Журнал Наш Современник №12 (2004) - Журнал Наш Современник

В нашей поистине сумасшедшей жизни убийство подчас превра­щается в своего рода   э к с т р е м а л ь н ы й   с п о р т.   Русские бизнесмены в основном удовлетворяются симулякром: пейнтболом — стрельбой по людям шариками с красной краской. При попадании шарик обрызгивает “жертву”, что создает иллюзию убийства. А вот чеченские толстосумы в поисках острых ощущений уезжают к боевикам. В дневнике арестованной террористки Заремы Мужахоевой есть выразительная запись: “Иногда в горы приезжали повоевать богатые чеченцы из Москвы. У них это называлось “охота на зайчиков” (“МК”, 5.10.2004).

И все-таки самой страшной приметой новой “убойной” России стало преступ­ление скромного слесаря из Архангельска. Помните, в начале года в этом северном городе взлетел на воздух жилой дом, погибли десятки людей. Следова­тели по привычке стали искать чеченский след. Однако пришли к неожиданному открытию: “В качестве основного подозреваемого задержан некто Алексейчик, 26 лет от роду, несколько лет назад уволенный из “Горгаза”. Жуткое преступление он совершил якобы из чувства мести” (“МК”, 24.04.2004).

Конечно, учитывая особенности работы следственных органов, можно предположить, что в данном случае имеет место самооговор. Все-таки в голове не укладывается, что из чувства обиды, тем более давней, человек может убить десятки ни в чем не повинных жителей! Но если версия подтвердится, то это будет означать, что общество столкнулось с угрозой, масштаб которой далеко превосходит чеченскую .

В самом деле, сколько террористов может поставить Чечня, если общее число боевиков в течение последних лет колеблется от нескольких сот до двух тысяч? А теперь прикиньте, сколько в России людей, имеющих основания — надуманные или самые что ни на есть реальные — считать себя обиженными. И сколько в современном быту технологий, умышленное повреждение которых может повлечь масштабные катастрофы. Сложите то и другое...

До сих пор существовал какой-то регулятор, некая незримая завеса, не позволяющая человеку, считающему, что жизнь крупно задолжала ему, открыть газовый вентиль в жилом доме (или отравить питьевую воду, или рвануть бомбу на многолюдной улице).   Т е х н и ч е с к и   все это вполне осуществимо. Удерживало другое —   п с и х о л о г и ч е с к и й   барьер.

Похоже, он снят. А это означает, что государство вплотную подошло к черте, за которой — распад. Не только административно-территориальный. Не только политический. Увы, приходится говорить о самой страшной разновидности распада — деградации общественных связей и самого человека. Процессе, заканчивающемся пресловутой    в о й н о й   в с е х   п р о т и в   в с е х .

*   *   *

Здесь, собственно, можно было бы поставить точку. Но сердце, но уязвлен­ное национальное чувство не довольствуется сухой констатацией, требует объясниться.

Демпресса, приводя факты распада, зачастую чуть ли не смакует их. Вот видите, какова   э т а   страна — лейтмотив, явственно различимый во множестве публикаций. При таком отношении информация становится   е щ ё   о д н и м   фактором распада.

Это настолько очевидно — и нестерпимо! — что многие патриоты, в том числе известные политические деятели и журналисты, требуют законодательного ограничения распространения негативной информации. Идея, на мой взгляд, в корне неверная. Это позиция страуса, при виде опасности зарывающего голову в песок — чтобы не видеть. Опасность не исчезнет, а головы можно лишиться...

Тем более что призывы к “ограничению негатива” закрепляют за патриотами ярлык противников свободы слова, ретроградов, сторонников диктатуры. Выиграть соревнование за симпатии общества (а мы должны сделать это, чтобы повлиять на его развитие) с таким имиджем невозможно.

Позиция проигрышная еще и потому, что, в случае ограничения свободы слова, первыми пострадают как раз патриотические издания. “Демо­краты”, с их многоголовой империей СМИ, с их зарубежными связями, найдут возможность донести до общества свою точку зрения, а патриотам заткнут рот .

Чтобы этого не случилось, нам следует отстаивать свободу информации. А вот как,   в о   и м я   ч е г о   пользоваться ею, — на этот вопрос каждый отвечает по-своему. Один из ведущих авторов “МК” А. Минкин в своём открытом письме к президенту писал о событиях в Беслане фактически то же, что и я в этой статье. Но обратите внимание на ключевой момент его публикации: “Владимир Владимирович, слушая ту речь (Обращение к нации 4 сентября. — А. К. ), с опасением ждал, что вы произнесете фразу о вероломном нападении. Формулу 1941 года” (“МК”, 8.10.2004). Журналист “Комсомольца”, да и вся демпресса, а за ней и соответственно ориентированная часть общества боятся повторения “формулы 1941 года” (разумеется, не сводимой к одной лишь фразе о “вероломном нападении”). А я именно этой формулы жду! Ибо она помогла бы мобилизовать народ на борьбу. И Минкин, и я критикуем Путина. Минкин за то, что президент говорит о мобилизации (к чему его подталкивают объективные обстоятельства). А я за то, что, говоря о мобилизации, Верховный главнокомандующий никаких реальных мер не предпринимает. Вот в чём коренное различие между критикой “демократа” и патриота.

Эту печальную главу я хочу завершить словами русского мыслителя Петра Струве из работы 1917 года (она переиздана в содержательном сборнике “Нация и империя в русской мысли начала ХХ века”. М., 2004.). В тяжелые годы Первой мировой, когда Россия терпела поражения и на внешнем фронте — от германских войск, и на фронте внутреннем — от революционных смутьянов, Струве напоминал: “...Государственная жизнь и жизнь в государстве не есть... нечто техническое в человеческом существовании... В любви к государству выражается... беско­рыстное, преодолевающее заботу о личном благополучии религиозное отношение к сменяющему друг друга на земном поприще бесчисленному ряду человеческих поколений, почтение к предкам, которых мы никогда не видели, и любовь к потомкам, которых мы никогда не увидим. Со всеми ними нас в государстве (а также в нации, которая всегда стремится к государственному оформлению) объединяет высшая религиозная связь, вне которой человек коснеет в сегодняшнем дне, живет без прошлого и без будущего... Идея государства поэтому имеет такое же религиозное значение, как и известным образом понимаемая идея человечества. И в той, и в другой есть аспект божественно-космический”.

Вот об этом Отечестве, связующем земное с небесным, сиюминутное с вечным, самое время напомнить и сегодня при взгляде на российский развал. Велико искушение отвергнуть “путинскую” Россию, отказать государству в поддержке:   т а к о е   мне и даром не нужно, пусть валится! Подобные речи слышны все чаще, причем не только справа, от тех, кто уже приискивает местечко в теплой Флориде, но и слева, от тех, кому и деваться-то некуда.

И все-таки это — искушение, не более. Другой Родины, другого государства у нас нет. А за то, что есть, надо бороться. Не против государства — за него. Против тех — сверху донизу, — кто разваливает Россию .

 

(Продолжение следует)

 

 

 

 

Сердце для людей (беседа с кардиохирургом Р. Акчуриным) (Наш современник N12 2004)

 

Сердце для людей

БЕСЕДА С ВЫДАЮЩИМСЯ КАРДИОХИРУРГОМ

 

Участники беседы: академик РАМН Ренат АКЧУРИН; главный редактор журнала “Наш современник” Станислав КУНЯЕВ; зам. главного редактора журнала Геннадий ГУСЕВ; заслуженный строитель РФ, бывший комиссар молодежного медицинского

отряда ЦК ВЛКСМ (1970 г.) Илья КОМАРОВ

 

Станислав КУНЯЕВ: Уважаемый Ренат Сулейманович, мы рады, что наконец-то встретились с Вами. Такая встреча давно назрела: ведь “Наш современник” сегодня — это самый популярный и многотиражный журнал среди своих “толстых” литературных собратьев, и выписывает его в основном русская интеллигенция: педагоги, офицеры, многие администраторы, библиотекари — ну, и, конечно же, врачи. В общем главные наши подписчики — это интеллигенты средней руки, люди небогатые; значительную часть их при новой власти называют презрительным словом “бюджетники” — вроде как захребетники у государства...

Геннадий ГУСЕВ: ...А еще пенсионеры — тоже преимущественно бывшие “бюджетники”...

С. К.: ...Люди всё это образованные, начитанные, с высоким советским потенциалом образования — и всем им интересно встречаться с новыми име­нами, новыми героями нашего времени. Ну, Ваше-то имя для них знакомо, долгое время было оно в России “на слуху”, да и сейчас тоже. И тем более важен подробный, спокойный, обстоятельный разговор о Вашей судьбе — профессиональной, человеческой, гражданской.