Замок Саттон - Дина Лампитт

— Вы так и не ответили мне, почему вы здесь в такое время. Держу пари, что половина придворных еще спит.

Он хотел сказать: «А вы? Что за женщина сидит на дереве и смеется над миром при первых лучах рассвета? И вообще в любое время?»

Но ему были слишком хорошо ведомы придворные манеры, чтобы высказать вслух подобную мысль, и потому сказал:

— Я пришел сюда побегать, мадам.

— Побегать?

— Да. Его Светлость часто выбирает меня в партнеры для игры в теннис, но мне еще предстоит выиграть матч.

— А какое отношение к этому имеет бег, мистер Вестон?

— Король играет лучше, чем я, миледи. Но он вовсе не такой быстрый, как я. Поэтому мне кажется, что для того, чтобы победить его, я должен загонять его.

Он почувствовал, как сверкающие глаза внимательно взглянули на него, но через мгновение увидел на ее лице задумчивое выражение.

— Чтобы победить его, надо загонять его, — словно заучивая, тихо повторила она.

— Я так думаю.

И вновь услышал ее чрезвычайно звонкий смех.

— Да, мистер Вестон, я уверена, что вы правы, — сказала она. — Побежали наперегонки. Пусть каждый представит, что соперником является Его Светлость.

Она подхватила одной рукой свои юбки, крикнула: «Побежали!» — и помчалась по направлению к реке прежде, чем он успел опомниться. В грядущие годы эта картина будет часто всплывать в его памяти — волосы и юбки, развевающиеся на ветру, когда она неслась среди нарциссов, звук ее голоса, словно эхо, подхваченный ветром. Только собрав всю свою силу, Фрэнсису удалось обогнать ее, так как она сразу же стремительно понеслась и бежала очень легко и быстро. Прибежав второй и задыхаясь, она протянула ему правую руку.

— Решительная победа, мистер Фрэнсис, — торопливо произнесла она, — но, как вы правильно заметили, король уже не столь быстр.

Фрэнсис подумал: «В этом есть какой-то скрытый смысл? Что она думает на самом деле?»

Но она оставалась загадкой, и по ее лицу ничего нельзя было прочесть. Внезапно очень заинтересовавшись, Фрэнсис спросил:

— Вы останетесь при дворе, госпожа Анна?

— Да, и надолго, — ответила она и улыбнулась ему, показав маленькие белые зубки. — Думаю, вы ускорили принятие мною этого решения.

— Я, мадам?

— Вы только что дали мне весьма ценный совет. — Фрэнсис ничего не мог понять. Девушка явно обожала говорить загадками, которые невозможно расшифровать. Его недоумение и досада, должно быть, отразились на его лице, так как Анна порывисто вложила свою руку в его и сказала:

— Мне понадобятся друзья при дворе, мистер Вестон. Я была там несколько лет назад, но покинула двор. Будьте одним из моих друзей! Я была бы очень рада вашей помощи.

Она моментально преобразилась из весьма дразнящего создания в нимфу очарования и искренности — способность к мгновенному преображению с годами развивалась в ней все больше и больше. Невозможно было сопротивляться этому теплому и дружелюбному созданию. Фрэнсис поднес ее руку к своим губам.

— Это будет честью для меня, мадам.

— Ладно. Теперь продолжайте свои занятия бегом. А я посижу на дереве и поиграю на лютне.

И пока он бегал взад-вперед, иногда имитируя быстрые движения, совершаемые на теннисном корте, то слышал за спиной звуки музыки и голос, полный искрящихся интонаций и в то же время хрипловато волнующий. Он оборачивался и махал ей своей шляпой, потому что, несмотря на всю ее странность, девушка сразу же захватила его, хотя он и не мог бы ответить, некрасива она или, напротив, необычайно прекрасна.

Наконец он устал и, вернувшись к дереву с вспотевшим лицом и задыхаясь, проговорил:

— Извините, но я должен откланяться, госпожа Болейн. Если только вы не желаете, чтобы я проводил вас во дворец.

— Нет, я останусь здесь и буду наслаждаться утром.

— Тогда надеюсь иметь удовольствие очень скоро увидеть вас вновь.

Он поклонился и пошел прочь. Когда он убедился, что она уже достаточно далеко и не может видеть его, то разделся и нырнул в реку, так как после физических упражнений от него пахло потом, а никто из служащих в личных покоях короля не имел права быть нечистым и неопрятным. Маркиз Экзестерский собственноручно вышвырнул Уильяма Карея в баню всего несколько дней назад.

Вода оказалась холодной, и он пробыл в ней всего несколько минут, затем вытерся своей рубашкой и стал втирать в кожу дикую лаванду. Анна, взобравшаяся на сук повыше, чтобы любоваться ландшафтом, как зачарованная уставилась на него. Она никогда прежде не видела обнаженного мужчину. Однажды, когда она была еще совсем маленькой и обе няни заболели, их мама, леди Элизабет, мыла их вместе — ее, Анну, Мэри и Георга. Она с изумлением смотрела тогда на своего братика, пораженная разницей между ним и собой, и получила за это созерцание оплеуху. А теперь здесь был красивый молодой человек, совершенно неподозревающий, что она может видеть его.

Она подумала: «Гарри, наверное, был бы похож на него: с крепким телом и твердыми мускулами. Если бы я хоть раз легла с ним в постель, просто чтобы почувствовать его тело, тесно прижавшись к нему».

Но сожалеть было поздно. Они женили Гарри на Мэри Талбот, что привело к катастрофическому исходу, и теперь ей предстояло отомстить за его и за свою собственную разбитую любовь. Она подумала о теле короля: несмотря на усердные занятия подвижными играми, у него начинали появляться первые признаки тучности. А пока ее темные глаза неотрывно наблюдали за тем, как Фрэнсис одевался, она думала о его словах. «Чтобы победить его, надо его загонять». Да, так она и сделает. Она будет бегать, и бегать до тех пор, пока королевскую корону не возложат на ее голову, а Генрих Тюдор узнает — если ему пока неведомо, — что такое физическая боль из-за неосуществленного желания.

Спустя полчаса, почти как и предполагала, она услышала снизу голос:

— О, моя любимая малышка, что ты делаешь? Ты ведь могла упасть! Зачем ты забралась так высоко?

Она ответила, не оборачиваясь:

— Отсюда мне видно все от дворца до Тауэра. Лезьте наверх, Генрих. Залезайте и осмотрите ваше королевство.

А услышав, как тяжелое тело вскарабкалось на нижнюю ветку, она взяла лютню и принялась наигрывать мелодию в духе Норфолка — песню жнецов, благодарящих Бога за урожай. Она подумала, как уместна эта песня: разве она не приступает к сбору собственного, особенного урожая? Даже почувствовав губы короля на своей шее, она так и не обернулась да и к лучшему для него — так он не мог увидеть жестокость ее улыбки.

* * *

Однажды Гарри Норрис остался один. Телохранитель короля сидел в своей редко им посещаемой комнате, будучи более чем слегка навеселе, и намеревался напиться окончательно. Потому что то, чего он опасался более всего, наконец произошло: Анна Болейн вернулась ко двору, и теперь, очевидно, на днях окажет королю самую большую любезность. Одна мысль об этом заставляла человека, которого его соратники-придворные считали мрачным и скучным, вскочить на ноги и зашагать по комнате с безмолвными слезами, текущими по лицу. Именно в такой момент отчаяния раздался стук в дверь. «Некстати!» — подумал он.