Книга без титула и комментарии к ней. Ориентирование во внутреннем мире - Виктор Кротов

47. Аксиома социальности

Я представляю себя находящимся среди людей, сознание которых не отличается принципиально от моего собственного. Или: среди внешних и внутренних ощущений имеются такие, которые побуждают меня воспринимать своё сознание как одно из многих ему подобных.

48

«Мера существующего или несуществующего есть каждый из нас».

«Мера – в себе самом, а подтверждение – в других».18

49

«Я существую», «я ощущаю», «я чувствую», «я помню», «я хочу», «я действую» – сколько «я», прежде чем дойти до последнего из них: «я лишь один из людей», – после которого начинается «мы»… Но только вернувшись с этим «мы» к существованию и ощущениям, к чувствам и памяти, к желаниям и действию, начинаешь постигать себя как личность, как явление неслучайное и небессмысленное.

Эти два движения могут не раз чередоваться. То человек в каждом из людей видит своё отражение, то каждого готов отразить в себе, считая воспринятый образ частью собственной души.

50

Аксиомы мышления нужны мне не столько во имя изначальности рассуждений, сколько из практической потребности в фундаменте, в нулевом цикле строительства мировоззрения. Это то самое «уточнение понятий», к необходимости которого обычно приходят собеседники после долгих споров. Мне показалось необходимым проделать такую работу до (надеясь на вместо) возникновения пагубных разногласий с самим собой.

51

Выделение аксиом, со многих точек зрения, довольно условно. Может быть, их назначение лишь в том, чтобы установить некоторый круг понятий и выражений, – только не в виде определений, а в виде первых попыток эти понятия применить.

Не менее условно и отделение аксиом друг от друга. Они как бы составляют некую единую аксиому, расслоение которой необходимо лишь как развёртка моего мысленного представления об очевидном.

52

«Когда человек говорит, он должен сделаться на мгновенье односторонним; без обособления не может быть ни сообщения мысли, ни поучения».19

53

Если в точных науках аксиоматика – тот исходный островок, с которого исследователь может надеяться достичь по логическому пути, аки посуху, обетованной земли просторных теорий, то в философии такие устремления не дают надёжных результатов. Здесь аксиомы нужны лишь для того, чтобы отграничить несомненное от предположительного, отделить эти области друг от друга – не догматически, а просто потому что в первом случае сомнения менее плодотворны, чем во втором.

«Мы должны начинать с разграничения между данным и заданным, между наличностью и предположениями. Но разграничивать одно от другого не значит ограничиваться одним».20

Наконец, логическая направленность аксиом сообщает им определённую одноплановость. Значение подобного подхода велико для тех, у кого мышлением заправляет логика, но может сходить на нет для людей иного душевного склада.

54

В сознании можно выделять самые разнообразные категории – даже не за счёт абстрактной логической изощрённости, а каждый раз имея в виду реальные и важные явления. Во многом это разнообразие зависит от направленности взгляда. В структуру сознания можно углубляться столь же усердно, варьируя подходы, как физики углубляются в структуру материи. Но если физикам для изощрённых экспериментов нужна изощрённая аппаратура, то философу разнообразие обходится куда дешевле. Ведут к разнообразию и бесчисленные возможности объединения, разделения, комбинирования душевных и духовных реальностей, замеченных тобой или другими.

Такое занятие часто оказывается полезным для отдельных задач самопознания. Но опьяняться результатами такого творчества не стоит. Для других задач могут потребоваться другие решения.

55

После установления (не введения, а осознания, уловления) аксиом мышления можно было бы попытаться установить и постулаты – гипотетические положения, не связанные с полной интуитивной уверенностью в их истинности, однако необходимые для полноты дальнейшего философского анализа. Но аксиомы достаточно просты и долговечны; если их не сформулировать в явном виде, они будут присутствовать в рассуждениях неявно. Более сложные гипотезы, преждевременно обращённые в постулаты, могут оказаться всего лишь забавными и ломкими игрушками или, хуже того, стопорами для развивающегося мышления.

Философские постулаты – это перекрёстки, на которых люди расходятся по своим кварталам. Одно дело махнуть рукой в сторону дальнего перекрёстка, другое – распрощаться на нём, закончив общую прогулку.

Не надо, побродим ещё вместе, пока есть силы и предмет для дружеской беседы.

56

«То, что наше мышление провозглашает знанием, является обычно лишь неоправданной интерпретацией мира».21

Многие гипотезы мировоззрения считаются истинами только ввиду отсутствия опровергающих фактов. Когда же опровергающие факты всё-таки возникают, мировоззрение перестраивает соответствующую гипотезу так, чтобы она вбирала в себя эти явления или умела их интерпретировать, – после чего гипотеза снова на какое-то время годится в истины. То же самое, впрочем, происходит и в естественных науках.

57

Если быть логически педантичным, то об истине нужно было бы говорить только после того, как принята определённая совокупность аксиом или ставших постулатами гипотез. Тогда истиной следует называть любое их логическое следствие. Но эти «истины» оказались бы столь ограничены и убоги (если вообще верны), что такой титул выглядел бы насмешкой над их крошечным содержанием.

58

Всякое суждение либо субъективно, либо гипотетично. Суждение либо является попыткой выразить ощущения, либо основано на какой-то гипотезе об их происхождении (или само по себе является такой гипотезой). Тем самым суждения делятся на два типа: «таково моё ощущение» (субъективные суждения) и «это есть так» (гипотетические суждения, сколь бы ни были они безапелляционны по форме выражения).

59

Выбор и даже принятие гипотез – это не церемония, освящающая их и навсегда включающая в мировоззрение. Гипотезы – это одежды, которые можно выбирать и примеривать, менять часто или изредка, сообразовывать с новым периодом духовного развития.

60

В слове «гипотеза» нет ничего, что умаляло бы одно суждение или воззрение перед другими. Предположения умных дороже убеждений глупцов.

Гипотеза, утвердившая себя в сознании до очевидности, может быть названа истиной, как человек может быть назван королём или императором. Однако эти звания не гарантируют от свержения с престола.

61

Одним из примеров философского отчуждения при переходе от гипотезы к постулату является так называемый «основной вопрос философии». Решение о соотношении внутренних и внешних ощущений (онтологическом или гносеологическом) не может быть найдено научно, но и не может быть оставлено предположительным при разработке философской системы, претендующей на полноту. Поэтому гипотеза, увязанная с остальными тезисами системы, становится постулатом, но при этом она именуется истиной и сопровождается комментариями, призванными играть роль доказательств. Таким образом, вопрос снят, можно поставить точку или даже восклицательный знак. Однако совесть философа всегда напоминает ему, что здесь наиболее уязвимое место его системы, – и поэтому именно здесь он встретит в штыки любое иное воззрение. Ахиллесовой пятой здесь становится стремление к полноте системы, к её логической стройности.

62

Осознать происхождение, источник, природу ощущений и чувств, разумеется, можно. Но если делать это честно и последовательно, то всякое такое осознание сводится либо к вере, либо к гипотезе – какую бы конкретную форму оно ни принимало, каким бы «-измом» или «-анством» ни называлось.

Сейчас я заменил бы слово «вера» в данном контексте на выражение «ощущение достоверности». Да ведь и среди гипотез мы выбираем то, что кажется нам на вкус более достоверным. Из этих ощущений достоверности мы и строим все наши мировоззренческие сооружения, соединяя их логикой и красноречием.

63

У Станислава Лема есть рассказ о человеке, конструировавшем аппараты, в которых электронные устройства воспроизводили в точности всё то, что мы считаем человеческим сознанием. В каждом была смоделирована индивидуальная совокупность чувств, питаемых внешними и внутренними ощущениями («внутренними» лишь в принятой выше терминологии – там они вводились извне, как и «внешние», но воспринимались как внутренние). Если такую фабулу представить технически осуществимой – будет ли это имитацией или созданием сознания? И могу ли я логически удостовериться, что моё сознание не создано подобным образом?..