О видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья (сборник) - Альфия Умарова

Годы шли, но озарение так и не пришло. Роман века так и не был им написан. Успех так и не настиг его. Женщина, любимая, желанная, так и не вошла в его дом. Настоящие друзья так и не появились.

Всё теперь у него начиналось с «не». Ненаписанный роман, нерожденные дети, несложившаяся семейная жизнь, невыносимая работа…

Круг был порочен, а бег по нему давно привычен.

Но однажды… ему позвонили (и откуда только узнали номер?!) из известного французского издательства, названия которого он от волнения не разобрал. Сотрудница с симпатичным акцентом сказала, что ее руководство в курсе того, что им написано два романа и что оно заинтересовано в эксклюзивном праве на их публикацию. Так и сказала: «в эксклюзивном праве». И назвала сумму предполагаемого гонорара за каждый. Цифра его потрясла. Он переспросил, решив, что ослышался, – звонили-то издалека, помехи, шум… Нет, не ослышался. Гонорар был о пяти нулях. И не в рублях, конечно, и даже не во франках, а в евро.

Если господин писатель согласен, – между тем продолжала француженка, – они готовы прислать условия договора и будут с надеждой ждать его положительного ответа.

Ее воркующее «оревуар» и последовавшие за ним гудки прозвучали манящим обещанием дивной жизни, о которой давно мечталось, – в собственной вилле на берегу теплого моря…

Вот ОНО, вот, наконец-то! – возликовал «господин писатель», пустился от восторга в пляс, запрыгал и, не удержавшись, упал и… проснулся.

Светился экран ноутбука. Файл был по-прежнему пуст… Человек долго сидел молча, без движения, глядя в монитор, где продолжал жить и пульсировать курсор…

Женщина гладила салфетки…

За окном валил снег. «Зимы ему мало! – непонятно на кого сердилась женщина. – Ведь март уже, а весной и не пахнет…»

Женщина родилась в марте. В эту пору в ее родных краях бывало солнечно и тепло, цвели абрикосы и миндаль. Она всегда любила это время.

Но на Урале в марте миндаль не цвел. Он в этих краях вообще не водился.

Женщина гладила. Водила утюгом по льняным, в полоску, салфеткам и вспоминала, что у ее матери их всегда была наготовлена целая куча – наглаженных, аккуратно подрубленных вручную. Странно, ведь гости у них бывали не так уж и часто, а дети прекрасно обходились и без таких «излишеств», как салфетки. Но мама была хорошей хозяйкой, и неожиданный приход гостей не мог застать ее врасплох.

«Я совсем не похожа на маму, – женщина отметила это с некоторым огорчением. – И хозяйка из меня так себе. И терпения у меня нет. Мама с отцом всю жизнь прожила, хотя всякое было. А я…»

Она задумалась и не замечала, что полотно утюга в который раз скользит по уже несуществующим складкам.

«Боже мой, салфетки… Я ведь сто лет их не гладила. С чего бы это? Неужели мне снова хочется семьи? Размеренности дней. Тихих уютных вечеров.

Не знаю, не знаю…»

Начиналось всё так невинно, на литературном сайте.

Его ник показался ей странным, даже абсурдным. На фото – строгое и очень умное лицо. И глаза… Ее поразили его глаза, точнее, взгляд – проницательный, недоверчивый.

Да, с чего всё началось тогда, год назад? С его «Камня преткновения», на который она наткнулась случайно. Хотя случайно ли?

Этот «Камень…» перевернул всё в ней. Ей показалось, что он поставил с ног на голову все ее представления об отношениях мужчины и женщины, кто из них «правее» и «главнее». Она читала, перечитывала и понимала, насколько он прав, этот Пеший Всадник. «Какой умный дядька, – подумала она, – как тонко и глубоко он видит. И сказать не боится, а ведь наверняка для многих это чуть ли не ересь. Какой молодец!»

Женщина с улыбкой вспомнила, как написала этому Пешему Всаднику на его рассказ комментарий: глупый, наивный, бестолковый. Просто ей очень хотелось выразить свой восторг и уважение. Причем вполне искренне.

Нет, она совершенно не старалась произвести на него впечатления, разве что делала это подсознательно.

Самое удивительное, что ее комментарий привел его в некоторое замешательство. Оказывается, он не ожидал такой реакции от нее, автора глупостей под названием… Ну да не важно, каким…

Ей захотелось почитать его еще. Каждая вещь открывала что-то новое в нем. Тут он – задорный бесшабашный парнишка, выросший у кладбища. Здесь – нарисовал картину праздника, того, советского, изнутри. Рассказ о сыне ее просто потряс. А «Запоздалая любовь»… Сколько чувств, эмоций, молодой энергии! И боль, которую она почувствовала как свою.

Потом – письма, первое из которых было неожиданным. Но привыкла к ним быстро. Спешила по утрам к компу, и всегда ее ждало письмо, одно не похожее на другое.

Звонки. Это была уже почти осязаемая частица его, незримого собеседника.

Сообщения на сотовый. Увлеклись. Игра (игра?) захватила обоих. Она смотрела на себя со стороны: ну точно девчонка, с азартом нажимает на кнопочки, набирая текст очередной смс-ки…

Порыв – «приезжай ты, или приеду я…». Она чувствовала, что еще не готова к этому, что всё развивается слишком стремительно, как лавина, не давая осмыслить, понять.

Успокоились оба, не желая гнать лошадей. Может, в надежде сберечь свой покой. Или комфорт…

Его письмо, всё в сомнениях, не напрасно ли они затеяли всё это, ее не то чтобы обидело. Задело. И это когда кроме первоначального дружелюбного любопытства у нее появилось к нему что-то еще, пока не обозначенное словами. Увлеклась ли и она им? Теперь женщина уже не могла ответить «нет». А он – «не увлекайся мной…» Значит, ее собеседник как всякий мужчина – по привычке – вовлекал в свои «сети» симпатичную ему женщину? Неужели так? Но почему, почему ей так не понравилось это письмо? Разве и она «флиртовала» с ним, решая убедиться в своих женских чарах?..

Ах если бы всё было так просто!

Он вел себя порой как мальчишка. Влюбленный. С обидами. Почти театральными репликами. Она даже пожурила его.

Одумался. Стал сдержаннее. Но именно его непредсказуемой романтичности, порывистости в поведении стало недоставать…

…Женщина гладила салфетки. Блуждала по прошлому. Мечтала о будущем.

Так хотелось стать, наконец, счастливой – рядом с любимым человеком…

Отставила утюг. Задумалась, вспоминая письма…

«…Твое письмо подействовало на меня неожиданным образом, словно накрыло теплой, нежной волной и понесло в страну детских, юношеских, теперь уже несбыточных, мечтаний.

Прочитал днем, а ощущение все еще гнездится в сознании, окончательно не улетает. Сплошная добрая эмоция.

Я начинаю тебя «бояться», неровен час, влюблюсь, а это уже страдания…

Чуть-чуть я уже влюбился.

Буду считать это поверхностной эйфорией, зыбью, легким бризом на поверхности моей глубинной, неповоротливой психики…

Так что меня так растормошило?

Твоя тонкая лесть, умеешь, возможно, непреднамеренно.

Твоя способность рассуждать по-мужски.

Своевременно соглашаться, это – от восточной женщины!

Желание быть счастливой, с этаким легким налетом нежности и ностальжи.

И стиль, умение излагать…

И все это, в совокупности, и называется женским умом».

«…Сегодня я стряпала пироги. Давно не делала этого. Хотя раньше, когда всё было относительно ладно, ни одного выходного не проходило без выпечки. Мне нравилось это делать. Запах печеного – это запах семьи. Запах уюта. Семейного очага.

Неужели для меня так важна семья? Формальные атрибуты счастья…»

«…Я исподволь пытаюсь увлечь тебя, но от этого трудно отказаться, общаясь с женщиной. Тем более с той, что мне по нраву, как говорится, в пазл. Это получается на автомате, само собой.

Не надо мной увлекаться, постарайся, это только будет отвлекать тебя от выбора реальных претендентов. Всегда будешь сравнивать. Зря мы всё это затеяли…»

«…Мне больно. Я устала быть одна. Мои плечи хрупки. Я не могу быть всё время «железной леди», я самая обыкновенная женщина. И мне хотелось плакать – после твоих слов: «Не надо мной увлекаться…»

…У меня уже был опыт поездки к человеку, которым я увлеклась. Было пять дней счастья. Так мне казалось. Потом – опустошение и боль. И это не забылось. А потому я вряд ли решусь снова на такой «эксперимент». То, что последует после встречи, не стоит этих дней взаимного упоения, мгновений счастья.

Мне нужно больше. Мне нужно всё.

Спасибо тебе – за то, что встретился. За твое чувство ко мне. За то, что сумел разглядеть и понять такую же одинокую душу.

Ты глубоко симпатичен мне, может, даже больше.

Прости, если чем-то обидела. Я не хотела этого.

Я не прощаюсь с тобой. И не ставлю точку. Лишь многоточие…»

«Мне тоже, в принципе, нужно всё.

Устал я, очень устал. Эмоциональность свою нужно обуздывать.