Я выжил в Холокосте - Дэниэл Коуэн

В начале 1944-го до Пасто дошел слух, что венгерских евреев, живших на границе с Румынией, похищали рыскающие там банды гестапо. Впрочем, в газетах ничего такого не писали. Собственно говоря, в деревне вообще никто ни разу не видел ни одного немецкого офицера. Ференц и Роза Рубины, однако, переживали – в особенности за своих парней. Разговоры о надвигающейся Красной армии обещали Имре, который работал теперь мебельщиком и жил отдельно, а то и Тибору насильное зачисление в рабочую бригаду – такую же, в которой уже работал Миклош.

Дальше – хуже. В синагоге, куда ходили Рубины, рассказали, что евреев в провинциях забирали прямо с улиц и отправляли в трудовые лагеря на восточной границе. Переживания Ференца и Розы росли: они надеялись уберечь тринадцатилетнего Тибора вместе с дочерьми, но двадцатилетнему Имре они уже никак не смогли бы помочь.

Семья разработала план. У Розы была тетка, которая жила по ту сторону границы, в Кошице, в Чехословакии. Власти пристально следили за евреями, тетка не могла приютить Имре, но соседка-нееврейка предложила укрыть его на своей ферме. Имре и его лучший друг, Алекс, собирались уехать в Кошице на ближайшем поезде.

Тибора шокировала новость об отъезде Имре. Эмоции сменяли одна другую: паника, растерянность, неистовое желание уехать вместе со старшими ребятами.

Когда Тибор рассказал о своей идее Имре, тот принялся его успокаивать: «Ты и глазом не успеешь моргнуть, я вернусь», – бойко объявил Имре, в шутку легонько поколачивая брата.

Имре убедил его, что нацистов бояться нечего и Венгрия в безопасности. Было совершенно очевидно, что он не прав. Конечно, это была не его вина, но Тибор все равно чувствовал себя преданным.

Он рассказал о своих переживаниях родителям. Ференца явно раздражали вопросы сына, и он поспешил прогнать его. А вот Роза постаралась успокоить страхи мальчика.

«С Имре все будет в порядке, – мягко сказала она. – Это просто мера предосторожности».

Тибор высматривал в ее лице хотя бы намек на страх, но ничего не обнаружил. Сестры также считали план Имре вполне себе удачной идеей. Всем, похоже, было плевать, что брат Тибора, его лучший друг и самый близкий товарищ, сейчас покинет его жизнь, сделав его будущее туманным и опасным, а его самого – заложником войны, к которой его народ не имел ни малейшего отношения.

6

Тихой мартовской ночью Тибор по приходе домой обнаружил за ужином семерых незнакомцев. Он решил, что все они поляки, раз ни слова не говорили по-венгерски. К этому моменту он уже привык к незваным гостям, но в этих было что-то необычное: они казались старше и как-то вдумчивее, что ли.

Гости эти прибыли в крайне неподходящий момент. Несколькими днями ранее к ним в обувной магазин пришел незнакомец и объявил, что в Будапешт въехал немецкий танк. Нацисты свергли правительство адмирала Хорти, а это были плохие новости для двух сотен тысяч евреев города. В тот же день один из прихожан синагоги навестил Ференца, чтобы поговорить с ним о последствиях немецкой оккупации для евреев в провинциях. Ференц молчал, но Тибор уловил в его глазах волнение.

В ночь приезда поляков внимание Тибора особенно привлек тон их разговора. Даже не зная идиш, он чувствовал в их голосах напряженность, граничащую с мучительной болью. Родители и гости обменивались вопросами с пулеметной скоростью. После ужина, когда беседа перешла в гостиную, Ференц и Роза уже открыто ругались. Дети испугались: они крайне редко видели, чтобы мама с папой кричали друг на друга в присутствии посторонних. Тибора с сестрами без всякого предупреждения отправили по комнатам.

Спустя некоторе время Тибор как можно ближе подобрался к закрытой двери комнаты родителей – они готовились ко сну. Ференц и Роза все еще спорили, но теперь на венгерском. Отец настаивал, что, раз Пасто расположен так близко к Будапешту, городок в безопасности. Немцы встречались с еврейскими лидерами в Будапеште и убедили их, что не будет никаких депортаций – при условии, что евреи согласятся сотрудничать. Роза была несогласна. Она обвиняла мужа в сознательном отрицании фактов. Он что, не слышал, что сказали поляки? «Хорошо, а что нам делать с девочками? – грубо спросил Ференц. – Что, если они придут за ними?»

Роза какое-то время молчала. «Я не знаю», – чуть не срываясь, ответила она.

Когда Тибор проснулся на следующее утро, Роза и Ференц сидели мрачные возле его кровати. Тибору сразу показалось странным, что говорить начала Роза. Она объяснила, что незнакомцы и правда были поляки и что они уже несколько лет в бегах. За все это время ситуация в Польше обострилась до предела. Уверенные, что немцы собираются мобилизовать всех молодых мужчин и мальчиков, они убеждали Ференца и Розу отправить Тибора прочь из Венгрии.

«Ты отправишься в долгий путь, – спокойно заявила Роза. – Наши гости заберут тебя в Швейцарию».

Ференц наморщился и потер бровь. Тибор понял, что ему эта идея не по душе, но он молчал.

Роза продолжала:

«Они профессионалы, опытные путешественники. Будешь слушаться их, будешь в безопасности».

Тибор ничего не знал о Швейцарии, как далеко она была и что она из себя представляла. Все, что он знал, это то, что он не хотел уезжать.

«Почему мы все не можем отправиться туда?» – запротестовал он.

«Мы приедем позже, – твердо заявила Роза. – Но ты поедешь сейчас».

Тибор собрался было возразить, но Роза посмотрела ему прямо в глаза и мягко положила руку ему на губы.

«Когда все закончится – а закончится все скоро, – ты вернешься. Эти люди обещали вернуть тебя домой».

Роза собрала Тибору мешок одежды и положила его на кровать рядом с зимним пальто. Тибор подошел к большому шкафу, взял костюм, подаренный ему крестным отцом на бар-мицву, и отнес его к кровати, чтобы мама убрала его вместе с остальными вещами. Роза отказалась: в такую погоду толку от него все равно мало, но она обязательно позаботится о нем до его возвращения. Она проводила Тибора на кухню, положила ему в карманы фрукты и хлеб и принялась наставлять:

«По ночам выходите в поле и бери все, что нужно тебе и мужчинам. Не переживай, ничего страшного. Ты ведь знаешь, что можно есть, а что нельзя?» Тибор кивнул, а сердце его с каждым вздохом падало все ниже.

Поляки покинули дом Рубинов на рассвете, пока Роза готовила Тибора к дороге. После короткого визита в синагогу Тибор провел день с сестрами – Ирэн, Эдит и Илонкой. Каждая девочка дала ему какую-то безделушку на удачу: кошелек для мелочи, шапочку и запасные пуговицы для пальто. Однако их щедрость только усилила его грусть. Когда послеобеденные тени стали длиннее и в комнатах стало темнеть, Тибор подошел к матери и, боясь разреветься, сказал, что не может уехать из дома.

Роза улыбнулась и напомнила, что теперь, после бармицвы, в глазах общины и Бога он стал настоящим мужчиной, и что он может и потерпеть такую мелочь – главное, сохранять веру и оставаться сильным. Ее уверенный тон и немигающий взгляд успокоили его, но позже, когда отец забыл дать ему в дорогу молитвенник, он понял, что ситуация была куда опаснее, чем казалась.

Никакого молитвенника в дорогу? Неслыханно. Никто не уходил из дома Рубинов далеко без молитвенника. Страх Тибора усилился, когда Ференц строго-настрого запретил ему брать с собой хоть что-то, что могло выдать в нем еврея. Теперь помимо страха он ощущал порядочное замешательство.

Поляки вернулись затемно и тихо собрались за ужином. Их скрытность, странный язык, клочковатые бороды и грубый запах напрягали Тибора. Они казались ему частью мира, который не имел к нему никакого отношения. И теперь он вынужден был идти с ними.

За ужином незнакомцы почти не говорили. Только самый высокий из них, мужчина с глубокими морщинами и грубым, гулким голосом обратил внимание на Тибора. Когда остальные встали из-за стола, высокий мужчина остался поговорить с Ференцем и Розой на идиш. Затем положил руку Тибору на плечо и улыбнулся. Мальчик понял: пора уходить.

Они покинули дом Рубинов вскоре после наступления темноты. Суровый ночной холод ранней весны щипал Тибору пальцы и щеки. Они проходили последнюю улицу домов, когда мальчик начал слегка отставать от своих попутчиков. Он не доверял им, их намерениям – даже поклялся, что если заметит хоть малейший намек на подозрительное поведение, то сразу рванет обратно домой.

Пока группа продвигалась через яблоневый сад, Тибор обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на огни Пасто. Из-за того, что они спустились в низину, и потому, что деревья росли так близко друг к другу, он едва мог различить верхушку старой церкви и городскую площадь. В этот момент он понял: пути назад нет. Он верил, что все те, кому он дорог, покинут Пасто, и если он когда-нибудь вернется сюда в будущем, здесь его встретят сплошные незнакомцы.