Волшебники. Книга 1 - Лев Гроссман

Она лежала на ковре, лениво рассматривая старый атлас. Он был полон старинных карт, на которых моря были населены с любовью нарисованными несуществующими монстрами; пропорции здесь редко соблюдались, и монстры получались больше континентов. Этим летом Элис обзавелась парой невероятно модных прямоугольных очков.

— Да ты их сразу поймешь, — сказал Элиот. — Велтерс — это весело. И познавательно!

— Не переживай, — сказала Джэнет, наклонившись к Элис и нежно, по-матерински, поцеловала её в затылок. — На самом деле, никто не знает правил.

— Никто, кроме Джэнет, — добавил Джош.

— Никто, кроме меня. Жду вас в три.

Джэнет радостно выскочила из комнаты.

В конце концов, дошло до того, что они не нашли дела поинтереснее, на что и рассчитывала Джэнет. Они собрались у поля для велтерса, измученные и совершенно не готовые к игре в этот испепеляюще жаркий летний день. Солнце светило так ярко, что смотреть на траву можно было с трудом. Закатав рукава футболки, Элиот сжимал в руках липкий графин портвейна. Один вид этого вызывал у Квентина сильную жажду. В водных клетках отражалось ярко-голубое летнее небо. В ногу Квентина врезался кузнечик, и зацепился за его штаны.

— Итак, — сказала Джэнет, поднимаясь по лесенке на потрёпанное погодой деревянное кресло судьи в своей опасно короткой юбке. — Кто знает, с чего мы начинаем?

Как выяснилось, сначала нужно было выбрать клетку и бросить в неё камень, называемый глобусом. Камень был сделан из необработанного мрамора голубоватого цвета (и действительно немного смахивал на глобус) и размером походил на шарик для пинг-понга, но был намного тяжелее. Квентин оказался неожиданно одарённым в этом деле, которое повторялось на различных этапах игры. Главный подвох был в том, чтобы не уронить глобус в воду: в таком случае засчитывался проигрыш, и к тому же было очень тяжело достать потом камень из воды.

Элис и Элиот были в одной команде, играя против Джоша и Квентина, а Джэнет досталась роль судьи. Джэнет не была самой прилежной из физкидов, как Элис, или самой талантливой, как Элиот, но она очень любила соревноваться и решила стать экспертом велтерс, который был удивительно сложной игрой.

— Без меня вы проиграете! — сказала Джэнет, и это было чистой правдой.

Игра включала как стратегию, так и наложение заклинаний. Нужно было с помощью магии захватить клетки и защищать их, или перехватить у другой команды, заменив ранее наложенное заклинание своим. Легче всего это можно было сделать с водными квадратами, сложнее всего — с металлическими, потому что они были защищены от заклинаний вызова и других особых заклинаний. В конце концов, игрок должен был сам ступить на поле игры, становясь, таким образом, её частью и оставаясь без защиты перед прямыми атаками. По мере того, как Квентин подбирался к краю поля, луг вокруг него, казалось, уменьшался, а игровое поле увеличивалось, словно оказавшись в центре широкоугольного объектива. Деревья потеряли часть своих цветов, став тусклыми и сероватыми.

В начале игры всё происходило быстро: в схватке за клетки обе стороны отхватили себе несколько свободных. Как и в шахматах, здесь было множество традиционных дебютов, которые были разработаны и улучшены очень давно. Но как только свободные клетки закончились, соперникам пришлось начать наступление. Игра шла своим чередом, прерываемая длинными объяснениями Джэнет о технике велтерса. Элиот исчез на двадцать минут и вернулся с шестью тонкими бутылками очень сухого рислинга «Фингер Лейкс», которые он, вероятно, приберегал именно для такого случая, в двух жестяных ведёрках, полных тающего льда. Он не подумал о том, чтобы прихватить бокалы, поэтому все пили прямо из бутылок.

Квентин до сих пор не очень хорошо переносил алкоголь, и чем больше вина он пил, тем меньше мог сосредоточиться на деталях игры, которые становились чертовски сложными. Видимо, правилами разрешалось менять вид клеток и даже заставлять их скользить вокруг и изменять своё положение на поле. К тому времени, когда игроки должны были сами вступить на игровое поле, все были уже так пьяны, что Джэнет приходилось говорить им, куда вставать, что она и делала с нарастающей снисходительностью.

Не то, чтобы это кого-то волновало. Солнце за деревьями опускалось, покрывая траву тенями, а небо из ярко-голубого стало цвета сияющей морской волны. Воздух был такой же тёплый, как вода в бережно приготовленной ванне. Джош заснул на клетке, которую должен был защищать, и растянулся на целый ряд. Элиот стал изображать Джэнет, а Джэнет стала делать вид, что злится.

Элис сняла обувь и болтала ногами во временно свободной водной клетке. Их голоса уносились вверх и терялись в летней листве. Вино почти закончилось: пустые бутылки плавали в жестяных ведёрках, теперь полных тёплой воды, в которой утонула оса.

Все делали вид, что умирают со скуки, хотя, может быть, так оно и было, но только не для Квентина. Он был неожиданно счастлив, хотя инстинктивно скрывал это. На самом деле, он был настолько полон радости и облегчения, что едва мог дышать. Как отступающий ледник, вся эта ситуация со Зверем оставила позади себя повреждённый мир, беспорядочный, израненный, потрёпанный, однако молодые зелёные побеги, наконец, появились вновь. Идиотский план Фогга действительно работал. Принесённая Зверем серая мгла, нависшая над школой, отступала. Было нормально снова быть подростками, хотя бы ещё чуть-чуть подольше. Квентин чувствовал себя прощённым, хотя даже не знал, кем.

Он представил, как все они выглядят сверху. Если бы кто-нибудь посмотрел на них с низко летящего самолета, или с борта странствующего дирижабля, то увидел бы пять человек, развалившихся вокруг аккуратного маленького поля для велтерса на секретной земле, в закрытом магическом анклаве, и услышал бы их мягкие, но неразличимые на расстоянии голоса, такие довольные и уверенные, что наблюдатель поверил бы, что так оно и есть. И это на самом деле было так. Наблюдатель бы не ошибся. Всё было по-настоящему.

— Без меня, — повторила Джэнет с неистовым ликованием, вытирая тыльной стороной руки выступившие от смеха слёзы, — Вы, народ, проиграете.

Если велтерс немного и восстановил потерянное равновесие Квентина, то для Джоша он стал совершенно новой проблемой. Они продолжали практиковаться весь первый месяц семестра, и Квентин постепенно научился играть. По сути, дело было не в знании заклинаний или стратегии, хотя знать всё это было не лишним. Оно было в том, чтобы идеально накладывать заклинания, когда это требовалось; в том чувстве мощи, которое живёт где-то в груди и наполняет заклинания стойкостью и жизненной силой. Что бы это ни было, нужно было суметь найти его, когда это было необходимо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});