Тайна Царскосельского дворца - Анна Соколова

Принцесса Анна ни во что не вмешивалась, ничем не интересовалась и по-прежнему самым ярым образом настаивала на своем нежелании выходить замуж за принца Антона. О ее тайных сношениях с удаленным графом Линаром говорили уже явно и открыто, и она не делала ровно ничего для нападков. На замечания императрицы по этому поводу она с несвойственной ей дерзостью отвечала, что «не про нее одну говорят» и что ежели «другим, кто старше и умнее ее», доступно открытое и всеми признанное увлечение, то уж ей-то, в ее молодые годы, и Бог простит!

Герцог Бирон, но обыкновению постоянно находившийся при императрице, обнаруживал самое живое участие к ее болезни и подолгу совещался с придворными медиками, удивляя их как усердием и преданностью к своей державной покровительнице, так и своими познаниями в деле фармакологии и в значении и силе лекарственных трав. Герцогу были известны такие рецепты, каких не знали любые из искусных докторов, и на любопытные расспросы медиков императрицы, где он мог почерпнуть такие интересные медицинские познания, герцог отвечал, что на его родине собиранием трав занимаются многие и постоянная практика в домашнем лечении, вызванном отсутствием умелых и опытных докторов, помогает образованию среди врачей-любителей, поистине искусных целителей.

Императрица, всегда верившая советам своего любимца и неуклонно следовавшая им, в последнее время стала заметно отклоняться от его рецептов, и это вызвало со стороны Бирона довольно смело высказанное негодование.

— Я, кажется, перестал пользоваться прежним доверием со стороны вашего величества? — спросил он, получивши отказ императрицы напиться на ночь травы, которую принес он сам и за целительные свойства которой вполне ручался.

— Ведь ты — не доктор! — пожала плечами императрица, — и мое недоверие к твоим врачебным познаниям не должно особенно оскорблять тебя!.. Вот если бы я тебе как сановнику государственному не поверила, тогда — точно, ты мог бы быть за это в претензии на меня; а твои медицинские познания подлежат сомнению, тем более что ведь и травы, которые ты предлагаешь мне, ты собирал не сам…

— Еще бы я, поставленный вами во главе правления, стал заниматься тем, чтобы по лесам на заре травы целебные собирать! — пожал плечами Бирон.

— Ну, вот видишь ли!.. Сам ты понял?.. А заставить других верить ты не можешь.

— Я рекомендую вашему величеству только средства испытанные.

— Да кем испытаны-то? Ведь не самим тобою? Сам ты не мог всех этих трав наглотаться… Да и не нужно это тебе ни на что!.. Ну, а на слово верить я никому не обязана, не исключая и тебя!

— Чем же я заслужил недоверие вашего величества? И давно ли вам угодно было утвердиться в таком недоверии? — слегка насмешливым тоном подчеркнул Бирон.

— С тех пор, как сам ты перестал быть вполне откровенным со мною! Но оставим этот вопрос; мы вернемся к нему как-нибудь позднее. Теперь скажи мне, как идет постройка дворца? Много ли сделано с тех пор, как я сама не была на работах? Ведь я уже почти неделю не выхожу из комнаты.

— Постройка подвигается быстро, ваше величество, и до переезда в город я надеюсь уже поздравить вас с новосельем.

— Давай Бог!

— Тут бы, ваше величество, на новоселье, по вашему русскому обычаю, «честным пирком — да за свадебку», — вкрадчиво улыбнулся Бирон, приведением русской пословицы стараясь угодить императрице, очень любившей все чисто русские выражения.

Но на этот раз старания фаворита сделать удовольствие своей державной покровительнице не увенчались успехом. Она, серьезно покачав головой, в раздумье ответила:

— Так-то оно так, да сама невеста не очень-то согласна на свадебный пир. Не нравится ей жених, да и полно!

— Браки высокопоставленных лиц почти никогда не совершаются по любви, ваше величество! Вы сами знаете, что эти браки и начинаются и кончаются в стенах министерств иностранных дел, и я не вижу, почему ваша племянница должна быть исключением из общего, раз навсегда утвержденного правила?

— Но я не знаю, как уговорить ее! Ведь не насильно же мне ее к венцу тянуть! Не связанную ее в церковь везти!

— Кто говорит о таких крайних мерах? Этого, я думаю, и в ваших диких деревнях не делается.

— Ну, там-то, пожалуй, делается, да деревня высочайшему двору не указ!..

— Пригрозите, ваше величество, принцессе, что лишите ее всех дарованных ей привилегий и той блестящей будущности, какая уготована ей вашими милостями, и немедленно отошлите ее на родину.

— Вот чем вздумал наказать! Анна об этом только и мечтает!.. Она — именно, как волк, который всегда, несмотря ни на что, все в лес глядит.

— В таком случае надо найти лицо, которое повлияло бы на принцессу, лицо, которому она вполне доверяла бы.

— А где искать такого лица? Ты знаешь, какого скрытного и сосредоточенного характера Анна.

— Да, принцесса не откровенна.

— Ты не знаешь в числе ее личного штата никого, к кому бы она питала особое доверие?

— Я? — удивился Бирон. — Да откуда же мне знать личный штат прислужниц принцессы? Это далеко не мужское дело!..

— Однако последнюю камер-юнгферу ты к ней поставил? — пристально взглянув на него, проговорила императрица.

— Это не совсем верно, ваше величество!.. Я, узнав, что принцесса сильно тоскует о своей камеристке, по вашему приказанию рекомендовал вам девушку, лично мне известную честностью своих правил и, по моему мнению, достойную чести поступить в личное услужение принцессы Анны, но дальнейшее решение этого вопроса зависело от воли вашего величества и от согласия принцессы!..

— Ну, о ее согласии не очень-то стали бы заботиться!.. Вот ты попробуй через свою ставленницу подействовать на принцессу. Анна проста в обращении и к своим камер-юнгферам относится как к равным.

— Это распространяется далеко не на всех, ваше величество. Таким доверием и расположением принцессы пользовалась ее камер-медхен датчанка Клара, но ее при дворе уже нет.

При имени Клары по лицу императрицы пробежала тень.

— Я не о мертвых разговариваю с тобой, а о живых! — сердито заметила она герцогу. — Эта твоя ставленница — тоже не русская?

— Она из Риги! — ответил герцог, видимо, недовольный возвращением разговора на ту же тему. — Но если вы, ваше величество, ее имеете в виду, говоря о лицах, могущих иметь какое бы то ни было влияние на принцессу, то я обязан предварить вас, что такая надежда ровно ни на чем не основана. Принцесса не оказывает Регине никакого особого благоволения.

— А напротив, даже прямое неблаговоление показывает по ее адресу. Это мне тоже известно! — сказала императрица.