Мое королевство (Химеры - 2) - Андрей Ракитин

Барон стоял, пылая праведным гневом, а тетка меж тем стянутым фартуком оттирала пыльные пятна с сапог.

- Оставьте, добрая мона, - проговорил Денон с улыбкой. И прибавил, что все пустяки, и в такую жару он был бы счастлив, если бы ему подали напиться.

Под нос немедля ткнулось с десяток кувшинов, от некоторых разило прокисшим вином и плесенью. Тетки наперебой затрещали, сетуя на жару и переживая за здоровье мессира и неполитые огороды.

- А правду врут, это жарища эта неспроста, вот как Бог свят, правду! Это все они, писаки! Руки бы повырывать и вставить!.. - Денон брезгливо поморщился, когда матроны уточнили, куда следует вставить. - Гра-амотные!

- Вчерась одного такого грамотея кнутами пороли на площади. Верещал, как Мартин кошак по весне. И пра-авильно! Нечего порчу возводить!

- Да не, бабы, они упрямые. Вон у Стафаны девка. Уж она ее лупила-лупила, ободрала, как козу, неделю на лавку присесть не могла, а как зажила задница!.. У-у, ведьма косая. Поглядела на меня, взяла щепочку, сажи наскребла... ну, писарь наш так чернилы разбавляет... и давай корябать. Тестамент Стафанин разодрала на листочки, а он у ей на свадьбу дареный.

- Накорябала?

- А то! Меня овод укусил, окривела.

- Дай поглядеть.

- Перебьешься. И про мужика моего... Я, говорит, тебя счас опишу, и тебя покрасят. И точно, змеюка! Как сглазила. Упал со стропил и башкой в лохань с вапой. Вешать их надо, бабы, вот что.

- Как же, вешать! А церковь пролитие крови воспрещает.

- Тогда палить. Эй, мессир хороший, вам что, сплохело? Стафана, ну-ка, плесни на него!

- Пшли вон, дуры! - заголосил Денон что есть мочи и рванулся прочь.

К стоящей у городских ворот башне он подходил с опозданием, но не торопясь, потому как человеку его возраста и положения спешить как-то несолидно. Подождут. Не на свадьбе. Сапоги высыхали, влага оставляла разводы на нежной палевой замше.[.1] Денон злился. Не прибавили доброго расположения духа и замечания двух странного вида оболтусов: один был лысый с оттопыренными ушами, по второму плакали продавцы лечебных пиявок. Оболтусы хихикали и язвили по поводу бла-ародных дворян, которые позволяют себе...

- Заткнитесь, - велел их предводитель, высунув из дверей весьма неопрятную голову. - И препроводите.

Денон подумал, что иногда Канцлер Круга бывает крайне предупредителен. Хотя Круг - этакое гнилое подобие рыцарского ордена, а проще говоря, пять с половиной оболтусов, семь из которых умеют только голосить стишки на заборах, а в остальных голубая кровь... - в общем, этот Круг в Канцлере не нуждается. Если бы речь шла о нем, Деноне, тогда конечно. У него происхождение, опыт, стратегический склад ума, они его недооценивают и еще об этом пожалеют. Он бы им все возглавил, как надлежит, как положено в порядочных рыцарских орденах. Вот у мессира де Краона - там Орден. Адепты гроссмейстеру в рот смотрят. Денон споткнулся о щербатую ступеньку. Факел бы зажгли, уроды... Он перекрестил рот, пригладил волосы и выбрался на чердак.

Дивясь легкомыслию Капитула, он озирался на загаженный пол, но местечки почище уже расхватали. Клод вытащил из-за обшлага камзола обширный батистовый платок, расстелил его на грязных кирпичах и с кряхтением сел, подбирая скьявон.

- Гай бы сдох от зависти, - высказался кто-то из молодых обормотов. Клод метнул огненный взгляд и промахнулся. Канцлер прокашлялся, сплюнул под ноги, растер босой пяткой и призвал мессиров к тишине.

- Ну, значится, так, - возвестил он, оглядывая враз наклоненные макушки приспешников. - На повестке дня, дети, вопрос у нас один. За неимением прочих. О разгроме типографии в Ле Форже и о том, почему мессир Денон, как местный отцеп... тьфу, прецептор, оному не воспрепятствовал. Прошу, мессир, оглашайте.

- А что, разгромили? -прозвучало из полутьмы бархатное глубокое контральто.

Денон вздрогнул. И подумал, что на этой помойке, оказывается, иногда вырастают диковинные цветы.

- Разгромили, Айша, разгромили.

- А... э-мнэ... буквицы там, рамки всякие-э...

- А буквицы, - ядовито встрял узкоглазый обтерханный трубочист из Митиной слободы с гордым иноземным именем Виктор, - буквицы он, мессир, стало быть, утопил.

- В нужнике?

Капитул предвкушающе затаил дыхание.

- Не в нужнике, - сказал Денон, багровея. - В бадье с молоком.

Неприличное хихиканье в углу было зажато ладонью.

- Инсургент... м-мать!..

Клод подергал скьявон за рукоятку.

- ... в результате чего, - продолжал Канцлер, - столь необходимые Кругу причиндалы оказались проданы вместе с молоком на Тишинке, в Кидай-городе и на Савеловском Подворье, наборщик арестован, а вот он - Канцлерский тощий перст с траурной каемкой под ногтем уткнулся Денону в лоб, - он пальцем не пошевелил. А мог! С такими-то связями.

- У вас, Гэлад, тоже связи.

- Да-а? - развеселился тот. - Я вам, как Канцлер, заявляю, что вы должны возместить убытки. Денежные и моральные.

- Капитул вас не поддержит.

Капитул нестройно загудел.

- Поддержит, - неуместным для такой благородной дамы голосом пропела Айша. Достала из мешочка на поясе что-то загадочное, по виду напоминавшее крохотный деревянный ковшик с янтарной длинной ручкой, и стала заталкивать в него мелко порезанное коричневое сено из другого мешочка. Высекла кресалом искру, сено задымилось, Айша сунула ковшик ручкой в рот и, блаженно прижмурившись, добавила, что Денон, как человек порядочный и благородный, следующий листок "Утра рыцаря" выпустит за свои деньги.

- И пенсион семье наборщика, - хмуро уточнил Виктор. - Потому как повесили его с утра.

Установилось тягостное молчание. На Денона никто не смотрел. А благородный мессир прямо чувствовал, как, не глядя на жару, пол под батистовым платочком холодит зад. Сейчас они ему устроят судилище. Холопы. Дернул же его черт... Он подсчитал в уме грозящие убытки и ужаснулся. Сабина будет в ярости. Никаких вердийских кружев и клубники со сливками. Чулки будет штопать.

Лестница заскрипела. Кое-кто потянулся к оружию - на всякий случай. Гэлад наставил на отверстие в полу свой недопалаш. Но воевать не пришлось.

- Здравствуйте, господа.

- Каменный гость, - непочтительно сказали из все того же угла. Денон подумал, что потом, когда Капитул закончится, надо будет выяснить, какая зараза там сидела, и морду набить. Впрочем, сравнение оказалось не только ехидным, но и точным. Молодой мужчина с тяжеловатой фигурой и застывшим лицом поднялся в проем, оглядел сборище, коротко извинился за опоздание и объявил, что у него еще есть вопросы, требующие безотлагательного решения.

- А вот спорим, - Кешка задумчиво огладил голое пузо. - Спорим, что я в тумбочку залезу.

- Задаром?

- Ща! За пряник.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});