Луна Верховного - Эльденберт Марина

Протестующий писк электронного замка сливается с моим громким стоном. Мой незнакомец промахивается ключом, когда я обхватываю его бедра ногами. Его нетерпеливое рычание только раззадоривает, и я кусаю мужчину за нижнюю губу. Игриво, легко, но слышу, как от этого ускоряется его пульс под моими пальцами на его шее.

Щелчок замка – и он дергает меня на себя, не позволяя пробраться ладонями под его рубашку. Я парю на его руках. Буквально. Потому что сначала он куда-то меня несет, а потом куда-то усаживает.

На спинку дивана, отмечаю запоздало. Это вообще все, что я успеваю заметить, потому что, продолжая посасывать и покусывать мои пылающие губы, вервольф резко задирает мою юбку. Я едва не падаю назад, когда он с нажимом проводит по внутренней стороне бедра, а после сдвигает ткань трусиков, касаясь уже других губ.

Он не позволяет мне упасть, ловит мой взгляд, когда скользит вверх-вниз, кружит по спирали, нарочно задевая чувствительный бугорок клитора. Легко скользит, потому что я возбуждена до предела и готова просто рычать, стоит ему убрать ладонь.

– Нет!

– Нет? – усмехается этот мучитель, поднося пальцы к своему лицу и слизывая с них мою влагу.

– Да, – исправляюсь я.

Он тихо смеется и снова подхватывает меня на руки.

На этот раз мы в спальне, и я тут же оказываюсь на широкой постели. Спиной на прохладной покрывале. Эта прохлада будто отрезвляет. Предки, что я делаю?

В данный момент смотрю, как властный, сексуальный вервольф раздевается передо мной. Хотя, раздевается – можно сказать с натяжкой. Он буквально срывает с себя одежду, а вот в его взгляде явно читается желание натянуть одну маленькую волчицу.

Мамочки, почему меня не пугает эта мысль? Только еще сильнее заводит. Как и мужчина, силой и хищностью которого невозможно не восхититься. Сильные плечи, крепкие руки и ноги, плоский живот: он весь будто выточен из камня или вылит из стали. Словно природа решила наделить его всем самым лучшим.

Спальню освещает лишь свет полной луны, но этого достаточно.

Мой рот наполняется слюной, когда он во всей своей первозданной красе останавливается напротив меня. То ли от волнения, потому что у меня давно не было мужчины, то ли от предвкушения. Мне и самой сложно ответить на этот вопрос. Меня лихорадит: бросает то в жар, то в холод.

Я вновь падаю в омут его глаз, в радужке которых вспыхивают золотые искры его зверя, а затем подаюсь ему навстречу.

Вздох.

Стон.

Треск шелка – и на мне больше нет блузки. И юбки тоже. Только белье и чулки.

Он вжимает меня в матрас своим сильным могучим телом, и я чувствую себя так, будто нырнула в горячую ванну. Остро, но немыслимо приятно. Поцелуи словно оставляют ожоги на коже – там, где он касается меня. На губах и ладонях – там, где его касаюсь я. Но для того, чтобы изучать тела друг друга медленно, мы слишком распалены. Я это понимаю, и он тоже. Потому что срывает последнюю преграду белья, вклинивается между моих бедер и раскрывая меня для себя, входит в меня одним движением.

Я вскрикиваю от этой наполненности, от тесноты. Сжимаюсь на нем.

– Горячая, – шепчет он. – Какая же ты горячая, guapa.

Я не знаю, что это значит, но его губы задевает мое ухо, и меня будто пронзает молния, а вместе с этим словно пронзает он. Вервольф подается назад, чтобы тут же качнуться вперед, врезаясь в меня.

Я действительно горю от этих мощных движений: диких, то быстрых, то плавных и тягучих, от торопливых поцелуев, от чувства наполненности, которое он мне дарит. Его толчки зажигают во мне невероятные искры, и я кричу. Кричу от наслаждения, когда он толкается в меня, изливаясь сильным потоком. Кричу, срывая голос, притягивая его к себе.

Он перекатывается на бок, увлекая меня за собой.

– Nena. Малышка.

– Я не малышка! – смеюсь я.

– Тогда кто ты?

– Венера.

– Венера, – повторяет он, смакуя мое имя. – Мне нравится.

Он говорит что-то еще по-вилемейски, гладит меня по спине, ягодицам, и через несколько минут я осознаю, что ничего успокаивающего в этих прикосновениях нет. Особенно, когда он будто невзначай все-таки расстегивает застежку бюстье, а потом добирается до обнаженной груди. Улыбаясь, я обхватываю член пальцами, проводя по всей длине, убеждаясь, что он снова готов, будто и не было этого крышесносного оргазма несколько минут назад.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С рычанием он поворачивает меня к себе спиной и входит сзади, поэтому мысль, что он не назвал своего имени, теряется в охватывающем меня остро-сладком удовольствии. Она возвращается исключительно утром, когда я просыпаюсь в ворохе сбитых одеял.

Одна.

Глава 2

За окном непривычно солнечная для Крайтона погода: именно яркие лучи меня и разбудили, пробравшись сквозь раздвинутые шторы. И, судя по этим лучам, утро началось уже давно.

Я моргаю и сажусь на постели, мигом вспоминая, где я, и случившееся ночью.

Я переспала с вервольфом, даже не узнав его имени.

Не просто переспала – я провела с ним всю ночь. Очень жаркую ночь. От вспыхнувших в памяти картинок все в моем теле сладко сжалось, а возбуждение снова хлынуло огнем по венам.

Я даже головой потрясла, чтобы избавиться от наваждения.

Наваждения, которого поблизости не наблюдалось. Ни в роскошной спальне президентского люкса, ни в не менее роскошной гостиной. Я прислушалась и поняла, что в огромном номере я одна. Куда ушел мой незнакомец, я не знала, но, отбросив одеяло в сторону, поспешно поднялась и отправилась в ванную. Мне нужен был душ. Жизненно необходим.

Я направилась в ванную и первым делом поймала свое отражение в зеркале.

М-да, я бы сама от себя такой сбежала: макияж размазался, волосы спутались. Но это ни беса не объясняет. Вообще не объясняет мои действия. Зачем я все это сделала? Я подавила нервный смех и шагнула в душевую.

Под струями теплой воды, втирая в кожу гель, я зажмурилась и постаралась вспомнить прошедшую ночь в мельчайших деталях. Не то, как вервольф вколачивался меня до сладких спазмов, а то, что было до. До того, как я перешагнула порог люкса, куда формально не шагала вовсе, потому что меня через этот порог перенесли. Вспомнить и воссоздать картину.

Быстрые свидания. Коктейли, которые для меня как сок. Конфликт с шовинистом. Сломанная ножка бокала.

Организатор сказала, что вервольф не участвует в свиданиях, он пришел туда позже. Из-за меня? По запаху. Как же невероятно он пах! При одном воспоминании об этом запахе все во мне начинает трепетать. Что, если я так же пахла для него? Это объясняет то, почему нас одновременно накрыло этой жаждой. Но не объясняет, почему накрыло вообще.

Мы готовы были заняться сексом в лифте. Как звери. Как волки в брачный сезон!

Я замираю, забывая и о воде, и о геле для душа. Потому что осенившая меня догадка поражает. Нет, она настолько нереальная, что одномоментно пугает и радует.

Могла ли я встретить своего истинного?

Невероятно.

Невозможно!

Просто это не могло произойти со мной. Или могло?

Ведь это бы очень многое объяснило: то, как я доверилась незнакомцу, то, как пошла за ним, не думая ни о чем. Не сомневаясь. Это я, волчица, второе имя которой «осторожность». Я всегда считала, что для близости нужна близость, единение душ, интерес, и никогда бы не позволила себе секс без обязательств, без правил. С первым встречным! У меня до этой ночи вообще был секс только с одним мужчиной, с бывшем мужем. Не говоря уже о том, что я вытворяла в постели сегодняшней ночью, как дразнила его, как провоцировала.

Это была я, но какая-то другая я.

Свободная.

Открытая.

Дерзкая.

Не правильная девочка, а волчица-бунтарка, которая знает, чего хочет и кого хочет. И она хотела своего… истинного.

Я всхлипнула и прижала пальцы к губам, не веря тому, что со мной произошло. Я столько раз спрашивала у Чарли, как это – встретить своего истинного, а она отвечала: «Понимаешь, что то ли убить его хочешь, то ли затрахать, но чувства сильные». Вот и мне вчера хотелось второе. Заклеймить, присвоить его себе и вместе с этим подчиниться ему, отдаться, быть ласковой кошечкой в его сильных руках.