Россия 1917 года в эго-документах - Коллектив авторов

отзываются о России, как уже о погибшей стране.

24 и 25 ноября. Тихие, солнечные морозные дни. Градусов 5.

26 ноября. С кап[итаном] Звонаревым (92) ездил в Сучаву [509], (93).

27 ноября. Тихий морозный день. Снегу тоже нет и земля чуть-чуть прикрыта инеем.

28 ноября. Сегодня распространились слухи об аресте ком[андира] корпуса (94) г[енерал]-

л[ейтенанта] Геруа (95) и его нач[альника] штаба (96). В действительности «товарищи» за что-то

хотели арестовать, кажется за непочтение к корпусному комитету, но они успели взять отпуск и

уехать. Фактически идет уже демобилизация; все земские и городские отряды, обозы уходят в

Бессарабию на расформирование, год за годом увольняют солдат и прибавляют процент отпускных, не

считаясь с провозоспособностью дорог. Теперь процент отпускных доведен до 10–12. Воображаю, что

творится теперь на железных дорогах. Наша армия, по-видимому, скоро признает власть большевиков, а потому я принимаю меры [510] к переводу в одну из союзных армий.

29 ноября. Утром поехал в полк к командиру за разрешением съездить в Яссы к сербскому консулу

для перевода в сербскую армию. Командир (97), конечно, ничего не имеет против моего перевода, т[ак] к[ак] он на все махнул рукой и играет с утра и до утра в преферанс. Ночевал в пулеметной

команде (98) у пор[учика] Баргишева (99).

30 ноября. К полудню приехал домой. Тепло, пасмурно.

1 декабря. Тепло, пасмурно. Сегодня состоялся экзамен последней учебной команде (100), т[ак]

к[ак] больше она не будет собираться.

2 декабря. Теплый, солнечный день, ездил на велосипеде.

3 декабря. Теплый солнечный день, ветер. Снегу нет совершенно. Ездил в полк за жалованием. Из

полка уходят хохлы, поляки. Газеты не получаются [511]. Завтра полк сменяется с позиции. Получил

отпуск в Яссы и завтра уезжаю.

4 декабря. Тихий, теплый, солнечный день. Долго не решался: ехать мне в Яссы или нет, т[ак] к[ак]

ездить – одно мученье, и притом мало надеюсь на успех поездки. В 4 ч[аса] в[ечера] приехали

офицеры с закрытых офицерских корпусных курсов, т[ак] к[ак] заведующий курсами полк[овник]

Сергеев (101) бежал вместе с ком[андиром] корпуса г[енерал]-л[ейтенантом] Геруа и нач[альником]

шт[аба] полк[овником] Давыдовым и половина преподавателей разъехалась. Офицеры мне сообщили

несколько инцидентов из армейской жизни, из которых можно заключить о скором присоединении

нашей 9-ой армии (102) к большевикам. Между прочим уже во многих частях перешли к выборному

началу командного состава. Ввиду этого я решил ехать в Яссы и во что бы то ни стало перейти в одну

из союзных армий. Я начал собираться. Григорий (103) приуныл: ему не хочется меня бросать и в тоже

время боится переводиться в другую армию. В 7 ч[асов] в[ечера] выехал на ст[анцию] Ицканы, верст

18. Тихая, ясная и светлая ночь; хорошее сухое шоссе; снегу уже нигде нет и пыльная дрога. Совсем не

похоже на декабрь. На ст[анции] тьма народа и вся чернь бушует, требуя поездов, которых румыны

отказались давать для отпускных; а состав поданный на Яссы так переполнен, что даже и на крышах

нет места. Из-за местов, то и дело на станциях инциденты: вчера на ст[анции] Верешти (104) одна

партия солдат выбивала другую штыками, была стрельба и в результате несколько убитых и раненых.

В Яссах ежедневно скопляется до 5000–6000 отпускных солдат, т[ак] ч[то] румыны взмолились и для

обеспечения себя от диких солдатских выходок, стянули в Яссы войска. В поезд я, конечно, не попал и

поужинав, пошел в офицерское отделение. В оф[ицерском] отделении была [512] масса офицеров: одни ехали на фронт, другие в Россию. Здесь я заметил массу офицеров без погон, а некоторые в

статском. От них я узнал, что сегодня в Сучаве и на станции вооруженные солдаты срезали погоны

офицерам… С издевательством и бранью солдаты подходили и ножем срывали погоны и другие

отличия. От офицеров же я узнавал, что уже во [513] многих частях нашей армии перешли к

выборному началу и в командиры полков попали солдаты. Офицеров же разжаловали, запретив [514] им выезд из частей и поставили в строй… Некоторых на отделения, взводы. С 1-го

января, как говорят, нас лишат жалования и всех преимуществ. Вечером, проходя по перрону, я

встретил двух солдат. Один из них сказал мне мимоходом, отвернув свое дикое тупое рыло: «Ну

господин хороший, пора сымай погоны». Ночевал в офицер[ском] отд[елении] на вокзале.

5 декабря. Тихий, теплый, солнечный день. Целый день слонялся с вокзала на питательный пункт и

обратно. Познакомился с офицерами, имеющими связь с почтовым миром, по протекции которых, я и

получил разрешение ехать до Ясс в почтовом вагоне. Придя в 10 ч[асов] в[ечера] к поезду, мы долго

караулили момент, когда можно будет юркнуть в почтовый вагон, т[ак] к[ак] кругом вагона стояли

«товарищи», а при них это сделать было невозможно, иначе бы они разбили вагон. Минут за 10 до

отхода, наконец, улучили момент и юркнули в вагон. Чтобы «товарищи» не увидели в окна, нас пока

поместили в кладовой. Я хотел было заснуть на почтовых тюках, но в кладовой было так холодно, что

я совсем не спал, и в 1 ч[асу] ночи вышел в купэ [515] чиновников.

6 декабря. В 1 ч[ас] д[ня] поезд пришел в Яссы. Потолкавшись в отряде Пуришкевича и не получив

обеда, т[ак] к[ак] особых офицерских отделений нет, но товарищи всюду оттирают офицеров, мы

пошли в кафе Трояна. Кафе исключительно офицерское и посторонним лицам вход воспрещен. По-видимому русские офицеры здесь широко пользуются услугами кафе, поставляющих ром, коньяк и

т[ому] п[одобные] напитки, щедры и оставляют большие деньги, т[ак] к[ак] все внимание слуг

обращено на нас. Обед невозможный: суп постный, картофель на постном масле и больше ничего и

стоит 10 франков – 5 рублей. После обеда мы пошли на эвакуационный госпиталь, оттуда вечером

должен был идти в Одессу санитарный поезд, с которым мы и хотели ехать. На пункте масса

офицеров: это все бежавшие под разными предлогами из полков; большинство из 9-ой армии. Они нам

сообщили массу примеров издевательства над офицерами в частях с выборным командным началом, где командиров полков, разжаловав в рядовые, назначали конюхами и т[ому] п[одобное]. Большинство

офицеров ехало на Дон; там сформировали офицерские полки. В Яссах тревожно. Город объявлен на

осадочном положении. Всюду румынские и казачьи патрули. Третьего дня здесь большевики, было, арестовали штаб фронта (105), но их освободили украинцы (106), в свою очередь, арестовав

большевиков. Теперь большевики накапливаются на ст[анции] Унгеш [516], (107) и хотят идти на

Яссы. В город стянуты большие румынские силы, подходят каждый день