Что известно реке (ЛП) - Ибаньез Изабель

— Ну разумеется. Я сразу же побежала по первому зову, исполнять любые прихоти Инез, — пробормотала моя тетя с раздражением. — Что я говорила о любопытных дамах, которые не могут не совать свой нос в чужие дела? Амаранта никогда не позволяет себе доставлять столько хлопот.

— Но это ты подслушивала, — заметила Эльвира. Затем она повернулась ко мне, на ее губах играла взволнованная улыбка. — Как думаешь, твои родители прислали посылку с письмом?

Мое сердце учащенно забилось, когда моя обувь зацокала по кафельному полу. Прошлое письмо пришло с коробкой, наполненной прекраснейшими вещами. Потребовалось несколько минут на распаковку, и я даже не заметила, как улетучилось мое негодование, пока я рассматривала щедрые подарки. Великолепные желтые туфельки с золотыми кисточками, шелковое платье цвета розы с нежной вышивкой и причудливый верхний халат, переполненный разными оттенками: тутовый, оливковый, персиковый и бледно-морской с зеленцой. И это еще не все: на дне коробки я обнаружила медные кубки для питья и безделушку из черного дерева, инкрустированную жемчугом.

Я дорожила каждым подарком, каждым письмом, что я получала от родителей по почте, даже если это не была и половина того, что отправляла им я. Это не имело значения. Часть меня понимала, что это максимум, что я когда-либо смогу получить от них. Они выбрали Египет. Отдали ему свое сердце, тело и душу. Я научилась жить с тем, что от них осталось, даже если ощущения были, как от валунов на дне моего желудка.

Я уже собиралась ответить на вопрос Эльвиры, но тут мы завернули за угол, и я резко затормозила, позабыв обо всем на свете.

Пожилой джентльмен с седеющими волосами и глубокими морщинами, что пересекали брови на его смуглом лице, ожидал нас у парадной двери. Все мое внимание сузилось до письма, зажатого в морщинистых руках гостя.

Я оторвалась от тети с кузинами и быстро направилась ему навстречу, сердце бешено билось о ребра, словно птица, жаждущая свободы. Это был он. Ответ, который я так долго ждала.

— Сеньорита9 Оливера, — произнес мужчина глубоким баритоном. — Мое имя Рудольф Санчес, я адвокат ваших родителей.

Следующие его слова не достигли меня. Мои руки выхватили конверт. Дрожащими пальцами я перевернула его, предвкушая содержимое. Почерк на обратной стороне не был мне знаком. Я снова перевернула послание, изучая сургуч клубничного цвета, которым был запечатан конверт. В центре был изображен крошечный жук — нет, это был скарабей — и слова, слишком искаженные, чтобы можно было разобрать.

— Чего ты ждешь? Хочешь, чтобы я зачитала его тебе? — спросила Эльвира, пытаясь заглянуть мне через плечо.

Я проигнорировала ее и быстро вскрыла конверт, пробежавшись взглядом по смазанному тексту. Похоже, что кто-то намочил бумагу, но я едва обратила на это внимание, потому что наконец осознала, что читаю. Слова поплыли на бумаге, а мое зрение затуманилось. Внезапно перестало хватать воздуха, а в комнате похолодало.

Эльвира резко вздохнула у моего уха. По моему позвоночнику пробежала ледяная дрожь, словно смерть погладила меня своими холодными пальцами.

— Ну что? — тетя Лорена бросила встревоженный взгляд на адвоката.

Мой язык распух во рту. Я не была уверена, что смогу произнести хоть слово. Но когда я заговорила, мой голос был хриплым, будто я кричала несколько часов.

— Мои родители мертвы.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В ДРУГОМ МИРЕ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

НОЯБРЬ 1884

Ради всего святого, мне уже не терпелось сойти с этого проклятого корабля.

Я выглянула в иллюминатор своей каюты, прижавшись пальцами к стеклу, будто ребенок на грани блаженного обморока у витрины пекарни, жаждущий альфахорес10 и чана дульсе де лече11. На лазурном небе в порту Александрии не было ни облачка. Длинный деревянный причал тянулся навстречу кораблю, словно приветствуя. Трап для высадки был уже наготове и пара человек из экипажа сновали по борту, перенося кожаные чемоданы, шляпные коробки и деревянные ящики.

Я наконец добралась до Африки.

Спустя месяц путешествия по морю сквозь мили унылых океанский течений, я прибыла. Потеряв несколько фунтов — море ненавидит меня — пережив бесчисленные ночи, которые я коротала за беспокойным сном, рыданиями и игрой в одни и те же карточные игры с попутчиками, я действительно здесь.

Египет.

Страна, в которой мои родители прожили семнадцать лет.

Страна, где они погибли.

Я нервно покрутила золотое кольцо. Оно не покидало мой палец уже несколько месяцев. Взяв его с собой, я будто бы пригласила и своих родителей в это путешествие. Мне казалось, что я почувствую их присутствие, едва увижу берег. Незримую глубокую связь.

Но этого так и не произошло. До сих пор.

Нетерпение заставило меня отпрянуть от окна и начать хаотично нарезать круги по комнате и бешено размахивать руками. Я ходила взад-вперед, занимая почти каждый дюйм своей роскошной каюты. Нервная энергия окутала меня, словно вихрь. Я отпихнула свой багаж, чтобы освободить проход. На узкой кровати лежала моя шелковая сумочка, и, проходя мимо, я потянулась к ней, чтобы еще раз взять в руки письмо от дяди.

Второе предложение все еще было смертельно для меня, оно все еще заставляло мои глаза щипать. Но я заставила себя дочитать до конца. Из-за едва заметной качки это было нелегко, но, несмотря на внезапный спазм в животе, я взяла в руки его письмо и прочитала в сотый раз, стараясь случайно не разорвать бумагу в клочья.

Июль 1884

Моя дорогая Инез,

Я не знаю с чего начать и как написать, что должен. Твои родители пропали в пустыне и ныне считаются погибшими. Мы искали их несколько недель, но не обнаружили никаких следов.

Мне крайне жаль. Больше, чем я когда-либо смогу выразить. Пожалуйста, помни, что я к твоим услугам и если что-то понадобится, то тебе достаточно только написать. Считаю, будет намного лучше, если ты незамедлительно организуешь их похороны в Буэнос-Айресе, чтобы иметь возможность навестить их, когда пожелаешь. Зная мою сестру, я не сомневаюсь, что ее душа вернулась в родную страну, ближе к тебе.

Насколько тебе известно, отныне я являюсь твоим опекуном и управляющим наследством. Поскольку тебе уже есть восемнадцать, и, судя по всему, ты разумная молодая женщина, я отправил письмо в национальный банк Аргентины, разрешая тебе пользоваться наследством по мере необходимости, но в разумных пределах.

Доступ к этим деньгам есть только у тебя и меня, Инез.

Будь предельно осторожна с теми, кому доверяешь. Я взял на себя смелость проинформировать семейного поверенного в нынешних обстоятельствах, и настоятельно прошу обращаться к нему, если тебе срочно понадобиться помощь. С твоего позволения, рекомендую нанять управляющего поместьем, чтобы дать себе время скорбеть по своей ужасной утрате. Прошу прощения за такие новости, я искренне сожалею, что не могу быть рядом с тобой и разделить это горе.

Пожалуйста, напиши, если что-то от меня потребуется.

Твой дядя,

Рикардо Маркес

Я рухнула на кровать и откинулась назад с не присущей женщинам резкостью, отчего услышала в ушах назидательный тон тети Лорены. Леди всегда должна оставаться леди, даже если за ней никто не наблюдает. Это значит не сутулиться и не сквернословить, Инез. Я закрыла глаза, отгоняя от себя чувство вины, что не покидало меня с тех пор, как я уехала из поместья. Оно оказалась стойким спутником, как бы далеко я не отправилась, чувство вины не получалось подавить или задушить. Ни тетя Лорена, ни кузины не подозревали о моем намерении покинуть Аргентину. Я представляла их лица, когда они читали письмо, обнаруженное в моей спальне.