Путешествие в Европу - Сулхан-Саба Орбелиани

26 января 1725 года сердце великого грузинского патриота перестало биться. Через два дня, 28 января, скончался Петр I. Сохранилась следующая приписка очевидца на «Словаре» Орбелиани: «Саба скончался в 1725 году, января 26, вечером, в Великой Москве, во Всехсвятском, во дворце Арчила, и был погребен там же в церкви, повелением, иждивением и в присутствии царевны Дареджан».

Вахтангу VI не пришлось воздать последних почестей своему воспитателю; оплакать престарелого Саба выпало на долю Дареджан, дочери его любимого дяди Арчила.

Всехсвятское, где похоронен Сулхан-Саба Орбелиани, стало исподволь значительным культурным центром грузинской эмиграции в России. Здесь с 1699 года жил царь Арчил, здесь же протекала его плодотворная литературная деятельность.

Позже здесь развернули свою деятельность его сын Александр, первый фельдцейхмейстер русской артиллерии, сподвижник Петра I, знаменитый историограф Вахушти Багратиони, многие члены семьи Вахтанга, и в частности — Бакар.

Достаточно назвать имена таких деятелей грузинской культуры, как Иосиф Самебели, Христофор Гурамишвили, Николай, Димитрий и Зосиме Орбелиани (братья Сулхана-Саба), Эрасте Туркестанишвили, поэты Мамука и Фома Бараташвили, Димитрий Саакадзе, Мамука Гурамишвили, Давид Гурамишвили и многие другие, чтобы понять, какое огромное значение имел этот центр не только для проживающих в России грузинских эмигрантов, но и для всей Грузии, для ее культурной жизни.

В сороковых годах XVIII столетия (1743) во Всехсвятском впервые была напечатана грузинская Библия и другие книги.

Грузинские эмигранты знакомили свой народ с лучшими произведениями русской литературы, церковной, научной, художественной, военной и пр., переводили и с грузинского языка на русский, внося таким образом вполне реальный вклад в дело сближения русского и грузинского народов.

Где же все-таки искать могилу Сулхана-Саба? Очевидно, в склепе или в ограде Всехсвятской церкви. В записи сказано: «Погребен там же в церкви». Однако церковь во Всехсвятском была воздвигнута «иждивением» царевны Дареджан уже после смерти Саба на том месте, где стояла полуразрушенная и запущенная церковь князей Милославских. Поскольку во Всехсвятском других храмов не было, очевидно, Саба был погребен в склепе старинной церкви, там, где в тридцатых годах XVIII столетия был построен храм, стоящий и поныне[4].

Таким образом, место последнего упокоения Саба оказалось под указанной церковью в селе Всехсвятском, в ограде которой погребены поэты Мамука Бараташвили — грузинский Буало, первый грузинский драматург Георгий Авалишвили (умер в 1850 г.), поэт Димитрий Багратиони, Димитрий Цицишвили и другие.

Свою беспокойную жизнь Сулхан-Саба Орбелиани посвятил всю до последнего вздоха делу объединения и возрождения родины. Он подвергался тяжким преследованиям со стороны современного ему общества, которое мстило мыслителю за его политические и литературные взгляды. И, как Данте Алигьери, ему пришлось испытать «горечь чужого хлеба».

Он много ездил по свету, видел Исфагань, Рим, Париж, Стамбул и Москву — политические центры тогдашнего мира — и нашел место последнего упокоения в московской земле.

Георгий Леонидзе

Отъезд Сулхана-Саба Орбелиани из Франции и приезд его в Италию

Июня пятнадцатого числа 1711 года. Мы выехали из южной окраины Франции, называемой Антиб-городом. Проехали десять миль, и кончилась Франция. Ницца — город в Италии, принадлежащий владетелю Савойи. Правитель Савойи раньше назывался дуком. После заключения мира ему отдали Сицилию. Прежде она была у короля Испании. Теперь это большое королевство и правитель его называется королем. Вдали видны высокие снеговые горы, скалистые кряжи с глубокими ущельями, принадлежащие Савойе. Прошли еще пять миль и добрались до небольшой бухты у маленького савойского города Лафранги (Вилла-Франка). Крепость хорошо укрепленная, сильная, но когда французы поссорились с савойцами, они изрешетили ее из пушек. Крепость взяли, по разрушить ее не смогли. После заключения мира она была возвращена. Тут мы вышли пообедать. Король савойский, проведав о нашем приезде, выслал к нам воеводу, который ждал нас. Он немедленно явился к нам, любезно беседовал с ними, приглашал нас к савойскому королю: мой король-де прислал меня к тебе за тем, чтобы ты взял на себя труд пожаловать к нему. Я ответил с достойной вежливостью. Поехать к нему мне было невозможно. Король прислал нам в подарок хорошие вина, фрукты, апельсины [померанцы], лимоны. Таких черешен и абрикосов нигде я раньше не видал. Мы пообедали и поехали дальше. Нас проводили салютом. Выстрелили из шести пушек, оказывая нам положенные почести и внимание. Они даже превзошли положенное. Я ехал не к ним, они пригласили меня, я не пошел к ним, а они меня встретили. Дочь короля савойского была супругой испанского короля. [Ее смерть я описал выше.] Мы проехали еще десять миль мимо трех — четырех сильных савойских крепостей, скалистых и крепких. Попадались редко леса. Множество оливковых деревьев, виноградников, но мало пашен. Дул встречный ветер. Судно наше с трудом продвигалось вперед. Прибыли в город Монако. Здесь одна скала вдается в море, подобно тбилисскому Метехи[5]. С трех сторон его омывает море, и только с одной узкий въезд. Сама же крепость укреплена: вокруг в два ряда стоят пушки. Виднеются богатые монастыри. Город Монако принадлежит одному владетелю, который никому не подчиняется. Теперь он опирается на французского короля. Когда я был в Париже, видел там самого владетеля Монако. Он постригся в монахи, а управление страной передал своему младшему брату. Город-крепость стоит на возвышенности. Мы же остановились в домах у берега моря. К нам прислали человека, который пригласил меня к королю. Но я торопился, хотел уехать пораньше. Извинившись, я сослался на утомление и послал к нему с поклоном господина Ришара. Последнему оказали большие почести. Незамедлительно выстрелили из семи пушек. Оказали большие почести. Страну эту не назвали бы богатой, она вся скалиста, пахотных земель мало, но зато много оливковых деревьев, фруктов, инжира, сикоморы, померанцев и цитрусов. Хорошая гавань. Затем владетель прислал к нам одного настоятеля и вельможу, извинился, хотел-де, чтобы вы пожаловали ко мне. И я послал ему почтительный ответ.

Июня шестнадцатого. Рано выехали [мы из Монако]. Снова [в нашу честь] стреляли из семи пушек. На каждый выстрел из пушки наши гребцы выкрикивали «вай-варух» [виват]. Благодарили за оказанную честь — да возрадуется, да здравствует.

Мы поплыли мимо хороших сел и сильных крепостей. Проехали десять миль и прибыли в маленький укрепленный город, принадлежащий им же. Попутного ветра не было, и мы остановились там. Живописная эта местность, очень нам понравились прекрасные колокольни. Дома упирались в небо. Лесом, видимо, здесь бедны. Вокруг скалы. А если и есть деревья, то все фруктовые. Осмотрели три поистине прекрасных монастыря. В одном покоятся святые мощи, положенные прямо на престол. Построен престол из цветного мрамора и цветного агата. Там находилась плащаница, сделанная так, словно Христа только что сняли с креста и еще кровь на ней не высохла.

Июня семнадцатого в полночь отплыли и прибыли в Генуезские владения. За этим городом тянутся сплошь красивые дома. Но была ночь, и не смогли их осмотреть. С рассветом прибыли в город Сан-Ремо, принадлежащий Генуе. Оказывается, мы проплыли двадцать четыре мили. Город хороший, большой и укрепленный. Большие крепости и превеликие монастыри. Видны дворцы знатных людей. Некоторое время мы рассматривали его в гавани. После того, как мы въехали в Генуезские владения, скал стало меньше, зато лесов больше. Во множестве оливковых деревьев, померанцев. Эти места более открытые. Немного подальше, в одном селе мы обедали. Съели лишь двенадцать яиц и немного зеленой фасоли. Принесли также крабов. Запросили шесть плури[6]. С трудом согласились за пять марчили[7]. Об этом я пишу потому, чтобы все поняли, как щедро тратился на меня французский король, как он заботился обо мне, как принял меня. Уехали оттуда. Миновали множество сильных крепостей и сел. В этих местах на большом пространстве были погублены виноградники. Местные жители к террасам подвели стены, подравняли края и разбили на них виноградники. Но все они разорились. Я спросил, почему это произошло. Мне ответили, что земля здесь непригодна. Да, но если земля непригодна, почему разбили на ней такое множество виноградников? Местность напоминала Гегути[8]. Оттуда проехали девять миль. Прибыли в город Порто-Маурицио. Над морем высокая гора. На ней стоит город, довольно большой и красивый. Приятное зрелище для глаз. Видно множество больших монастырей, красивых садов. Подальше от города, на расстоянии чуть поболее пол-эджи[9] простирается равнина. На ней большой город, который называется Онелья. Принадлежит она савойскому правителю. Отсюда прошли шесть миль. Прибыли в город (Дина) Город этот хороший. Здания добротные. В отличие от других, место это более открытое. Мы [остановились] там на ночь. Город принадлежит Генуе, и сидит там французский консул. Он пришел за нами и поселил нас в своем доме.