Луна Верховного - Эльденберт Марина

Наши взгляды все-таки соединяются, хотя вернее будет сказать – скрещиваются в яростной битве. В одном лишь взгляде столько ярости и страсти, что я едва не задыхаюсь от раскручивающих меня в воронке урагана эмоций. Не знаю, чего мне хочется больше: наброситься на него и расцарапать лицо или же просто оказаться у него на коленях и впиться в невероятно красивый рот поцелуем.

Эти два желания настолько сильные, что просто раздирают меня на части. Какие-то считаные метры, а я уже теряю контроль. Если так действует истинность, то я уже ненавижу ее. А заодно ненавижу и его.

Только если я рассчитывала на то, что он не станет приближаться ко мне, то жестоко ошиблась: одно-единственное движение – волчий бросок, и Рамон рядом со мной. Нависает надо мной. Так близко, что сердце на долю мгновения замирает в груди.

– Зачем ты хотела покинуть страну, Венера?

Я моргаю, ничего не понимая.

– Что?

– Это слишком сложный вопрос?

Простой, но совершенно не тот вопрос, которого я ждала. Совсем не тот.

– М-м-м… Лечу в отпуск.

– Одна?

Он не знает? Предки, он не знает про ребенка!

Пока не знает. И даже не почувствовал! Слишком злой, чтобы понять. Слишком зациклен на этой злости. Я о таком слышала, даже альфы не сразу способны распознать беременность своей пары. Особенно если это первый ребенок. Он просто не почувствовал изменение в моем запахе, не прислушался к биению второго крошечного сердца. Плюс малыши умеют маскироваться в минуты опасности – так было у Чарли с Анхелем. А тут еще какая опасность – злой биологический папаша!

Секундное облегчение сменяется новой мыслью: я не должна подпускать его к себе. Настолько близко подпускать. Потому что если я себя выдам, если он узнает, все же догадается…

Надо его отвлечь. Запутать. Уйти отсюда. Чем быстрее я уйду, тем лучше!

– Я свободная волчица.

– Я в курсе.

Это даже не двойной смысл: Рамон говорит прямым текстом. Зло, презрительно, но мне больше не больно. Спорить с ним – значит, оправдываться, а я не буду оправдываться перед верховным. Ни перед кем не буду.

– А я в курсе твоего мнения обо мне. – Я обвожу рукой номер: – Так зачем все это? Ты. Я. Это место.

Зачем все это, если ты не знаешь о моей беременности?

– Мне нужно было кое в чем убедиться.

Интересно!

На этот раз вперед подаюсь я:

– Дай угадаю, не можешь меня забыть. Думаешь обо мне ночами. Фантазируешь…

– Ты играешь со зверем, Венера, – его рычание лучшая музыка для моих ушей.

– О нет, с твоим зверем я больше играть не буду. Спасибо, наигралась!

Я толкаю вервольфа в грудь, но он перехватывает мои запястья и разводит их в стороны, вжимая меня собой в мягкие диванные подушки. Дыхание сбивается от его близости, а ураган внутри, кажется, выходит на новый виток. От аромата истинного, мужского, мускусного, сносит голову. Я успеваю только сделать вдох, прежде чем мои губы оказываются в его плену.

Властным, жестким поцелуем он раскрывает мой рот, без прелюдий и разрешения вторгается в него языком, будто собирается меня им трахнуть. Я рычу и кусаю его за губу. Получи! Но этот мерзавец только довольно урчит, и это урчание, больше подходящее большому дикому коту, чем волку, окончательно срывает мои тормоза.

Я отвечаю на поцелуй так же яростно, неистово. Со стоном поддаюсь этому наваждению, как в первый раз. Отдаюсь желанию, раз за разом ломающему мои внутренние барьеры, которые я выстраивала с таким трудом. И я уже сама готова ему отдаться.

Но Рамон резко отстраняется и долго смотрит на меня, а я на него. Губы все еще горят от его поцелуев, тело ноет от желания, моя волчица внутри рычит.

– Все такая же свободная Венера, – он просто говорит, а мне словно пощечину дали, по обеим щекам, потому что лицо вспыхивает от стыда и ярости. – На сегодня достаточно проверок.

Так вот зачем ты здесь! Проверка? Он отпускает меня и поднимается. Я вижу, что Рамон тоже завелся от нашего поцелуя, но сейчас самостоятельно разрывает в клочья магию нашего притяжения.

– Ты ради этого прилетел? – мой голос звучит так, словно я жевала песок – хрипло, сдавленно. – Чтобы убедиться, что по-прежнему хочешь меня?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Нет, – отрезает он. – Чтобы убедиться, что ты такая же как все.

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не перекинуться в волчицу и не наброситься на него. На этот раз исключительно с желанием вцепиться в горло.

Вместо этого я поднимаюсь, расправляю плечи и смотрю ему прямо в глаза.

– Нет, не такая, Рамон. Я другая. Я единственная. Я твоя истинная.

– Это настолько редкое явление, – он усмехается краем губ, – что даже звучит смешно.

– Тогда считайте вам повезло, верховный старейшина. Вы сорвали джекпот, и до конца жизни меня не забудете. В каждой женщине будете видеть исключительно меня.

Он снова перехватывает меня, будто какую-то куклу, но на этот раз я рычу и вырываюсь. За что вервольф встряхивает меня, хватает за подбородок и заставляет запрокинуть голову.

– Мечтай, – цедит он.

Мои губы по-прежнему горят, но в душе снова все черно. Находиться к нему так близко абсолютно невыносимо, поэтому я иду с собой на компромисс:

– Пусти, – прошу я. – Ты во всем убедился, так отпусти.

А он уже склоняется надо мной, по-звериному вдыхает запах возле моей шеи.

– Твой аромат. Он изменился.

Мое сердце падает в пятки. Я хочу сказать, что он ошибается, но не могу произнести ни слова. Страх и только страх неожиданно сковывает меня. А изумление в его взгляде уже сменяется догадкой.

– Ты носишь волчонка. Моего волчонка.

В его глазах вспыхивает нечто пострашнее ярости зверя.

– Ты хотела спрятать его от меня.

Он меня запер.

Он. Меня. Запер!

Закрыл в этом злосчастном номере и ушел, не забыв оставить охрану на входе. Я слышала, чувствовала их за дверью, через которую пришла. Вторые двери вели лишь на огибающий номер балкон. Летать я не умела ни в человеческом, ни в волчьем обличии, поэтому просто постояла, рассматривая хмурые тучи Крайтона и пытаясь выровнять дыхание.

Если честно, в первую минуту, я думала, Рамон просто свернет мне шею. Его взгляд пожелтел, по лицу и кистям потекла трансформация, почти превращая мужчину в зверя. Ногти вытянулись в когти, царапая кожу, когда я дернулась. Запах моей крови, кажется, окончательно привел его в бешенство, потому что верховный отодвинул меня от себя. Лишившись опоры, я снова оказалась сидящей на диване – у меня просто подкосились ноги.

– Не вздумай навредить себе и ребенку, – прорычал он, глядя мне в глаза.

Навредить? Это он о чем? А осознав, о чем, я задохнулась от злости.

– Да как тебе такое в голову пришло?!

– Рад, что мы друг друга поняли.

Рамон развернулся и направился к двери. То, что он действительно уходит, дошло до меня только когда пиликнула блокировка замка. Я рванула следом, успела услышать:

– Хавьер, отвечаешь за нее жизнью.

Потыкала в разблокировку, но она лишь замигала красным. Тогда я с силой заколотила по двери кулаками:

– Рамон! Ты не имеешь права! Верховный! У меня есть альфа!

У меня есть альфа, который ничего не знает.

Я метнулась к своей сумочке, достала телефон и набрала Доминика, но короткие гудки сообщили, что линия занята. Я набирала снова и снова, пока, наконец-то, не прорвалась.

– Доминик, это очень срочно. Я должна тебе кое-что рассказать…

– Думаю, я знаю, о чем речь. – В голос альфы вплелась жесткость. – Я только что разговаривал с верховным старейшиной Пересом.

Успел, койот! И здесь успел!

Я сдавила телефон так, что еще немного и экран пошел бы трещинами. Потому что меня словно острием ножа кольнуло чувством вины. Потому что это я должна была все рассказать Доминику. Я! Не Рамон.

– Что он тебе сказал?

– Важно то, чего он не сказал. Мне нужна твоя версия. Венера, для того чтобы защитить тебя, мне нужна правда.

То ли у меня окончательно сдают нервы, то ли так действует властный голос альфы, но я всхлипываю: