Секрет за секрет - Елена Хантинг

Кто из нас мама, а кто ребенок? Это я должна тебя морально поддерживать, а на деле выходит, что меня ободряешь ты.

– Тебе порядком потрепали нервы, а у меня в жизни появилась не одна, а сразу две прекрасные мамы, то есть твоя потеря обернулась для меня существенным выигрышем. Поэтому мы с тобой по-разному относимся к этому… открытию.

– Ты, как всегда, держишься стойким оловянным солдатиком… Я позвонила не для того, чтобы вести философскую дискуссию насчет «мамстры», – просто хотела пожелать тебе доброго утра. Как настроение по поводу начала сезона?

Я выдернул пробку, выпуская воду из раковины, и принялся вытирать губкой металлические стенки.

– Настроение неплохое. Вчера я был несколько выбит из колеи, но в целом все прекрасно. Летом мы много тренировались – хватило времени сыграться. Надеюсь, наша сборная покажет на льду хорошие результаты.

– Твой приятель с капитаном вашей команды еще ладят? Помнится, раньше они бурно пылили…

– О да, Бишоп с Руком стали друзьями, за исключением мелочей. Бишоп всегда останется Бишопом, понятие такта для него – темный лес, но соперничество на льду уже в прошлом, отчего команда только выиграла.

– Рада слышать. Ты тогда здорово переживал…

– Ну, мы-то с тобой знаем, как я «люблю» внутренний разлад!

Мы посмеялись, потому что я на сто процентов такой человек, который сразу берется решать возникшую проблему. Поэтому-то я и взял Ханне билет на самолет на другой же день после того, как узнал, что она моя биологическая мать. Мы объяснились, а потом, когда оба были готовы (насколько это в принципе возможно), полетели в Теннесси и объяснились с семьей. Так уж у нас заведено – нечего позволять ранам гноиться, нарывы полагается срочно вскрывать и чистить, пусть это и больно. В нашем случае больно было не то слово, хотя я всячески старался не сваливать основную тяжесть на Ханну.

– А как твои дела? – я говорил о разводе Ханны, который развивался довольно драматично. Поэтому-то я и узнал семейную тайну, которую мама намеревалась унести с собой в могилу: мстительное ничтожество, бывший муж Ханны, самовольно выслал мне документы об усыновлении, где Ханна указана как моя биологическая мать.

– Нормально. На душе полегчало, когда продали дом. Теперь живу на новом месте и не натыкаюсь на воспоминания о моих прошлых ошибках.

– Гордон прекратил чинить препятствия? Может, тебе нужна юридическая помощь? Хочешь, я приеду? Выходные у меня не заняты.

– Да что ты, зачем! У тебя же начинаются предсезонные тренировки. Через пару недель я буду свободна, как птичка.

– Точно? Семья важнее всего, я найду время, если надо.

– Я оценила, но у меня все схвачено. Меня поддерживают и родители, и коллеги по работе, которые живут по соседству. В субботу мы с подругами устраиваем вечер романтических комедий, которые ты терпеть не можешь…

– Джессика была вне себя, когда я заснул во время сеанса.

Отсмеявшись, Ханна спросила:

– Кстати, как там Джессика? Вы общаетесь, или… – она не стала договаривать. Семь месяцев назад я расстался с Джессикой – решение было нелегким, но необходимым.

– Ну, изредка она позванивает. Мы не один год были близкими людьми, вряд ли я смогу вычеркнуть ее из своей жизни. Но общение в новом качестве просто друзей не дается ни ей, ни мне, потому что для меня наш роман закончился, а для нее, по-моему, еще нет.

Мы с Джессикой мало виделись – дело ограничивалось редкими визитами и несколькими неделями в перерывах между сезонами, но мы больше пяти лет считались парой, мои родители относились к Джессике как к дочери (ласковее, чем ее собственные мать и отец), поэтому я отлично понимал, что она теряла больше, нежели просто бойфренда.

– М-да, тут ты прав, – согласилась Ханна.

– Что происходит? Ты там по губам барабанишь?

Ханна всегда так делала, когда надо было что-то сказать, а она колебалась, стоит это делать или нет.

– Мама мне сказала, что Джессика частенько к ним наведывается, привозит какие-то твои вещи, но время для визитов выбирает довольно странное – отчего-то непременно в обеденное время в воскресенье.

– Она оставалась у них в гостях или передавала вещи и уезжала?

– Ты же знаешь нашу маму, она Джессику с порога не отпустит.

– Да уж, – я потер затылок. Наша с Ханной мать всегда была в команде Джессики и ничего так не хотела, как нашего примирения. – Что-нибудь еще мама говорила?

– Да, о своей ностальгии по прежним славным временам. Ничего, привыкнет, никуда не денется.

– Надеюсь, они все же смирятся с ситуацией, – пробормотал я.

Ханна невесело усмехнулась. Она тоже знала, что у нашей матери нездоровая страсть налаживать чужие отношения.

– Вы были вместе несколько лет, неудивительно, что Джессике трудно принять ваш разрыв. А мать недолюбливает любые перемены… Давай лучше о тебе. Познакомился с кем-нибудь? Небось красотки в очередь строятся?

– Гм, нет, никаких красоток. Начало сезона, не до свиданий, – ответил я, не очень покривив душой.

Тут в сотовом запиликал будильник, напомнив, что у меня десять минут до выхода: нужно заехать за Бишопом и вовремя успеть в спорткомплекс.

– Мне пора, до сбора команды меньше часа.

– Слушай, интересная закономерность: едва я завожу речь о твоей личной жизни, тебе тут же срочно куда-то надо…

– Но мне действительно пора!

– Шучу, шучу. Хорошего дня, на неделе созвонимся.

– Пиши, если что-то понадобится.

– Напишу. Ну, Рай, обнимаю тебя.

– Я тебя тоже обнимаю и люблю, мамстра.

Закончив звонок, я несколько секунд смотрел на темный экран, очень надеясь, что Ханна действительно в порядке и наша семейка не усугубляет ее травму от развода вместо того, чтобы помогать.

* * *

Спустя тридцать семь минут мы с моим одноклубником и лучшим другом Бишопом Уинслоу распахнули входную дверь спорткомплекса, готовые к первому в сезоне сбору. Нос уловил знакомые запахи чистящих средств, прорезиненных матов, льда и слегка затхлый, как бы ни старались уборщики, запах хоккейного снаряжения.

– Каковы шансы, что в этом году Уотерс не закатит предсезонную вечеринку? – спросил Бишоп.

– Практически нулевые, – лично я ничего не имел против того, чтобы торжественно отметить начало сезона. Традиционный сабантуй – прекрасная возможность познакомиться с новичками и в неформальной обстановке пообщаться с товарищами, которых не видел с прошлого сезона. – Это укрепляет командный дух, а новенькие быстрее осваиваются.

– Вот почему ты такой чертовски позитивный ну вот просто по любому поводу, Кинг? – недовольно проворчал Бишоп. Он по натуре несколько пессимистичен и весьма нелюдим.

– Потому что ты – ходячий негатив, а в жизни необходимо равновесие.

– Это ж, блин, чудо чудесное, что у меня есть друзья и жена, скажи? – он улыбнулся углом рта.

Я хлопнул его по плечу.

– Отнюдь. Я считаю себя везучим человеком, которому посчастливилось заглянуть под твой угрюмый экстерьер.

Бишоп вытаращил глаза и отмахнулся от моей руки, но не удержал улыбки.

В кармане завибрировал сотовый, и я решил узнать, в чем дело. В семейном чате оказалось двадцать пять пропущенных сообщений (ничего удивительного, я же был за рулем, а с утра все разговорчивы), среди них три от Джессики.

Бишоп покосился на телефон и на меня.

– Нормально все?

– Да, наверное, обычные пожелания удачи.

Так уж повелось в нашем групповом чате. Каждое утро в девять мама – я по-прежнему не могу думать о ней как о бабушке – присылает свою цитату дня, обычно взятую из ее календаря с «окрыляющими изречениями». Папа – в смысле, дедушка, дополняет женины сообщения забавным мемом, а остальные стараются подкинуть что-нибудь комичное или острят над