Ошибки Г. К. Жукова (год 1942) - Фёдор Свердлов

НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ

Описанные в предыдущих разделах события охватывают незначительную часть тех, которые действительно произошли, -пишет Кононенко. Прошло слишком много времени, много пережито. Забыты многие фамилии настоящих героев. Сгладились острые впечатления и тяжелые переживания. Зажили глубокие душевные и телесные раны, оставив лишь небольшие рубцы на теле и сердце. Но память на всю жизнь все же сохранила многие подробности тех больших дел, которые творили кавалеристы. Слишком много отдали они жизней, слишком много пролили крови для того, чтобы осталась память о них, и Кононенко попытался рассказать о них, часто о их ненужной гибели нашим потомкам.

В повествовании часто лишь вскользь упоминаются фамилии людей, сделавших очень много. Они не заслужили, чтобы о них писалось так мало. Многие фамилии вообще не упомянуты, например, начальника тыла группы войск Белова полковника И.Е. Грибова, который в рейде выполнял свои обязанности в весьма тяжелых условиях обстановки, но сумел с подчиненными ему людьми организовать снабжение частей питанием, боеприпасами, обмундированием, кормом для лошадей и решать ряд весьма важных задач, несмотря на свое слабое здоровье.

Нельзя умолчать и о начальнике 8-го отдела (шифровальщике) В.В. Ефимове. Не всякому понятен его труд. От его работы зависела своевременная передача распоряжений подчиненным, информация во фронт и получение расшифрованных документов, как с фронта, так и из дивизий. Это титанический труд. Но кроме всего, ему постоянно необходимо было думать о строгом сохранении государственной тайны – шифра.

Кононенко считает, что слишком мало рассказал о героях-летчиках. Они делали все, вплоть до самопожертвования, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу. И не их вина, что те, кто ими руководил или отдавал им приказы, не весьма блестяще это делали.

Кононенко пишет, что не собирался обвинять Г.К. Жукова и его штаб фронта в бездарности или чуть ли не в преднамеренных ошибках, что он просто описал факты, и если они в чем либо обличают их – он не виноват. Главное, как он считает, в чем нужно упрекать его, так это в жестокой бесчеловечности и полном пренебрежении к жизни людей. Десятки тысяч воинов напрасно пали смертью героев. Очень часто такая смерть ничем не оправдывалась, она не была необходимостью, а являлась результатом полного безразличия к жизни тех, кто участвовал в боях на переднем крае. Некоторые говорят, что над Родиной в то время нависла смертельная угроза, и нельзя было считаться с нашими потерями. Очень часто одни и те же события оцениваются и рассказываются разными людьми по-разному. То, что рассказано здесь, как считает Кононенко, является результатом его личных впечатлений и выводов.

Правильное решение в бою всегда должно оправдываться следующими за ним результатами. Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков поставил слишком большие задачи, но выделил для их выполнения слишком мало сил и совершенно не обеспечил их всем необходимым для выполнения этой задачи.

Пока генерал Захаров «проталкивал» группу Белова в тыл противника через Варшавское шоссе, пока он расстреливал людей и делал все, чтобы корпус нес наибольшие потери, в чем весьма преуспел, 33-я армия частью сил уже завязала бои на подступах к Вязьме. Г.К. Жуков не придал этому значения. Он не усилил 33-ю армию, не принял никаких мер для закрепления бреши в обороне немцев, которую ценою огромных потерь она проделала. И вместо того, чтобы переключить сюда все основные силы, продолжал их распылять по другим направлениям. За что он тут же был наказан противником. Немцы, подтянув к участку прорыва 33-й армии с юга – 17-ю, а с севера 20-ю танковые дивизии, нанесли концентрический удар и сравнительно легко закрыли прорыв. Затем, или вернее одновременно, они срочно начали подтягивать в район Вязьмы резервы, бросая их против 33-й армии. Она оказалась в окружении, была оторвана от своих тылов и лишилась всех средств снабжения.

Командующий Калининским фронтом делал не меньшую оплошность, чем Командующий Западным фронтом. Его ошибка также заключалась в том, что на главном направлении решения поставленной ему Ставкой задачи он сосредоточил… наименьшее количество сил и средств, решив, что Гжатско-Вяземская группировка противника начнет отходить на Запад.

Это было смешное и жалкое решение. Жалкое потому, что противник даже в мыслях не имел намерения отходить. Смешное потому, что в случае отхода такого огромного количества войск резерв фронта был похож на палец, пытающийся остановить мчащийся навстречу танк. Противник не только не собирался отводить на Запад свою огромную группировку или в какой-либо мере ослаблять ее, а, наоборот, в самом срочном порядке перебрасывал сюда две пехотные и две танковые дивизии.

Вряд ли все перечисленное не было известно командующим фронтами И.С. Коневу и Г.К. Жукову. Можно смело сказать, что когда они приняли столь «обоснованное» решение, успех их операций уже был обречен на полный провал. Как только противнику удалось закрыть брешь, проделанную в его обороне силами 33-й армии, операция Западного фронта по овладению Вязьмой и выхода на рубеж Дорогобуж, Ельня, Снопоть сразу пошла на затухание и тоже была обречена на провал. Положение можно было бы еще исправить, закрепив прорыв корпуса Белова на Варшавском шоссе, но с такой важной задачей, как уже упоминалось, не справился генерал Захаров. И Г.К. Жуков вторично упустил момент и не сосредоточил все свои силы и средства на главном направлении. Стремясь окружить огромную и мощную группировку врага, он выделил для этого незначительные силы. Не обеспечил успех группы войск Белова ни артиллерией, ни танками, ни достаточным прикрытием с воздуха, ни боеприпасами, ни продовольствием, ни кормом для лошадей. Затем, как бы наслаивая ошибки, Г.К. Жуков категорически запрещает 33-й армии прорваться на соединение с Беловым, и тем лишает возможности объединить их усилия. В целом же попытки кавалеристов без средств усиления, а главное без танков, артиллерии и прикрытия с воздуха, разгромить и окружить танковые и механизированные дивизии противника, были, по меньшей мере, насмешкой над самыми элементарными правилами ведения боя и войны. В самом деле, разве можно было двумя кавкорпусами и одной не полного состава армией (максимум четыре стрелковые дивизии), окружить и уничтожить (нет, вы только вдумайтесь в смысл этих слов) бронетанковый кулак противника, состоящий из 42-45 дивизий?

После разгрома 33-й армии противник мог немедленно приступить к окружению, расчленению, а затем и уничтожению группы войск Белова. У него было достаточно сил и средств для этого. И он много сделал для выполнения такой задачи, но везде и всегда он наталкивался на упорное сопротивление. Воля людей, их героическое сопротивление, зрелость и умелое руководство боевыми действиями со стороны генерала Белова, постоянная и крепкая боевая связь его с воинами делали чудеса. Группа не только закрепляла и укрепляла удерживаемый ею район, но и ежедневно расширяла его. Необходимо отметить, что командира П.А. Белова и комиссара А.В. Щелаковского кавалеристы группы всегда видели там, где обстановка казалась безнадежной. Они беспредельно верили в своего командира. Никакие силы не могли сломить и уничтожить тех, кто с гордостью говорил – «мы беловцы». Немцы принимали все меры, чтобы подорвать эту веру в командира, посеять панику и неуверенность среди его войск. Они забрасывали кавалеристов листовками в которых говорилось – «Ваш Белов уже сдался, он понял бессмысленность дальнейшего сопротивления». На многих таких листовках даже печаталась фотография Белова. Немцы писали: «Смотрите, ваш Белов у нас, он приказывает вам прекратить бессмысленное сопротивление и сдаваться». Но немцы оставались верными себе, они допустили одну «незначительную» ошибку – у них была старая, довоенная фотография, где у Белова были маленькие, коротенькие усики, а теперь у него были большие «гвардейские» усы. Немцам и в голову не приходило, сколько смеха вызвали среди бойцов их листовки. Но немецкие листовки ценились очень высоко. Они печатались на тонкой бумаге и широко использовались кавалеристами как курительная бумага.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});