Замысел (Стихи) - Татьяна Бек

Как его в сердцах ни называй.

Сам он и не думает про это,

Я же вам ручаюсь головой:

Без его линялого берета

Вымрет город,

вымрет деловой...

***

Ты куда? Тебе нельзя,

Переросток-недоумок.

Это -- страшная стезя

Миражей, падений, рюмок.

Погляди, как ты сутул,

Как пронзительно-неловок

Выдающий полукровок

Медленный рисунок скул!

...Он не слушает, не слышит:

Он -- Вселенную постиг.

Он ужо о ней напишет

Полку гениальных книг!

А пока -- завел тетрадку,

Шляпу черную надел,

В смертную вступая схватку

За неслыханный удел.

Жар мальчишеского взора

И тщеславного чела...

Он поймет

еще не скоро

(Я вот поняла -- не скоро),

Что кругом,

белым-бела,

Белая сирень цвела.

***

Открывается даль за воротами

Неуютно, тревожно, светло...

Мы поэтами, мы обормотами

Были, были, -- да время сошло.

Ты играл со звездой, как с ровесницей, -

Для того ль, чтобы нынче брести

Этой полупарадною лестницей,

Зажимая синицу в горсти?

Для того ль ты скитался бездомником,

Подставляя ненастью тетрадь, -

Чтобы впредь по чужим однотомникам

Равнодушно цитаты искать?

...А ведь живы и ветер, и заросли

Чистотела, и наши следы -

Как рассказ о несбывшемся замысле

Вдохновения, детства, беды.

***

Как сказано: "Холодным иль горячим -

Не теплым, нет -- горячим иль холодным

Ты должен быть..." Мы ничего не значим.

А он в плаще немодном и свободном,

Он, горячо крича о несказанном,

Он, холодом мерзавца обдавая,

Он -- с вытертым фанерным чемоданом,

Прямой, как посох и еще как свая,

Он, фронтовик без удостоверений,

Не признающий даже слова "льгота,

Он, (я не заговариваюсь) г е н и й,

Все более горячий год от года,

Все более холодный, если надо, -

Вышагивая по плохим дорогам

И не приемля теплого уклада,

Он состоит воистину под богом!

***

Если вспять поглядеть,

открывается странный масштаб:

Непомерные мелочи

и никакой перспективы...

Я любила военных оркестров

простые мотивы

И венки из еловых,

казалось бы, праздничных лап.

Я любила террасу наемную...

Детство -- ожог!

Мажут спину сметаной.

А дальше -- и помнить не стоит.

Если мама устанет

и на ночь окно не закроет,

Золотая звезда

изрисует косой потолок.

Никакого объема.

Но как он прихлынет порой,

Если вспомнить фигурки

в овраге рассыпанных шахмат...

О далекие дни!

Рассчитайся на первый-второй,

И ко мне, и бегом,

и полынью каникулы пахнут.

ДЕРЕВЯННАЯ ДУДКА

Деревянная дудка, свистулька,

Для кого-то безделка, и только.

А по мне, это певчая люлька,

Вдохновения ранняя долька.

Это -- музыка в детской тельняшке

На плоту уплывала по речке

И пускала простые колечки

После первой запретной затяжки.

Звук неистовый -- обморок детства.

Прежде смысла и азбуки прежде.

Полюбивши его с малолетства,

Не желаю расстаться, хоть режьте!

Утверждаю,

по книгам порыскав,

Что прекраснее наших изысков

Деревянная первооснова

Дудкой произнесенного слова.

ЧУЖАЯ ПОВЕСТЬ

Лучилась, обзывала "суженым",

Зрачком испепеляла суженным...

Любви без удержу синоним,

Вбегала, как приказ "По коням!"

Листая век его залистанный,

Последняя, была единственной.

И -

надо же! -

тарелку хлопнув,

Погасла: "Не люблю холопов..."

По лестнице -- в ненастье, в изморось,

В сиротское пространство вырвалась.

-- Не плачь, мой братец. Это в духе

Любви -- синонима разрухи.

***

-- Моя дорогая, моя золотая столица! -

...Еще на Арбате живут "престарелые лица".

Такого полета живут старики и старухи -

Их думы и хлопоты, нет, не о супе -- о духе!

Люблю их вечерние речи о высях и безднах,

Их были и басенки о временах затрапезных:

Их било и гнуло -- они, распрямляясь, мужали.

И лишь на закате оделись в жилетки и шали...

Как молодо держат газету негибкие пальцы!

...Мои погорельцы, скитальцы, но нет -- не страдальцы!

***

Вас положат -- на обеденный,

А меня -- на письменный...

М. Цветаева

Эта женщина с круглыми бусами,

С волосами прямыми и русыми -

Воплощенная правда, душа.

Надо быть пошляками и трусами,

Чтобы вымолвить: "Нехороша!"

О, толпа разодетая, важная,

Жадно жрущая на серебре, -

Не по вкусу тебе эта страшная

Ворожба? Или нет -- рукопашная,

Где точны, как удары, тире.

Мерить верстами землю чужбинную,

Столбенеть перед редкой рябиною,

Принимая сиротство как честь...

Надо быть несравненной Мариною,

Чтобы быть лишь такою, как есть.

***

Состарился почерк почтовый,

И время дрожит тетивой -

Не видно ль звезды путевой

Над нашей судьбой непутевой?

И просьба летит по округе,

Как ласточка или как дым:

-- Товарищи, сверстники, други,

Давайте себя разглядим!

Давайте не прятаться в норы,

Давайте не строить заборы,

А верит ь, что мы -- сыновья

И дочери -- блудные дети

Голодных и гордых небес,

И стало быть, жизнь -- не "собес",

А воля -

моя и твоя...

Мы -- дочери, мы -- сыновья,

И есть еще звезды на свете!

***

Будет, будет чай вприкуску,

Штоф, печенье, трень да брень...

Синюю простую блузку

Я надену в этот день.

Будет, будет подоконник

Весь в ромашках полевых -

Говорит соседкин сонник,

Что ко мне грядет жених.

Ну, гряди! Я так устала

В одиночку славить мир...

Тонко-тонко режу сало,

Ровно-ровно режу сыр.

А когда просею душу

Сквозь большое решето,

Обнаружу: очень трушу, -

Но не струшу ни за что.

Бабочкой летает веник,

Пляшет по клеенке пряник,

Выдумка звенит струной...

-- Дверь открыта, современник,

Жизнь распахнута, избранник

(Я напрасно верю в сонник:

Не жених, а так -- поклонник),

И бессребреник, и странник,

Скрытный, пристальный, родной...

***

-- Зачем ты занят нелюбимым делом

И примостился ближе к пирогу? -

...Березы черно-белые -- на белом,

Но синем, ибо сумерки, снегу...

Все кончено! Уписывая ломти,

Шестеркой вейся около туза.

-- Деревья ненаглядные,

пойдемте

Куда глаза глядят... -- Глядят глаза

В просторную прямую перспективу,

Где вечереют желтые огни.

Нет!

Я не растеряю душу живу,

Как в три ее погибели ни гни.

Идем: береза, я, еще береза

И снова я... Поди меня осиль!

...И только вот на голос паровоза

Нет-нет а вздорогну: "Господи, не ты ль?"

***

Что судьба? Это узел смятений:

Ужас детства, и ливень осенний,

Смерть отцова, и блоковский гений,

И желанье подняться с колен,

Чтобы стать человеком Вселенной,

И гармоника в пьяной пельменной

На окраине города N.

Это -- путь, потому и бесценный,

Что погибелью платишь за крен!

***

Взгляд беззлобен и сощурен,

И лучист не по годам...

Как сказал поэт Жигулин:

-- Эту тему не отдам!

Эту страшную, большую,

Стынущую Колыму

Никогда не затушую,

От себя не отниму.

Сдавленные -- громче крики.

Раскаляя алфавит,

В этой неречистой книге

Каждая строка болит.

-- Кто велел тебе, Воронеж,

Гнать мальчишек на мороз? -

Я не вытираю слез,

Потому что не прогонишь

Этой боли, этих туч,

Этой худощавой тени...

Но внезапно -- точно луч,

Пониманье во спасенье:

Сколько тайны в человеке,

Как тепла его рука,

Если отогрели зеки

Местного бурундука!

...И как памяти ожог

Или быль о лихолетье -

У поэта в кабинете

Прыгает бурундучок.

***

И. Ф.

Девочка-скульптор в верблюжьих носках,

С мощным изяществом в жестких руках.

Светлый самшит неизменного "стека"[1]...

-- Глина! Давай сотворим человека,

В сердце которого -- нежность и страх.

Глины характер угрюм и упрям.

Но

приходящий сюда по утрам,

Тот, кем и станет впоследствии глина,

Вздрогнет однажды: "И впрямь это -- храм,

А не подвал без особого чина".

...Девочка чернорабочий халат

Скинет, не чуя, что руки болят, -

Просто уже непомерно стемнело...

Страшно за жизнь,

где, обнявшись, горят

Юный талант и суровое дело.

СНЕГ

Россыпью молочных бусин

Кружево утяжелив, -

Мир не то чтобы безвкусен,

Но избыточно красив.

Он прекраснее наутро, -

Разбазарив закрома,

Смотри сдержанно и утло

Повзрослевшая зима...

***

О матерь божья! То помои вылью,

То говорят, что завезли картошку...

И день уходит на сраженье с пылью,

Пылясь и истончаясь понемножку.

Чаев наварим -- языком помелем.

...Но -- полночью,

как будто выше ростом,

Прогульщица-душа, беги с портфелем