыше и от крупных капель, стекавших по окнам, срезаемых усыпляюще однообразным движением и скрипом дворников по лобовому стеклу.

водитель не мог разогнаться. мы ехали более двух часов. пейзаж вокруг был унылым, серым от неба и темнозеленым от смешанного леса по обеим сторонам дороги. давно закончились утопающие по пояс безлюдные деревни. время от времени мы видели мокрых по грудь оленей, вышедших на дорогу из леса, и удивленно наблюдавших за чередой эвакуационной колонны, без надежды на транспортировку, оставленных на произвол судьбы.

я проснулся за полчаса до прибытия. протер рукавом запотевшее окно и стал смотреть, тупо уставившись сквозь дождь. мы никогда не ездили в этом направлении. ни за грибами, ни на рыбалку сюда не было шансов отправиться за все время, потому что куда ни плюнь, – бетонный забор или колючая проволока военных частей и секретных предприятий, то ли химических, то ли бактериологических, то ли ядерных, – слухов много, но, по большому счету, до сих пор никто не знал, что там делали и все такое.

на пару секунд мне бросилась в глаза большая тарелка то ли сотовой связи, то ли космической, то ли радар. потом за высокими соснами мне показалось несколько полосатых высоких труб какого-то завода. несколько раз я видел затопленные съезды с дороги в лес со шлагбаумами и будками, в которых скрывались худенькие сгорбленные солдатики в плащ-палатках. кто-то из них смотрел на нас, кто-то, кому наскучили эвакуационные автобусные колонны, – горбато склонился над книжкой, не обращая внимания на сонных зрителей.

похоже, скоро прибываем. по салону началось движение. офицер, сопровождавший автобус, начал сверяться по телефону и рации с руководством, давая инструкции усталому водителю, молча кивавшему в ответ головой.

насколько я понял, мы прибыли в район холмистой возвышенности в паре десятков километров от пригорья. лагерь размещался в стороне от дороги, метров на 800. возможно, на этих возвышенностях, представлявших собой большие травянистые поляны среди дикого леса, в обычное время устраивали дикие кемпинги и стоянки любители охоты, рыбалки и свежего воздуха.

собственно, лагерь как лагерь: длинные военные палатки, или как они там называются, типа бараки под брезентом, пара полевых кухонь, из которых валил дымок, смешанный с паром, заставивший даже без запаха изойти слюной по гречке с тушенкой и сладкому чаю с серым хлебом.

мы были не первые. народ разгуливал по поляне, кто-то сидел у палатки на свежесрубленных козлах или просто частично отесанных бревенчатых скамейках. местами была суета, местами народ уже обживался, привыкая к обстановке.

нас высадили и выгрузили в дальнем конце, куда автобус, порой буксуя по мокрой траве и глине, покачиваясь задом, медленно доехал в горку.

в отдалении стояла пара гусеничных самоходок со сновавшими вокруг них солдатиками, готовыми зацепить и дернуть застрявшие в жиже автобусы.

нас расселили в палатку номер двадцать один. сложно назвать это палаткой, – это был длинный брезентовый ангар, в которых на сборах селят будущих лейтенантиков на сборах или солдатиков на учениях. внутри было влажно и душно. пахло потом и, почему-то, чем-то женским. палатка была не заселена, наверное, сюда должны привести еще пару автобусов нового пополнения эвакуируемых.

по номерам палаток можно было с точностью определить, что за контингент там проживает. были сильно потные деревенские. были с запахом дешевых дезодорантов городские. большинство людей сидели с зонтиками снаружи на бревнах, играя в шахматы, шашки, домино, прихваченные с собой, или в сыреющие под дождем карты.

обстановка была тихая и мрачная. на части занятых, окруженных чемоданами и рюкзаками раскладушек спали мужчины. женщины, традиционно кучкующиеся с оравами галдящих детей, сидели в несколько групп.

по вечерам перед отбоем включали дизельные и бензиновые душегубки, чтобы прогреть и просушить помещение, привлекающее теплом орды огромных кусачих комаров и мерзких мошек.

спать от их жужжания и попыток укусов было невозможно, но через пару ночей все привыкли, особенно когда закончились репелленты у интеллигентной и предусмотрительной части населения.

жизни, собственно, особой не было. гулять под дождем было мокро. сушилок для одежды на всех не хватало. о стирке не могло быть и речи. оставалось только играть, читать и через силу бродить по окрестностям, чем и занималась наиболее активная часть эвакуированных. телефоны тут не работали, интернета, как и новостей, не было. максимум, что удавалось узнать о ситуации, были новости от угрюмых, усталых солдат, ретранслировавших официальные сводки от своего начальства, да и скудные новости от новых переселенцев, не сообщавших по сути ничего нового, кроме как о и так понятных продолжении дождей, росте наводнения и прибытии эвакуируемого населения.

жизнь стала однообразной, комарино-кусачей, мокрой и потной, несмотря на обещания в скором времени поставить пару бань из свежесрубленного добровольцами местного леса.

тут бы и надо сказать, как голь на выдумки хитра, как голодные и вонючие люди находят способы выкрутиться из ситуации.

все началось с того, как народ начал осваивать территорию. кто в безнадежных попытках собирать грибы в сыром лесу, кто – в поисках ближайших водоемов для искупаться и помыться.

на второй неделе пребывания рост пьяного мужского населения усилился. местные офицеры, понятно, ожидали, что привезенные с собой запасы водки будут опустошены в 2—3 дня, но творилось что-то странное. вечерние базары на повышенных тонах, выяснения отношений начинали волновать большую часть женской половины лагеря. это действительно было странно. никто не мог понять, откуда берется пойло, потому что взяться ему было неоткуда.

и, тем не менее, статистика ошеломляла.

потом по лагерю пошли слухи, что кто-то нашел волшебное озеро неподалеку, и что там происходят крепкие мужские возлияния, причем в массовом, групповом порядке.

через пару дней версия подтвердилась. вместе с тревожными сообщениями об исчезновении людей.