Ночь, с которой все началось - Марк Леви

что я бы сделала на твоем месте.

Ноа взяла ручку, закатившуюся под ее тарелку, и плотно замазала рисунок черными чернилами.

– Что за игры? – возмутилась Дженис.

– Хотела бы я, чтобы это была игра, но, честное слово, не тот случай. Ты моя подруга, так что послушай меня: даже если ты нарыла сенсацию века, забудь о ней.

Тот единственный раз, когда Ноа говорила с ней таким приказным тоном, остался в далеком прошлом, в самом начале их военной службы. Ноа попала в пехотное подразделение «Барделас», а Дженис уволили после месяца тренировок из-за проблем с внутренним ухом. Ей пришлось за это заплатить: служба в армии была серьезным плюсом при трудоустройстве, во время собеседования всегда спрашивают, кем вы служили, и даже на свиданиях это могло стать очком в вашу пользу.

– Прости, дорогая. По правде сказать, я и не знала, что эта лошадь так важна. Но ты только что дала мне повод разузнать о ней как можно больше, с твоей помощью или без нее.

Дженис открыла блокнот и показала ей выписанное слово.

– Если уж ты ничего не хочешь мне рассказать об этой эмблеме, может, ты знаешь, что значит ОРЗНО?

Поизучав акроним несколько мгновений, Ноа вернула ей блокнот.

– Я тебе ничем не помогу, – ответила она.

Дженис сомневалась, что сможет переубедить Ноа, однако у нее была пара фокусов в сумке – с их помощью ей удавалось развязать язык даже таких неуступчивых собеседников, как ее подруга.

– Ну хорошо, скажи хоть, наша ли эта лошадка.

– Нет. И закончим на этом.

– Если она не израильская, к чему эти тайны?

– Будешь десерт?

– Разведка?

Ноа заказала два кофе.

– Попрошу тебя еще раз как подруга: забудь. Ради этого я даже готова выдать тебе кое-какую секретную информацию. Хочешь, наведу тебя на другую сенсацию?

– Сенсацию какого рода? – заинтересовалась Дженис.

– Сначала обещание.

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу ничего обещать. Ты сказала «другая сенсация»…

– Давай переключимся на что-то более прикольное, – оборвала ее Ноа. – Знаешь, с кем встречается Симонетта?

– Опять! Да что на вас на всех нашло? Давид утром задал мне тот же вопрос.

– Тогда отдаю право первенства ему, – прыснула Ноа. – Ладно, мне пора возвращаться на работу.

– Как там дела?

Ноа прикончила кофе в один глоток, оплатила половину счета и встала.

– Будь осторожнее, когда задаешь вопросы, твои прошлые неприятности – ничто по сравнению с тем, что может случиться, если ты будешь упорствовать.

– Раз ты боишься, что я полезу на рожон, почему не рассказать мне все?

Ноа выдержала паузу, а потом посмотрела ей прямо в глаза:

– Ты смотрела «Космическую одиссею 2001 года»?

– Давным-давно, а что?

– Пока, Дженис, мне правда пора.

Дженис проводила Ноа растерянным взглядом, потом посмотрела на часы и выставила руку, надеясь, что какая-нибудь добрая душа подкинет ее до редакции. Определенно это не ее день… Она пустилась бегом: Эфрон обещал, что встретится с ней в три, а на часах и было три.

Ворвавшись в холл, она увидела, что он уже поднимается по лестнице, бросилась за ним и перехватила его у двери в кабинет.

– Опоздала, – сказал он, – мне нужно сделать звонок, а потом отправлять газету. Это подождет до завтра?

– Да. Завтра утром?

– Ты – в офисе утром? Похоже, ты собираешься попросить у меня о чем-то очень важном.

– Эфрон?

– Ну что еще?

– Что такого особенного в «2001»?

– В 2001 году?

– В фильме Кубрика.

Главный редактор газеты «Гаарец» взглянул на нее с веселым изумлением.

– Ну, я бы сказал, что это величайшая киноодиссея, наравне с «Фицкарральдо». И самый значимый научно-фантастический фильм прошлого века. Куда значительнее «Звездных войн», как по мне. Ты что, хочешь, чтобы я перевел тебя в рубрику «Кино»? Страницы со спектаклями больше не…

– Нет-нет, ничего подобного, – перебила она его, – что еще ты можешь о нем сказать?

– В первые и последние двадцать пять минут фильма никто не произносит ни слова, уже одно это делает его легендарным. Когда я был молод, если кто-нибудь приходил в редакцию с заспанным видом, ему сладким голосом говорили: «Доброе утро, Дейв». Это одна из самых знаменитых реплик в фильме… Коллективное бессознательное – удивительная штука, на самом деле это несуществующая цитата, HAL этого не говорил.

– HAL?

– Так называется компьютер, который управляет космическим кораблем. Если сдвинуть буквы в аббревиатуре HAL на одну позицию в алфавите, получится IBM. Все пришли в восторг, решив, что это гениальная идея. В 1968 году компания IBM была воплощением Большого Брата. Однако автор романа, Кларк, клялся, что это просто совпадение, и если бы он это заметил, то назвал бы HAL как-то иначе… Ты встречалась с Ноа?

– А что?

– Это ее любимый фильм, – ответил Эфрон и захлопнул дверь в кабинет.

Дженис в задумчивости стояла в коридоре. Вдруг ей вспомнилось кое-что из сказанного Эфроном, она бросилась в свой кабинет, вытащила блокнот и пролистала в поисках записанного в нем акронима.

Если сдвинуть буквы на одну позицию, ОРЗНО превратится в ПСИОП… Что может быть очевиднее. Она разгадала намерения Ноа: та, не желая помогать ей в расследовании, которое сочла опасным, все же решилась дать ей подсказку. Эфрон прав, коллективное бессознательное – удивительная штука, и в первую очередь коллективное бессознательное друзей, желающих тебе добра. Дженис пришла к выводу, что эти буквы не менее важны, чем изображение шахматного коня. Когда говоришь с Ноа, каждое слово имеет значение – Дженис вспомнила вопрос подруги: «Как к тебе попал этот герб?»

– Не «герб»… «Эмблема», – пробормотала Дженис.

– Говоришь сама с собой? – спросила одна из редакторов, заглядывая в кабинет. – Эфрон не у тебя?

– У себя в кабинете. Погоди секунду… Для чего нужна эмблема?

Коллега недоумевающе взглянула на нее. Но глупые вопросы иногда выводят на верный путь.

– Ммм, чтобы закрыть дырку на куртке…