Замок Саттон - Дина Лампитт

Леди Вестон настолько поглотили мысли о непостижимой Анне Болейн, что, завернув за угол в Гринвичском дворце, она буквально наткнулась на темную фигуру доктора Захария. Сказать, что она была поражена, было бы слишком слабо для описания ее эмоций. Анна успела только подумать, что судьбой было предопределено им встретиться в тот момент, и она сказала без всяких вступлений:

— О, доктор Захарий! Я должна поговорить с вами; у меня накопилось столько мыслей.

Его ответ был одновременно и подходящим и необычным.

— Что, тишина замка Саттон начинает изрекать глаголы? — произнес он.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Стояло кристально прозрачное утро, небо было безоблачным, и мартовский ветерок ласкал своим дуновением ранние дикие нарциссы. Посреди их живого ковра высилось мрачное буковое дерево, на нижнем суку которого в полном одиночестве сидела Анна Болейн. Как всегда, ее естественная грациозность легко гармонировала с окружающей средой: зеленая бархатная юбка мягкими складками спускалась к земле, как-будто она специально расправила каждую складочку, черные волосы свободно колыхались на ветерке. Ее взор был обращен к Темзе. Она вдыхала свежий речной воздух, и на ее губах играла явно победоносная улыбка, поскольку мадемуазель Анна добилась своей цели. После четырех лет изгнания она была восстановлена при дворе в качестве одной из фрейлин Екатерины; четырех лет, в течение которых порой казалось, что они не закончатся никогда. Как ей и хотелось, она вернулась только на собственных условиях — монарх Англии просил и умолял ее быть рядом с ним!

Она думала: «Если бы только я могла стать графиней Перси — женой Гарри. Я так сильно любила его, как никого никогда больше не полюблю и не смогу полюбить. А Уолси разорвал наш союз при подстрекательстве Генриха. Как я презираю короля и его благочестивого угодника».

Ей доставляло удовольствие видеть на большом, невозмутимом лице Генриха выражение замешательства, когда она отказывалась от подарка, или не отвечала на письмо, или просто капризничала. Разве не он, через Уолси, довел Гарри до слез? Гарри, который обнимал и целовал ее и просил разделить с ним постель, пусть даже она из скромности отказалась. А теперь люди удивляются, почему она постоянно отвергает короля, думая, что она делает это, чтобы еще сильнее привязать его к себе. Если бы только они знали, что видеть его разочарование для нее пусть и малое, но все-таки утешение за ее поруганную любовь к Гарри. И началась жестокая игра. Когда она впала в немилость и была отправлена домой, навсегда разлученная с человеком, которого любила, она подумала, что во всем виноват Уолси. Но она вскоре докопалась до истины. И пусть ей было всего шестнадцать, она все поняла, когда король стал наезжать в Гевер. Все — инстинкт, интуиция, шестое чувство — указывало на то, что Генрих VIII хочет ее для себя, устав от ее бедной, глупой сестры и желая заполучить в свою постель другую дочь Болейна, жестоко расправившись с ее любовью к Гарри Перси. Но состязание началось; посмотрим, как далеко ей удастся загнать двух самых могущественных мужчин на земле. Ей нечего терять.

И теперь, сидя среди нарциссов и ощущая свежее дуновение ветерка на своей коже, она с превеликим удовольствием думала о том, что триумф превзошел ее первоначальные намерения. Король на самом деле влюбился в нее, и она заняла столь прочное положение, что теперь могла причинять маленькие страдания, способные превращать каждый день в несчастье для влюбленного. И не только это; паутина ее сетей все ближе подбиралась к Уолси. Он описывал ее Гарри как «глупую девчонку».

— Посмотрим, — вслух произнесла она. Ее волновало только одно. Какой следующий шаг предпринять? Ее главная цель — наказать Генриха и с триумфом возвратиться ко двору — была достигнута. Но теперь она оказалась на перепутье. Она могла или стать любовницей короля, или… Или что? Увядать в безвестности, когда надоест Генриху? Или ей осмелиться претендовать на самое высокое положение в королевстве? Сможет ли она настоять, чтобы Генрих развелся с Екатериной и женился на ней?

Эта дерзкая мысль показалась настолько заманчивой, что Анна откинула голову и всколыхнула облако черных волос, громко засмеявшись. Как чудесно в девятнадцать лет иметь возможность сидеть на дереве, словно русалка или лесное создание, и раздумывать, чтобы еще такое сделать с королем Англии.

Вот такой Фрэнсис Вестон впервые увидел ее: святящейся от удовольствия и чрезвычайно самоуверенной, излучающей жизнерадостность. Он подумал, что никогда не встречал столь привлекательной девушки. В ней было что-то нереальное, волшебное.

Вероятно, в тот момент они были двумя наиболее самоуверенными персонами при дворе. Она — из-за сладостного вкуса власти на устах столь юной девы; он — зная, что является самым красивым мужчиной на службе у короля и даже, как утверждали некоторые, во всей Англии.

Она расхохоталась, увидев, как он остолбенело уставился на нее, и окликнула его:

— Не бойтесь, сэр. Я вовсе не лишилась рассудка. Это весенний ветер превратил меня в мартовского зайца.

Фрэнсис поклонился.

— Фрэнсис Вестон, мадам.

Она спрыгнула с дерева и стояла, глядя на него большими темными глазами, искрящимися от какого-то скрытого лукавства.

— Как ужасно официально. Тогда и мне надо последовать вашему примеру. Анна Болейн, дочь виконта Рочфорда. — И она сделала легкий реверанс.

Это имя сразу показалось знакомым Фрэнсису. Не его ли он случайно услышал в беседе родителей несколько лет назад? Но единственное, что он смог припомнить из их разговора, что у нее на одной руке шесть пальцев. Его взгляд непроизвольно скользнул вниз, и на долю секунды он увидел выступающий из мизинца отросток на левой руке, прежде чем девушка успела спрятать ее под длинным рукавом. Поняв, что она заметила его взгляд, он почувствовал смущение, но мадемуазель Анна продолжала говорить, будто ничего не случилось.

— И что вы здесь делаете в такую рань, мистер Вестон? Разве вам не надлежит находиться в личных покоях Его Светлости?

Он удивился, откуда она знает его положение при дворе?

— Его Светлость на рассвете поехал кататься верхом, мадам. Я уже являлся к нему.

— Значит, вы свободны и можете поговорить со мной?

Фрэнсис кивнул.

— Я к вашим услугам, миледи.

По непонятной причине ему было как-то не по себе рядом с этой женщиной. Обычно он был на высоте в женском обществе, прекрасно зная, какое впечатление производит взгляд его ярких глаз, но эта девушка отличалась от остальных. Он чувствовал силу и решительность, на которые взгляд дерзкого придворного не произвел никакого впечатления.