Журнал «Вокруг Света» №08 за 1990 год - Вокруг Света

Какой-то священнослужитель: индеец приказывает своим помощникам выстроиться в ряд и повторять за ним священные жесты. Тут же в ручье купается женщина. По словам индейца, он собирается излечить ее от некой болезни. Для этого женщина ложится на землю со связанными руками. По контуру тела ее обставляют свечами и осыпают тальком «Джонсон». На землю насыпают кресты из пороха и поджигают. Затем все окропляют водкой, а священник рассыпает цветы над телом лежащей. Больная засыпает. А за алтарем уже выстроилась целая очередь «на прием».

Но вот свечи гаснут, и исцеленная начинает приходить в себя. Ее бьет дрожь. Знахарь помогает ей подняться и отсылает снова в речку и заставляет переодеться в чистое. На земле остается контур из пудры и огарков свечей, который знахарь разметает метлой, чтобы, как он объясняет, злые духи не могли пролезть внутрь исцеленной.

По словам знахаря Фреди Ледезма, он лечит от слабости, несчастья, безработицы, дурного глаза, психических болезней и бешенства. На этой священной горе за ним закреплено определенное место, где он всякий раз останавливается.

Подходит новая больная. Фреди лечит ее другим способом. Закурив сигару, он поливает пациентку водой, подкрашенной голубой краской, из розового пластикового ведра. Потом подзывает еще шесть девушек, заставляет раздеться перед алтарем и поливает их водой. Помощник Фреди в это время размахивает кадилом. Единственное, что запрещено делать во время церемонии — скрещивать руки на груди. За этим внимательно следят все служители культа.

Культ Марии Лионсы сравнительно молод. Примерно в 1750 году в окрестностях горы Сорте жила некая Мария Алонсо. Она владела богатой плантацией какао и была прозвана «ла онца» — онция (золотая монета), которых у нее было превеликое множество и которые она, по преданию, зарыла в пещерах на склонах горы. Из штата Яракуй культ Марии Лионсы за какие-то 20 лет распространился по всей стране, а в последние годы проник даже на Кюрасао, Тринидад и в Колумбию. В этом культе нашли свое отражение религиозные представления местных индейцев, вера в деву Марию, привнесенная белыми колонизаторами, и африканские мифы о героях эпохи работорговли. Не обошлось здесь и без спиритизма и масонства.

С тех пор культ Марии Лионсы в Венесуэле то подвергался гонениям, то, наоборот, чуть ли не возводился в ранг государственной религии.

Важнейший ритуал культа — «исцеление свечами». Это одновременно и ритуал посвящения в таинство и очищения, лечения и психологической обработки. К тому же это, наверное, самый эффективный и праздничный обряд из числа совершаемых в афроамериканских культах. В отличие от служителей католической церкви, врачей, психиатров и местных властей служители Марии Лионсы всегда готовы прийти на помощь.

Доминиканская Республика. Рабочий квартал на окраине Санто-Доминго. Около металлической водонапорной башни притулилась небольшая хижина, покрытая банановыми листьями. Перед ней маленький оркестр — четверо негров, дующих в морские раковины. В центре хижины столб, на котором висят кнуты и керосиновые лампы. Под потолком натянуты гирлянды бумажных флажков. Снаружи вокруг железного колышка разложен костер. Местный жрец время от времени плещет на металл бензин, Собираются верующие — всего около 300 человек. Говорят по-креольски и поют африканские песни, которые можно услышать, скажем, в Танзании.

Всего в двух шагах отсюда — другая хижина. Тут прыгают через костер. А мужчины при этом хихикают и кричат: «Вон — Марикон! Вон — Марикон!» Марикон — это злой дух. Его боятся и одновременно высмеивают точно так же, как и духов мертвых, которых изображают ряженые, вымазанные белой краской, с подвязанными деревянными руками и ногами. Все это кружится в хороводе под вой дудок, грохот барабанов, пение и смех верующих. И так всю ночь напролет. Перед рассветом все пускаются в путь на кладбище — ведь отмечается пасха. Мужчины напялили на себя разноцветные балахоны со множеством прикрепленных карманных зеркал. На головах картузы с галунами и блестками. На носу солнцезащитные очки — они должны защитить от «дурного глаза» духов умерших.

Какой-то парень укрепил у себя за спиной подобие крыльев — на алых плоскостях приклеены осколки зеркала. Что-то похожее на наброски махолетов Леонардо да Винчи.

Один из «зеркальных людей» неожиданно бросается с лестницы вперед спиной. Другие ловят его и снова подбрасывают вверх. Он бьется в экстазе, падает на землю и начинает кататься. А когда транс проходит, его подхватывает, другой «зеркальный брат», взваливает на спину и уносит. «Зеркальные братья» называют себя Гулойами (производные от Голиафа). Они веруют в Давида и изображают в танцах борьбу Давида с Голиафом.

Напоследок — Майами. Не последнее место в религиозной жизни этого города занимают африканские культы. Для желающих даже организуются вылеты на церемонию посвящения в Африку. Цена — 20 тысяч долларов. Специализированные фермы разводят жертвенных животных и особый вид попугаев, красные перья которых требуются для торжественных ритуалов. Сдерживают их лишь многочисленные лиги защиты животных, члены которых время от времени устраивают облавы на торговцев.

Из Экваториальной Африки пришел сюда и культ Сантерия с его духами Шанго, Огум, Йеманиа, Ошун и Ешу, с ритуалами посвящения и пророками. Наиболее кровавый из всех — тайный культ из Конго, приверженцы которого поклоняются черному липкому горшку с кровью и деревянным идолом. На коже испытуемых во время церемонии посвящения делаются глубокие надрезы, а сами верующие время от времени истязают себя мачете.

Почему же так живучи африканские корни в Новом Свете? Конечно, в первую очередь из-за страха неграмотных людей перед голодом, превратностями судьбы и «дурным глазом». Служитель культа заменяет для бедняка и врача, и учителя. Не последнюю роль играет в этом и невысокая цена различных церемоний. То есть они доступны всем. И еще — они очень приспосабливаются к новой обстановке, праздничны, насыщены юмором и шутками. А для проведения всевозможных обрядов служители этих культов используют предметы повседневного обихода — тальк фирмы «Джонсон» стал, например, священным порошком!

По материалам журнала «Штерн» подготовил В. Сенаторов

Старое лебединое гнездо

...Раз-два! Раз-два! Шел солдат по дороге... С этих слов начиналась

сказка моего детства «Огниво».

«Между Балтийским и Северным морями со времен седой древности лежит старое лебединое гнездо; зовут его Данией; в нем родились и рождаются лебеди с бессмертными именами». Одним из них был, конечно, и написавший эти строки Ханс Кристиан Андерсен — вылетев из «родного гнезда», он облетел всю Землю.

Под обаяние его сказок когда-то попал и я. И, оказавшись в Копенгагене, невольно искал приметы сказочного мира Андерсена. И находил. Повсюду я встречал, казалось бы, мелочи, но они настойчиво говорили мне: Копенгаген — город Андерсена. Причем не только то, что просто невозможно не заметить — бульвар, носящий его имя, или памятник в самом центре города, а именно мелочи сегодняшней жизни города: трубочиста на черепичной крыше, красивых гордых лебедей на превращенных теперь в пруды бывших крепостных каналах Копенгагена...

Не знаю, думали ли власти о старом андерсеновском образе лебединого гнезда, когда в 1984 году символом Дании была избрана именно эта птица. Может быть, это связано с особым отношением у всех жителей Датского королевства к лебедю. Мне кажется, это совпадение не случайно...

  

Отсюда для туристов начинается знакомство с Копенгагеном: памятник Сказочнику в центре города

Раз-два, раз-два, я иду по Копенгагену. Конечно, нет в моей прогулочной походке той четкости, что у бравого солдата из «Огнива», но я тоже в начале сказки. Вот позади Ратушная площадь, в дальнем углу которой — памятник Андерсену: сидящий писатель с книгой и тростью — как бы начало, как портрет на первой странице книги сказок. Кстати, не ее ли читает сам бронзовый Андерсен?

Я иду по Стрёэт — самой длинной улице в мире, предназначенной только для пешеходов. Стрёэт, прорезающая старый город и застроенная в основном трех-четырехэтажными домами, почти полностью состоит из магазинов, кафе и ресторанов. Торговля вынесена прямо на улицу: мостовую перегораживают рекламные стенды, стоят столики под цветными зонтиками.

И вдруг... На площади Нюторв, что прерывает Стрёэт, вижу окна того самого подвала в здании суда, где сидел солдат из «Огнива», ожидая казни. Помните: бежал по улице мальчишка-сапожник, туфля соскочила у него с ноги и ударилась в стену у железной решетки. Солдат и попросил его принести волшебное огниво. Окна подвала как раз на уровне мостовой, так что все описанное в сказке вполне могло происходить именно здесь.