Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Сейчас я перекидываю луч с кристалла на Мозг, посмотри, что будет, — предупредил Натан.

Туман погас. Сначала графиня не увидела ничего, только вещество внутри столба добавило пространству прозрачность и слегка расширило границы поля. Затем в нижней части столба вспыхнул зеленый огонь. Блеснул и погас, блеснул еще раз, затем еще, задрожал, словно пламя свечи, стал расти в ширину и подниматься вверх, пока не заполнил ярким светом пространство от пола до потолка.

— Это же огонь, — удивилась графиня.

— Огонь, — подтвердил Натан. — Так выглядит активная фаза хронального поля. Ты наблюдаешь первичную плазму, уникальное явление природы. Состояние вещества, в котором возможны превращения любого уровня сложности. Зеленый туман, что мы изучали до сих пор — лишь дым невидимого огня, а это он, самый что ни на есть огонь, отправная точка всего сущего на всех уровнях мироздания. Если Оскар прав, если реальный мир действительно где-то есть — это единственные доступные нам ворота, через которые можно проникнуть туда. Но такой эффект можно получить только с помощью Мозга Греаля.

— Никогда не видела хроно-огня, — призналась Мира, — но премного наслышана. Он опасен?

— Все, что приходит к нам из реального мира, уходит назад через эти ворота. Все, от таинственно воспламеняющихся предметов и людей, не ведающих, кто они есть, до чудных приветов из будущего, которые я получил от Артура в доказательство своей правоты. Все, что пришло из реального мира — воспламеняется этим огнем и исчезает, не оставив праха для радиоуглеродного анализа. Куда? Наверно, мы не узнаем, пока не сгорим в этом самом огне. Он опасен, Мирочка, не больше, чем сама смерть.

— Вы вернули мне Мозг Греаля, чтобы никогда не узнать?

— Слава Богу, что ты его забрала. Сколько раз я сдерживал себя от соблазна перешагнуть эту грань.

— Хватит, Натан Валерьянович! — рассердилась графиня. — Вы все как сговорились! Ладно, Карась запутался в жизни со своей офицерской логикой. Но вы то! Открыватель первичных полей и прародитель иллюзий! Только попробуйте смыться от меня теперь, когда мне нужна ваша помощь!

— Мы все запутались в жизни, Мира, — вздохнул Натан, — все человечество запуталось в этой жизни. Но у меня, в отличие от Валеры и прочих мыслящих людей этого запутанного мира, есть дверь, в которую можно войти, и не важно, что будет там, важно, что здесь уже ничего не будет.

— Не хочу даже слышать!

— Когда ты вернулась и рассказала про Оскара, я испытал облегчение. Может быть, ты права, мы действительно кому-то нужны в этом иллюзорном мире. И то, что мы здесь — имеет смысл, о котором мы не можем догадываться. Может быть, окружающая нас иллюзия дает нам больше возможностей, чем реальность, в которой ничего не поправишь. Возможно, мы имеем преимущество перед людьми реального мира, чья память не изменится никогда, чей сюжет не будет переписан, даже если подойдет к краю пропасти. Как ты думаешь, Мирослава… Ты думаешь, Оскар захочет меня видеть, если я приеду на недельку во Флориду? Мне так нужно с ним поговорить. С этим человеком мне нужно говорить очень много и вдумчиво, а я не уверен, что имею на это право.

— Оська сдохнет от счастья.

— Почему он мне ни слова не сказал о работе? — волновался Боровский. — Он боится втянуть меня в опасную авантюру? Но я обещаю, Мира… Я обещаю вам обоим… Вы оба можете втягивать меня куда угодно. Я взрослый человек, который бездарно потратил жизнь и больше не боится смерти.

Глава 3

В понедельник капитан Карась назначил графине встречу в собственной квартире, не будучи абсолютно уверен в том, что приглашение выглядит прилично и уважающая себя дама согласится приехать к нему, в холостяцкое жилье, новостройку на окраине города. Графиня приехала без лишних уговоров. Приехала, чтобы принять трагическое известие: «теория авторства», с которой днем раньше согласился даже Натан, была разбита вдребезги одним железным аргументом:

— Мы ошибались, Мира, когда думали, что кто-то переписывает страницы нашего романа, — сообщил капитан Карась. — Я выяснил достоверно и точно: как только некий господин Шутов, как ты утверждаешь, пропал в дехроне, его банковский счет был закрыт. Пришел господин, представился его именем, предъявил документы и снял всю сумму. Проходи в комнату, у меня на столе лежит банковская распечатка… — Карась помог гостье снять плащ и указал проход в комнату, заставленную коробками до потолка. — То есть, надо полагать, что нашими стрелками кто-то руководил. Есть люди, кроме мифического Автора, которых мы должны вычислить и, если не обезвредить, то, по крайней мере, взять под контроль и узнать, кто они.

— Они — эзотерики, — напомнила Мира и прошла в комнату.

Квартира еще пахла штукатуркой и лаком. В квартире еще не было вбито гвоздя, и не висели шторы. Единственным функционирующим предметом являлся рабочий стол капитана, на котором возвышался компьютер с периферией. Тот же стол выполнял функцию обеденного. Чашка с остывшим кофе задержалась здесь со вчерашнего дня, а пепельница свидетельствовала о нервной ночи. Карась собрал со стола все лишнее и предложил гостье стул.

— Чай? Кофе? Коньяк для слуги? — спросил он и, получив неопределенный кивок, удалился на кухню.

Графиня ничего не поняла в банковских распечатках и последовала за хозяином квартиры. Кухня находилась в том же девственном состоянии, что и комната, если не считать присутствие холодильника. Новый, в заводской упаковке, холодильник почему-то лежал на боку и ждал, когда хозяин его распакует и включит, но у хозяина не было времени. Сам факт присутствия в квартире холодильника оказался достаточным. К тому же на перевернутом агрегате можно было разместить вдвое больше посуды. А если удлинить его табуретом… Все, что не поместилось на табуретке и холодильнике, также лежало в картонных коробках.

— Десятилетний стаж холостяцкой жизни налицо, — сказала графиня и уселась на подоконник, потому что больше на кухне капитана Карася присесть было не на что.

— В прошлом году квартиру получил, — признался капитан.

— Валера! Ноябрь на носу. Где ты жил целый год?

— На работе, — ответил Карась. — Пока ремонт, пока то да се… После развода снимал жилье, сейчас получил, наконец. В качестве премии за уральскую операцию. Конечно, если по совести, то квартиру заслужил не я, а Натан Валерьянович, но у него пятикомнатная в центре.

— И в каждой комнате по две девицы. Он так же, как ты, в разводе. Не знал?

— Знал. Но что я мог сделать? Мое ведомство не распределяет жилье между преподавателями университета.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});