Сахарские новеллы - Сань-мао

дороге. Разница была колоссальная.

Как-то раз я припарковала машину и уже собиралась уходить, как вдруг передо мной возникли те двое полицейских из участка.

– Ага! – закричали они. – Теперь-то вы от нас не уйдете!

Непринужденным жестом я вытащила свое удостоверение и сунула им под нос.

Даже не взглянув на него, они начали выписывать квитанцию.

– Штраф двести пятьдесят песет.

– За что? – Я ушам своим не верила.

– За парковку на автобусной остановке, вот за что!

– В поселке сроду ни одного автобуса не было! – воскликнула я.

– Не было, но скоро будет. И знак остановки уже висит.

– Вы не можете штрафовать меня на этом основании! Я отказываюсь платить!

– Раз есть знак автобусной остановки, значит, парковка запрещена, и неважно, ходит тут автобус или нет.

В гневе мысли мои всегда проясняются. Мой мозг стремительно перелистывал правила дорожного движения. Я оттолкнула полицейского, запрыгнула в машину и отъехала на несколько метров от автобусной остановки. Затем остановилась, вышла из машины и сунула им обратно квитанцию о штрафе.

– В правилах дорожного движения говорится, что остановка машины меньше чем на две минуты парковкой не считается. Я постояла меньше двух минут и уехала, так что ничего не нарушила.

В игре «поймай разбойника» эта парочка снова проиграла. Квитанция была выброшена на съедение горным козам. Рассмеявшись, я взяла корзину для овощей и отправилась за покупками в гарнизонный магазин. Вдруг сегодня повезет и удастся купить чего-нибудь свеженького, фруктов или овощей.

Белая ворона, выросшая за тридевять земель от этой пустыни, я, как могла, старалась расцветить и разнообразить свои монотонные, унылые дни. Но об этом я, пожалуй, умолчу,

А про то расскажу, как прохладен день,

до чего приятная осень![20]

С чистого листа

Изначально именно я, а вовсе не Хосе, настаивала на переезде в пустыню. Но жить мы там остались именно благодаря Хосе, а совсем не из-за меня.

За свою жизнь я объездила много стран. Мне приходилось жить в цивилизованных обществах, я насквозь изучила их и пресытилась ими. Нельзя сказать, что они никак на меня не повлияли: мой образ жизни сформировался в некоторой степени и благодаря им. Но у меня так и не появилось постоянного пристанища, города, в котором осталось бы мое сердце.

Уж не помню, сколько лет прошло с того дня, когда я рассеянно листала страницы американского журнала National Geographic. Тот номер был посвящен пустыне Сахаре. Не знаю, как это объяснить: как только я просмотрела его до конца, меня вдруг охватило чувство ностальгии, словно это были воспоминания из какой-то прошлой жизни, необъяснимо, но совершенно безошибочно принадлежавшие этому неведомому краю.

Когда я снова приехала в Испанию, поселилась там и узнала, что 280 000 квадратных километров пустыни Сахара являются испанской территорией, страстное, мучительное желание отправиться туда вспыхнуло во мне с новой силой.

Почти все мои знакомые думали, что я шучу. Я часто говорила, что хочу пересечь пустыню Сахару, но никто не воспринимал мои слова всерьез.

Те из друзей, кто лучше понимал меня, объясняли мое стремление в пустыню желанием отправиться в вечное изгнание, убежать от бренности мирского бытия…

Но и они были не вполне правы.

К счастью, то, что обо мне думают другие, не имеет ко мне ни малейшего отношения.

Наконец, я решилась и стала готовиться к переезду в пустыню на год. Помимо отца, который с одобрением отнесся к моей затее, был еще один-единственный человек, не высмеявший меня и не попытавшийся меня отговорить. Он без лишних слов собрал чемодан, отправился в пустыню, нашел работу в фосфатодобывающей компании, наладил быт и ждал, пока я приеду в Африку, чтобы заботиться обо мне.

Он знал, что я упряма, своевольна и от задуманного не отступлюсь.

Этот человек отправился в пустыню претерпевать невзгоды ради любви, и за это я всю жизнь готова была идти за ним хоть на край света.

Этот человек – мой нынешний муж Хосе.

С тех пор прошло уже два года.

Когда Хосе уехал в пустыню, я завершила все свои дела и не стала ни с кем прощаться. Перед вылетом я оставила соседкам по квартире письмо с деньгами за аренду, затем вышла и захлопнула дверь. Так я оставила позади свой привычный образ жизни и устремилась в неведомую даль.

Приземлившись во временном терминале аэропорта Эль-Аюна, я увидела Хосе, впервые после трехмесячной разлуки.

На нем была рубашка цвета хаки, как у военного, и ужасно грязные джинсы. Он обнял меня своими сильными руками. Ладони его страшно огрубели, в волосы и бороду набилась желтая пыль. Обветренное лицо покраснело, губы высохли и потрескались, взгляд его, казалось, таил печаль.

Когда я увидела, насколько разительно за такое короткое время изменились лицо и облик Хосе, у меня защемило сердце.

Только теперь я осознала, что новая жизнь, с которой мне вот-вот предстоит столкнуться, станет настоящим, серьезным испытанием, что это уже не просто романтическая мечта моего детства.

Мы вышли из терминала, и у меня сильно забилось сердце. Я с трудом сдерживала охватившее меня волнение. Всю жизнь я тосковала об этом крае, и вот наконец я здесь!

Сколько лет я в глубине души мечтала о пустыне, как мечтают только о любимом!

И вот я вижу, как ветер с гулким воем обдувает бескрайние, безлюдные пески, смотрю на высоченное небо, на величественную в своей неподвижности земную твердь.

Наступили сумерки. В закатных лучах пустыня окрасилась в кроваво-алый цвет, навевая тоску и ужас. Стало холодно, как ранней зимой. Земля, от которой я ждала жаркого зноя и палящего солнца, неожиданно предстала холодной и равнодушной, и было в этом что-то поэтическое.

Хосе молча ждал меня. Я взглянула на него. Он сказал:

– Вот твоя пустыня. Теперь ты в ее объятиях.

Я кивнула. В горле застрял комок.

– Пойдем, незнакомка.

Хосе уже несколько лет назад стал так меня называть. И не потому, что роман Камю был в те годы столь популярен. Просто это прозвище очень мне подходило.

Я никогда не чувствовала себя частичкой этого мира, мне всегда хотелось свернуть с колеи обыденности и сотворить нечто небывалое.

Аэропорт был совершенно пуст. Немногочисленные пассажиры моего рейса давно разошлись.

Хосе закинул на плечо мой чемодан, я надела рюкзак, взяла свой мешок-наволочку и пошла вслед за ним.

Дом, который Хосе снял полмесяца назад, находился довольно далеко от аэропорта. Нести мой чемодан и книжки было тяжело, поэтому шли мы медленно. Время