Сильнее времени (СИ) - Добрынина Елена

Алексей любовался ею, а она даже не замечала, увлечённая чтением. Склонила набок голову, старательно вглядываясь в буквы.

Алексей задумался на миг, вспоминая, а потом прочёл заученное в детстве стихотворение:

- Над лесистыми брегами,

В час вечерней тишины,

Шум и песни под шатрами,

И огни разложены.

Здравствуй, счастливое племя!

Узнаю твои костры;

Я бы сам в иное время

Провождал сии шатры.

Завтра с первыми лучами

Ваш исчезнет вольный след,

Вы уйдете — но за вами

Не пойдет уж ваш поэт.

Он бродящие ночлеги

И проказы старины

Позабыл для сельской неги

И домашней тишины.

Натэлла вздрогнула и обернулась. В тот миг она впервые услышала его голос, такой глубокий, обволакивающий. Она читала роман о любви, выменянный в окрестной деревушке у дочери лавочника. Пришлось отдать любимое монисто. Голос офицера пригвоздил её к месту. Она уставилась на него. Оказалось, мужчина давно наблюдает за ней, а Нати даже и не заметила, увлечённая рассказом.

- Это Пушкин. Стихотворение «Цыганы». Ты знаешь такое?

Нати покраснела. Нет, она никогда не читала стихов. Только и смогла что залиться румянцем и замотать головой, мол, нет.

- Пушкин - великий русский поэт, солнце русской поэзии. Обязательно почитай при случае.

Нати кивнула и только тогда, наконец, смогла почувствовать в себе силы, чтобы встать, чтобы исчезнуть.

- Не уходи, - попросил офицер. - Покажи мне, что ты читаешь?

Сомнение промелькнуло в душе девушки. Можно ли подойти? Если бабка увидит, то будет ругать. Натэлле позволялось лишь обрабатывать раны офицера и то лишь тогда, когда он почти всё время спал и был так слаб, что и говорить не мог.

Чуть больше месяца миновало с той ночи, когда Нати притащила его в табор. Офицер окреп, раны его затянулись. Молоденькой Натэлле безумно хотелось взглянуть на него. Русский офицер, а это был именно офицер, рассказал Андрейко, разительно отличался от всех мужчин, которых когда-либо видела Нати. Он был рослым, с белой кожей и пшеничными, вьющимися волосами, которые падали на высокий лоб. Глаза его голубые пленили сердце молодой цыганки. Эти глаза снились ей по ночам, отчего Нати становилось вдруг так жарко, как никогда.

Нати опомнилась. Молчание затянулось. Уходить было глупо. Мужчина с интересом смотрел на неё. Девушка встала и подошла к лежанке офицера.

- Это роман о любви. Я выменяла его на монисто. - Нати улыбнулась озорно и показала Алексею книгу.

Ничего особенного, обычная бульварная книжонка. Но сам факт того, что девушка читала и тянулась к книгам, был для Алексея откровением.

- Если тебе удастся, читай хорошие книги.

- Разве книги бывают плохими? - Девушка наклонила голову чуть набок.

Наивная, подумал Терепов, а вслух лишь усмехнулся.

- Конечно. Бывают такие, что и гроша ломаного не стоят.

Нати недоверчиво смотрела на него, впитывая каждую чёрту лица, каждое движение мимики.

- Откуда ты знаешь русский? - Поинтересовался Алексей, переводя тему.

- Мы раньше жили в России, когда я была ребёнком.

Он снова усмехнулся. Она и сейчас выглядела ребёнком. Сколько ей: 15, 16?

Идиллию их беседы нарушил невесть откуда явившийся Андрей. Он вдруг возник в кибитке и опасливо уставился на беседующих офицера и свою сестру.

- Что ты делаешь здесь? - Сурово спросил ее Андрей на родном языке.

Нати фыркнула, взяла книгу с лежанки Алексея и, взметнув полами своей цветастой юбки, унеслась прочь.

- Ты, вот что, господин офицер. - Неприязненно начал цыган, перейдя на русский. - Мы сейчас недалеко от Ловчи. Здесь ваши, третьего дня взяли городок. Оставим тебя здесь. Ты уже достаточно силён, чтобы вернуться к своим. А нам надо идти дальше.

Алексей кивнул. Это было разумным.

- Мы итак слишком много сделали для тебя. Каждая встреча с турками грозила нам быть повешенными, за то, что прячем русского офицера. Да и твои тебя, уже потеряли, почитай.

- Я понимаю, что доставляю неудобство. И я благодарен вам за спасение. Я постараюсь отблагодарить вас. Если ты или кто-то из твоих людей сопроводят меня к войскам завтра с утра, я буду благодарен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Андрейко кивнул.

Война была слишком близко, опасность дышала им в спину, и Андрею давно уже хотелось убраться отсюда подальше. Вот отделается от офицера и укатят подальше на север. Андрей с облегчением вышел из кибитки. Он боялся, что офицер захочет остаться ещё. Он был пока слаб, но жизни его ничего не угрожало, а потому лишние люди не нужны в таборе.

К тому же он заметил, с каким интересом смотрит на него сестра, а это уже совсем нехорошо. Пусть этот русский убирается прочь, а они пойдут своей дорогой.

***

Нати узнала, что брат решил избавиться от офицера, подслушав их разговор. Любопытство победило, и она задержалась у кибитки, чтобы понять, о чем будут толковать Алексей с Андреем. Обида и чувство несправедливости затопили ее душу. Только они, наконец, смогли обмолвиться словом, как все рушится. Уже завтра Алексея, Нати давно уже выяснила, как зовут русского, сопроводят в лагерь к своим, и он навсегда исчезнет из ее жизни. Так быть не могло, решила девушка. А еще она поняла, что влюблена в него и это открытие поразило ее до глубины души.

Ночью, когда весь табор уснул, она пробралась к их кибитке. С некоторых пор, как только офицер пошел на поправку, ее выселили к Наире. Ни той, ни другой не нравилось вынужденное соседство, но Нати не смела противиться воле брата.

Подойдя совсем близко к шарабану, Натэлла вдруг заметила, что офицер в одной рубахе и шароварах уселся на краю крытой телеги и курил папиросу. Огонек мелькал во тьме, разгораясь, когда он втягивал в себя крепкий табачный дух и почти гас, когда выпускал колечки тяжелого густого дыма обратно.

Нати любовалась им из своего укрытия – старой раскидистой ивы. Ей казалось, что отсюда Алексей никогда ее не увидит – густые заросли скрывали девушку от посторонних взглядов. Но офицерская чуйка не подвела. Алексей замер, вслушиваясь. Ночи уже стояли холодные. Должно быть, ей холодно стоять босой на остывшей ночной земле, подумал он.

- Нати, - позвал громкий шепотом Терепов. – Выходи, я вижу тебя.

Натэлла испуганно отпрянула к стволу, но услышав тихий мужской смех, вспыхнула. Он что, смеется над ней? Гордо вздернула подбородок и вышла из своего укрытия.

- Почему ты не спишь? – Спросил Алексей. – Время позднее.

Натэлла приблизилась с таким видом, словно совершала прогулку и совершенно случайно набрела на кибитку, в которой обитал граф.

- Мне не спалось, захотелось пройтись, подумать. – Соврала она.

- И как думается под ивой? – Алексей вновь улыбнулся.

Натэллу злило, что офицер смеётся над ней. Ей хотелось ему нравиться.

- Ежели есть, чем думать, то и под ивой думается неплохо. - В пику ему ответила девушка.

- А ты дерзкая, милая Наташа.

Он сказал это так нежно, что по всему её телу пробежала предательская слабость.Натэлла подошла и села рядом. Спрятала ладошки под тканью юбки, чтобы не видно было, как дрожат руки.

- Ты завтра уходишь?

- Мне пора, должно быть товарищи меня совсем потеряли.

- Разве ты не можешь остаться ещё немного? - Девушка посмотрела ему прямо в глаза, и Алексей вдруг почувствовал, как из-под ног уходит земля. Глаза, что омуты, смотрели ему прямо в душу, затягивая, привораживая. Он опустил взгляд, стряхивая наваждение.

- Я офицер и давал присягу.

- Значит, ты будешь воевать дальше? Но ты едва не погиб.

Нати искренне не понимала, зачем идти воевать снова?

- Это мой долг.

- Умереть?

- Умереть за страну, если потребуется. Но я тебе обещаю, что ничего со мною не случится. - Алексей вновь шутливо улыбнулся.

В глазах его плясали задорные искорки. Как же он красив! Совсем не сравнить с их мужчинами. Даже Зоран, что не раз сватался к ней, был статный и крепкий, но и в подметки не годился молодому офицеру. Нати напряжённо сглотнула. Он был слишком близко и она, не стесняясь, рассматривала его.