Были небыли - Юлия Абрамова

Жидкость так и висит капельками, иногда собираясь в группы и снова разбрызгиваясь, если оказывается в поле действия собирающихся в кучи обломков. Сыпучее не так заметно, мягкое примыкает в твердому и растворяется в нем. Материальное снова удивило меня. Организация его совсем не такая, как та, что царит внутри меня. Я все время забываю, что это состояние – иное, чем я. Ведь я создала новое, отличное от себя и, если у меня бы при подобном процессе творимое организовалось само, то здесь материальному требовался импульс. Воля, которая заставила бы сотворенное двигаться.

Вся красота созданного материального стерлась, растворившись в осколках учиненного мною побоища. Хорошо, что все это – лишь внешние проявления, суть, взаимосвязи материального по-прежнему целы, и теперь мне предстоит только лишь вновь придать форму материальному. Задумчиво ухватила кружащиеся неподалеку кусочки и совместила их, придав снова форму закольцованной бесконечности. Другая, большая скученность под моим взглядом тоже стала единой. И третья, и четвертая. Как выяснилось на пятой, взятой под контроль группе осколков – терпением я не отличалась. Мне было уже скучно делать одно и то же. Значит, нужно всего лишь организовать процесс так, чтобы это не требовало моего участия. Задумалась, машинально комкая в руках материальное, слепляя его и отщипывая кусочки. Снова слепляя и снова отщипывая. Чем я могу воздействовать? Есть у меня одна задумка… то самое вращение, случайно мной использованное – оно и будет определяющим фактором восстановления форм материального. Более того, такой выход устраивал меня полностью, потому что предполагал разнообразие. До побоища, мной учиненного, все материальное было идентичным, потому что создавалось путем копирования. Теперь же, предоставленные сами себе, они организуются абсолютно случайным образом – и вряд ли будут одинаковыми. А, значит, пустота наполнится разнообразием.

И я запускаю процесс вращения среди всех обломков моей жажды деятельности. Начинают вращение они крайне неохотно, раскачиваясь и убыстряясь, снова сталкиваясь и разлетаясь. Крупные обломки притягивают к себе соседей успешнее, но притягивают всех подряд, а потому бывает не только поглощение, но и столкновения двух-трех и больше таких же крупных кусков. Такие столкновения тоже вызывают маленькие катастрофы – они ещё успешнее разбрасывают созданные среды по окрестностям, отбрасывая их, подчас, дальше, чем они находились первоначально. Может, как-то структурировать их отношение друг к другу? Ведь они висят, как появились.

Более того, разломанные части светящихся объектов тоже подчинялись заданной программе и зачастую поглощались своими несветящимися собратьями. И получались совершенно дикие сочетания. Больше не было четкой градации, кто кого освещает. Мне же хотелось снова воссоздать ту красоту, что была до великого побоища. Пусть не везде, но хотя бы где-нибудь. Например, для той группы материального, что была сформирована моим непостоянным терпением. Я отобрала те частички, что светились – их вокруг меня осталось не очень много, – большая часть уже устроила свою судьбу, устремившись к ранее организованным скоплениям. И снова сделала привычную уже систему, когда один светящийся объект вырывает из тьмы другой. Правда, теперь вокруг меня был не один объект, а пять, но я решила, пусть так и остается. Теперь, после побоища, они все были разномастными и по размеру, и по составу. Моя вина – увлекшись восстановлением, я упустила из виду общий вид. Хотя, так мне даже больше нравится – я люблю разнообразие. И устала от пустоты.

Теперь, правда, мне бояться было нечего – вокруг меня все заполнено материальным. Я же хочу, чтобы материальное было не только вокруг меня, – пусть материальное будет везде, куда может дотянуться моя мысль. И дальше, если вдруг я наткнусь на границы. Но сделать это можно было только волевым усилием. Не самолично же мне разносить все в каждый уголок? Значит, нужно дать толчок к движению. Один раз я такое уже делала – и вот теперь, благодаря движению, среды сами собирают себя в единое.

В который раз я погружаюсь в себя, ища выход. И – мягко толкаю пространство. Получив сигнал, место побоища начинает расчищаться. Со мной остались только те шесть объектов, что невольно оказались слишком близко к центру воздействия и попали в «мертвую» зону. Один светящийся и пять, набранных во время моей попытки все сделать самой. «Пусть так и будут», – усмехнулась я и – отпустила их. И осмотрела результаты трудов своих. Сейчас все движущиеся объекты имели один начальный импульс и разлетались по одной траектории. Своими руками я лишила материальное возможности взаимодействия. Возможности изменения. И мне же нужно было исправить это. И снова движение – ответ на мой вопрос. Движение, как и взаимодействие – это развитие.

Должен быть не один вектор движения. Нужно разнообразие для возможности изменений. Цепочки движущихся объектов плавно бороздили пространство, расходясь от места первоначального толчка. Их движение ничем не прерывалось. Снова нужен был толчок – импульс, но не один, а несколько, разных по характеру, силе, направлению движения и предполагаемой траектории. Тут уж не обойдешься прямым воздействием на материальное. Нужно снова погружаться в основу, вносить новые взаимосвязи во все более сложную сетку их взаимоотношений. И я погрузилась туда, касаясь уже успевших сформироваться узлов, формируя новые и протягивая связи взаимодействия между не связанными ранее слоями. Движение – это не только импульс от начальной точки. Теперь это был сложный процесс, увязанный со многими параметрами созданной материальности. Как только сообщить объектам новые правила? Без воздействия на них они будут подчиняться однажды заданному курсу. И я встряхнулась, внося сумятицу в связанное сейчас со мной материальное. Встряхнулась вся, сообщая новые импульсы каждой точке пространства. Вступив в противоречие с первоначальным импульсом, всякое движение прекратилось. Материальные объекты дрожали на месте, не в силах определиться с главенствующим импульсом, задававшим движение. А потом вступили в силу взаимодействия те самые связи, которые я так долго формировала. Вступили в силу и вращение, и масса, и импульсы от столкновений, и сила между взаимодействующими объектами, даже толчки, до сих пор сообщающие вектор движения – и они оказались втянуты в цепь взаимодействия. И пошла цепная реакция. Стройные ряды объектов стали распадаться. Снова я наблюдала побоище, но теперь уже мне не нужно было его разгребать – оно распадалось само.

Теперь объекты имели не только первоначальный импульс, теперь они могли двигаться и по спирали, и по кругу, и волнообразно. Они двигаются, а, значит, будут меняться. Будут сталкиваться – и приобретать новые свойства. Будут что-то забирать, что-то отдавать. Будут образовывать конгломераты и распадаться, меняя направление изначального движения. Их изменение будет нескончаемым. Калейдоскоп всех возможных вариантов их встреч и расставаний будет для меня усладой глаз. Никогда больше пустота не будет такой всеобъемлющей. Уже ставшая родной система из шести объектов тоже претерпела изменения. Массы их составляющих оказывали воздействие друг на друга, и они подстраивались под движение друг друга, а то вращение, что было у них раньше, задало их траекторию движения, просто обозначив ее. Сыграло свою роль и то, что они были выпущены позже – они не были растерзаны взаимодействиями с другими группами объектов.

Глава 3. Моя любимая планета

Успела привыкнуть к группе из шести объектов. Видимо, сказалось то, что они были вылеплены мной самолично. Все-таки работа своими руками накладывает отпечаток на отношение к результату. Отвлекшись от мыслей, почувствовала, что до сих пор держу что-то в руках. Тот кусочек материального, что бездумно перекатывала в руках, до сих пор был со мной. Недоуменно покачала головой, и щелчком пальцев направила к группе объектов. Пусть куда-нибудь приткнется. Проследила за его движением. Первый с краю объект комочек проскочил с лету – слишком сильным был начальный импульс, ко второму пройденному материальному объекту скорость уже растерялась, и комочек застыл, раздираемый силами взаимодействия двух соседних объектов. Он дрожал, не в силах определиться с направлением движения. Я бы не вмешивалась, но своим положением он вносил нестабильность в уже отлаженную систему. «Ты либо туда, либо сюда», – мягко сказала я ему. Он не отреагировал, своей воли не имея, и я чуть качнула его, вынуждая определиться. Мой толчок сдвинул его, и он пролетел второй с края объект, плотно прижавшись к третьему, находящемуся в самой серединке между краем системы и центром ее. Покачался немного и начал описывать круги вокруг объекта, тоже определившись с траекторией движения. Ну, что ж, раз он выбрал этот объект, направлюсь туда и я.