Журнал «Вокруг Света» №08 за 1990 год - Вокруг Света

Это здание на Нюторв разыскали датские журналисты Рудольф Бробю-Йохансен и Эйлер Краг, посвятившие целую книгу андерсеновскому Копенгагену.

— Хороша книга,— говорит журналист Оле Нильсен, с которым мы гуляем по датской столице. Оле пишет в основном о культуре и хорошо знает все, что связано с Андерсеном в Копенгагене.— Но, как все книги,— неполная. Я бы добавил, что сюжет сказки «Огниво» не мог бы родиться ни в одной другой стране, кроме Дании. Ведь как спасся от казни солдат? Перед смертью попросил дать ему закурить трубку. Только в Дании так обожают трубки!

Вот посмотри,— добавил он, показывая на витрину магазина.— Вряд ли где-нибудь еще ты увидишь столько разных трубок.

Магазин так и назывался «Датские трубки»: и каких только не было за стеклом. И большие, и маленькие, и прямые, и изогнутые. На любой вкус. Потом я уже обратил внимание, что различных видов табака в датских магазинах гораздо больше, чем сигарет, хотя выбор их сортов исчисляется десятками... В Копенгагене в кафе я видел даже двух совсем молоденьких девушек, попыхивающих трубочками... Один датчанин объяснил мне любовь своих соотечественников к трубкам тем, что курить их якобы гораздо менее вредно, чем сигареты. Мне же причина видится прежде всего в традиции, которая и курение трубок, и их изготовление превратила в настоящее искусство...

Среди множества уличных мастеров, художников, музыкантов, каких днем на Стрёэт множество, я обратил внимание на одного, который ножницами из бумаги в считанные секунды вырезал забавные фигурки. Да, ну конечно же, Андерсен любил мастерить такие же и проявлял в этом деле немалый талант, забавляя не только детей, но и всех знакомых!..

Неподалеку от Стрёэт, на боковой улочке Кёбмагергаде находится старинное массивное сооружение — Круглая башня. «У собаки, что сидит там на деревянном сундуке, глаза — каждый с Круглую башню...» Помните «Огниво»? Башня сразу привлекает к себе внимание прохожего. Она и сейчас смотрится весьма внушительно, и можно себе представить, какое впечатление она производила в прошлые века! И конечно же, Андерсен не мог обойти ее своим вниманием: для рядового датчанина «величиной с Круглую башню» означало самое большое, что только можно представить. Сооруженная в 1642 году в правление короля Кристиана IV, она служила двум весьма далеким друг от друга целям, одновременно являясь и церковью Святой Троицы, и... обсерваторией Копенгагенского университета.

  

Знаменитая Круглая башня: Андерсен вспоминает ее в сказке «Огниво»

Часто появление Круглой башни связывают с именем выдающегося средневекового астронома Тихо Браге — того самого, который с непостижимой для своего времени точностью определил положение светил, что затем позволило Кеплеру вывести свои знаменитые законы движения планет. Наверху, на высоком цоколе установлен бюст Браге. И это вполне справедливо: хотя обсерватория Круглой башни и была построена четыре десятилетия спустя после его смерти, имя этого великого датчанина ассоциируется с ней не случайно. Именно с тех времен астрономия получила в Датском королевстве официальное призвание: не было бы Тихо Браге, не было бы в Копенгагене и Круглой башни. Может, не было бы и других открытий, принадлежащих сейчас стране. Живший на век позже Браге не менее знаменитый датчанин Оле Рёмер, работая в обсерватории Круглой башни, впервые определил скорость света. Андерсен не раз вспоминал имя Браге в своих сказках, а оказавшись в Праге, где похоронен астроном, пошел поклониться его могиле.

— Обрати внимание на бюст Тихо Браге,— посоветовал Оле. Заметив мое недоумение, он уточнил: — Посмотри, какая странная форма у его носа. Дело в том, что юный Тихо, когда учился в Германии, поссорился с одним студентом, и это привело к дуэли. Сражение на мечах происходило в кромешной тьме, и Тихо от взмаха клинка потерял часть носа. Чтобы скрыть изъян, он сделал недостающий кусочек из золота и серебра и очень ловко прилаживал его при помощи воска...

Круглая башня давно уже потеряла свое первоначальное назначение как обсерватория: теперь на нее поднимаются туристы, чтобы с высоты посмотреть на старый город с его пешеходными улицами. На смотровую площадку, которая находится наверху, внутри башни ведет круговой пандус. В 1716 году, поразив жителей датской столицы, на Круглую башню въехал верхом на лошади Петр I. Рассказывают, что его жена, не менее эксцентричная Екатерина I, не желая отстать от мужа, въехала на башню на тройке, еще сильнее изумив копенгагенцев...

— Кстати, Андерсен,— сказал мне Оле,— знал эту историю. И даже дополнил ее такой подробностью. Поднявшись наверх, ваш царь велел одному человеку из своей свиты броситься вниз. И он бы сделал это, если бы не вмешался наш король. Не знаю, правда это или нет, но у Андерсена в романе «Быть или не быть» написано именно так...

Тогда город, конечно, выглядел иначе, чем сегодня. В годы молодости Андерсена Копенгаген был обнесен земляным валом, а на ночь ворота запирались на ключ. Считалось, этот ключ хранится под подушкой короля... На такой Копенгаген — с земляным валом и рвами, заполненными водой, с первыми островерхими соборами, разбросанными среди домиков под красной черепицей, мне удалось посмотреть немного позже. На одной из центральных копенгагенских улиц — Вестерброгаде — перед входом в городской музей сделан макет города, каким он был в 1536 году. Наверное, таким же игрушечным казался с высоты Круглой башни Копенгаген и Рёмеру, и Петру I, да и всем его жителям, когда-то впервые поднимавшимся на нее... Копенгаген я начал изучать с центра города: первое, что я четко запомнил, была Ратушная площадь, а на ней — памятник Андерсену. Однако, когда мы договаривались по телефону с Оле о прогулке, я предложил встретиться «у памятника Андерсену» и допустил оплошность, которая, как потом оказалось, свойственна многим приезжим.

— У какого именно? — переспросил мой датский коллега. А потом объяснил: — В городе их два. Я могу предположить, какой имеешь в виду ты, но все-таки лучше уточнить.

Тон у Оле был слегка шутливым, но в его словах была лишь доля шутки:

— Второй памятник Андерсену стоит в Королевском парке. Он более старый и привычный для копенгагенцев. Новый — на Ратушной — более знаком приезжим. В общем, для коренного жителя Копенгагена, «у памятника» означает одно, для туриста — другое.

Проект памятника был создан скульптором Аугустом Собю еще при жизни писателя: Андерсена предполагалось изобразить с книгой в руках, в окружении детей. Однако пожилой Андерсен забраковал проект. «Я никогда не мог читать вслух, когда кто-то сидел около меня»,— говорил он. Но больше всего ему не понравилась идея с детьми: видеть своими поклонниками лишь юных читателей он не желал. Андерсен считал себя «взрослым» писателем, поэтом и драматургом. А вошел в историю Великим сказочником. Памятник этот был поставлен лишь в 1880 году — пять лет спустя после смерти Андерсена.

Соотечественники великого датчанина, которого они чаще всего именуют Хосе Андерсен (по названию букв, составляющих его инициалы, что вообще принято в Дании), кажется, относятся к своему классику гораздо более сдержанно, чем это можно было бы ожидать. Без лишних восторгов. И как будто даже немного удивляются: ну что это вы, иностранцы, в нем такого особенного находите?! Это не помешало им, правда, в 1961 году поставить в своей столице второй памятник сказочнику, выполненный скульптором Хенри Луков-Нильсеном.

— Знаешь, я вообще-то привык к восторгам по поводу Андерсена,— говорит Оле.— Мне часто приходится иметь дело с приезжими. И большинство из них интересуется в Дании только двумя вещами: Андерсеном и порнографией.

Подобная ироничность, готовность осмеять кого угодно, шутливость и склонность к юмору у датчан тем не менее соседствуют с удивительным романтизмом, чувственностью, доверчивостью и сентиментальностью. И в очень многих жителях королевства я будто узнавал героев и героинь андерсеновских сказок, писавшихся полтора столетия назад,— белокурых, ясноглазых, розовощеких. В Дании удивительным образом соседствуют самые бесстыдные в мире порновитрины и... застенчивые, скромные девушки, готовые покраснеть и опустить глаза, когда на улице к ним вдруг обращается незнакомец...

Легкая ирония в адрес Андерсена не меняет весьма почтительного к нему отношения... Вспоминаю, как мой знакомый — музыкант из Ольборга в Ютландии — Эсбен Квист восхищался философией, заложенной в сказках Андерсена.

— Смотри, как здорово написано,— говорил он, и лицо его делалось одухотворенным.— «Стручок был зеленым, и им казалось, что весь мир вокруг зеленый. Потом стручок пожелтел, и они стали говорить: «Весь мир желтеет!»

  

Хотя Нюхавн и переводится как «Новая гавань», это один из старейших кварталов города