Журнал Наш Современник №12 (2004) - Журнал Наш Современник

Р. А.: Известно: чтобы появилось что-то новое, нужен энтузиаст. В нашем деле им стал профессор Виктор Крылов. На какое-то время он оказался в стороне от практической хирургии — и появилось у него время погрузиться в чтение новой литературы о сосудистой хирургии — с акцентом на мелкие сосуды. Почуял Крылов, что дело перспективное, и сумел доложить свои соображения Петровскому, тогда уже министру здравоохранения. Тот распо­рядился создать лабораторию микрохирургии. Мне, честно скажу, повезло, что я оказался учеником Крылова в этом новом деле. А Борис Васильевич Петровский постоянно, от конференции к конференции в Центре кардиохирургии, нас поддерживал: “Вот вы, друзья, не обращаете вни­мания, а Крылов со своими ребятами сшивает, ремонтирует малые сосуды под микроскопом, и с какими результатами!” Сегодня уже почти не верится, что кто-то мог сомневаться: лучше сшивать сосуд под микроскопом или под лупой. Это всё равно, что огранка алмаза, когда микроскоп сверху висит: руки свободны, головой не надо вертеть, аккуратненько обрабатывай брил­лиант со всех сторон.

И. К.: Ренат! Мы давно уже беседуем, но до сих пор не рассказали друзьям-журналистам, где нас свела судьба, какое событие стало одним из самых ярких и важных в нашей жизни.

Р. А.: Да-да, Перу, 1970 год — это действительно незабываемо! Именно такие отрезки, такие периоды бытия человеческого принято называть судьбоносными. Они не просто запоминаются навсегда, из них вырастают и крепнут характеры, принципы, дружба на всю оставшуюся жизнь! А у меня ещё там, в Андах, сложилась и семья: с моей женой Натальей, в девичестве Живиловой, мы встретились именно в перуанском молодёжном отряде почти 35 лет тому назад. Встретились, чтобы никогда больше не расставаться.

И. К.: Как бывший комиссар ММО — молодёжного медицинского отряда, созданного летом 1970 года ЦК ВЛКСМ вскоре после страшного землетрясения в Перу, расскажу об отряде и его людях чуточку подробнее. Ренат, ты не возражаешь?

Р. А.: Ну что Вы, Илья, Вам и карты в руки!

И. К.: Сперва несколько сухих цифр. 31 мая 1970 года сильнейший подземный толчок за 42 секунды разрушил 250 населённых пунктов. Более миллиона перуанцев остались без крова. Район бедствия протянулся почти на тысячу километров. Каменный сель стер с лица земли красивейший город Юнгай со всем его населением... Общее число погибших от землетрясения в Андах превысило 70 тысяч человек. А сколько было раненых, искалеченных, нуждающихся в скорейшей медицинской помощи!

В наш комсомольский отряд было отобрано 55 добровольцев-врачей, студентов-медиков, санитаров. Ренат, кстати, был тогда начинающим доктором. В отличие от медицинских служб других стран, пришедших на помощь Перу, наш отряд выбрал наиболее правильную тактику. Он был разбит на несколько автономных мобильных групп, оперативно выезжающих в самые отдалённые горные селения. За два с половиной месяца мы побывали в шестидесяти населённых пунктах и оказали помощь более чем 45 тысячам перуанцев. Десяти тысячам жителей сделаны вакцинации, подготовлены санинструкторы из местного населения, созданы пункты по оказанию первой медицинской помощи.

Р. А.: Илья докладывает “по-комиссарски”, а я вспоминаю, как нас стращали перед поездкой паразитологи и тропические специалисты. Бойтесь, мол, “перуанской бородавки”, ради Бога, не приближайтесь к ламе (это местный безгорбый верблюд) — плюнет и заразит вас сифилисом. В общем, пугали со страшной силой. Горжусь, что мы не испугались и сделали свою работу по-советски.

И. К.: Я тут припрятал “рояль в кустах”, а именно книгу о работе нашего отряда, изданную четыре года назад, к 30-летию тех страшных событий в Перу. Не возражаете, я прочту отрывок из воспоминаний Рената Акчурина? В нём рассказывается, как наши ребята спасали в горах шестерых попавших в аварию перуанцев.

“...К полуночи пострадавших доставили в Уайлас. Шесть носилок встали вдоль стены. Открытые переломы, скальпированные раны головы, кисти, с которых, будто перчатки, содрана кожа. Необходимо было вывести из шока и срочно оперировать того, у которого была размозжена ступня и сломана голень. Оперировать! Но где, на чём? До госпиталя — сотня километров опасной горной дороги. Ночь.

Операционный стол соорудили из раскладушки, поставленной на табу­реты. К балке, под потолком торчащей поперёк комнаты, Коля Шинаев и Ринад Адитяров приладили систему для переливания крови. Зажгли все свечи. Карманные фонари заменили операционную лампу. Стопу пришлось ампу­тировать. Но, чтобы парню не пришлось ходить с протезом, мы сохранили ему (по Н. И. Пирогову) пяточную кость. Во время операции несколько раз катастрофически падало артериальное давление, но Миша Романов, наркотизатор, сумел вывести больного из опасного состояния. Руководил операцией Роберт Тощаков — главный хирург отряда.

После этой были сделаны ещё четыре операции.

Неимоверно устали за ночь. Едва не валились с ног. Но нужно было ещё эвакуировать пострадавших в госпиталь. Утром должен прилететь вертолёт. Сесть поблизости от Уайласа невозможно, нет ни одной достаточных размеров площадки: городок расположен на склоне горы. Выход один: идти пешком за шесть километров в село Чумпа.

И вот, собрав последние силы, с носилками на плечах перебираемся через руины домов и завалы. Прислушиваемся: не слышно ли гула мотора? Облака могут закрыть путь через ущелье, и что тогда? Но вот сначала едва слышно, а потом, всё нарастая, послышался долгожданный рокот двигате­лей. Наш серебристо-голубой Ми-8 заходит на посадку...”

Р. А.: Да, всё это так ярко оживает в памяти, как будто было буквально вчера. Вспоминается и другое: приходят, помню, перуанцы и говорят: “Доктор, вот мы нашли три коробки — сбросили с вертолёта. Какие-то лекарства. Что с ними делать?” Раскрываем коробки, а там дорогостоящие антибиотики. Ну, откуда неграмотным индейцам знать, для чего эти ампулы? В другом ящике — пакеты с искусственным молоком. Тут уж, конечно, мы всё разобъяснили людям. Я к чему это вспомнил? В отличие от советской помощи, в отличие от нынешнего нашего МЧС, когда помощь оказывается масш­табно и комплексно, западные страны действуют так: присылают небольшой отрядик, больничку на 2—3 койки, посылочки с небес подкинут — и достаточно. У нас другой подход, другая традиция, которой мы вправе гордиться.

С. К.: Скажите, а из Ваших соратников, что были в Перу, получились хорошие врачи?

Р. А.: Ещё бы! 16 докторов наук, 15 кандидатов — каждый второй, даже больше! И вообще, ни один из 55 членов ММО не уронил чести, служит Отечеству достойно и самоотверженно. Виталий Башилов стал лауреатом Госпре­мии за создание лазерного скальпеля. В общем, все, без исключения все с честью выдержали трудный перуанский экзамен.

С. К.: Вы, наверное, периодически встречаетесь, как это нередко бывает у одноклассников или однокурсников?

Р. А.: Да, встречаемся, и не по “круглым” датам, а ежегодно. Отряд для нас — это замечательное братство, своего рода орден. Дружба наша нерушима много лет; радуемся успехам друг друга, приходим, когда надо, на помощь. Спартанский дух взаимовыручки и дисциплины живёт в каждом из нас до сих пор!

И. К.: В заключение не могу не рассказать ещё об одном неожиданном и чрезвычайно интересном продолжении традиций перуанского молодёж­ного отряда. И связано это опять-таки с именем Акчурина. В годы пере­стройки и после неё, в первые годы “дикого капитализма”, Ренат предпринял несколько деловых поездок на остров Маврикий — есть такое маленькое государство в Индийском океане. Русский чудо-доктор сделал там более ста операций — и все пациенты его вернулись к жизни! Благодарные маври­кийцы назвали улицу, ведущую к местному кардиоцентру, “Авеню профессора Рената Акчурина”.

Р. А.: Не скрою, мне дорого это признание моих заслуг в далёкой стране, в другом земном полушарии. Но прав Илья Константинович: традиция зарождалась более 30 лет тому назад в нашем молодёжном отряде.

Г. Г.: Как, по-Вашему, подтверждает ли история отряда правоту слов Павки Корчагина о смысле жизни? “...и прожить её нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы...” Как бы ни ёрничали по этому поводу журналюги-либералы, но ведь Островский, которому только что исполнилось 100 лет, верно определил высшую нравственную планку нашего недолгого пребывания на земле.

Р. А.: Нас вообще стараются приучить к тому, что главное — это не жить, а выживать, “хочешь жить — умей вертеться”, “надейся только на себя” и т. п. А ведь младшие лаборанты, “мэнээсы”, завлабы, когда они шли к власти в конце горбачёвской перестройки, не жалели слов о высших интересах народа, об “общечеловеческих ценностях”, о каком-то “новом мышлении”. Всё было забыто, когда обрушили Советский Союз и занялись набиванием собственных карманов. При чём тут “освобождение человечества”, “забота о людях” и другие высокие категории в духе Николая Островского!