i 77d6616899b694e2 - Unknown

- Ты нарисовал кандзи «меч» для клуба каллиграфии, - сказала я. – И линия

сорвалась со страницы и порезала твое запястье.

- Думаю, это был Кусанаги, - сказал он. – Чернила всегда хотели этого, с первого

рисунка. Они всегда хотели напасть на кровь Тсукиѐми во мне. Потому в кошмарах мне

шептали, что я был убийцей, что я был демоном. Они говорили это не мне, Кэти. Они

говорили это Тсукиѐми. Но если я не смогу нарисовать меч, не умерев при этом… - он

покачал головой, уткнувшись подбородком в колени.

- Тогда нарисуй Орочи, - я не успела остановить эти слова.

Ишикава шлепнул зонтиком по моей руке.

- Балда.

- Орочи?

Ишикава закатил глаза.

- Ты думаешь, что восьмиглавый змей его не убьет?

- Но меч – один из его восьми хвостов, - сказала я. – Если получить меч оттуда, он не

порежет тебя во время рисования.

- И ты все равно забываешь, что это змей. И у него восемь голов. Восемь.

- Сато, хватит, - сказал Томо. – Это имеет смысл. Аматэрасу ведь упоминала

Орочи… И я тогда подумал: почему мне так страшно? Откуда этот страх в сердце? Орочи

давно погиб. Я должен был знать это, но… Я догадывался, что это будет.

- Ои, маттэ йо, - возмутился Ишикава, вскидывая руки, зонт свисал с его запястья. –

Погоди-ка. Ты собираешься нарисовать восьмиглавого монстра из ужасной легенды? –

Томо молчал, глаза Ишикавы расширились. – Нет, нет, нет. Это добром не кончится. Ты

забыл своего дракона в Шизуоке? Пистолет, что выстрелил в меня? Страшную морду

демона и крылья, что появились у тебя, после чего ты упал на улице? Твои силы

нестабильны, Юуто. Ты не выживешь, нарисовав Орочи.

Томо медленно поднялся на ноги и вышел из-под крыши на мокрый гравий.

- Ты прав, Сато, - тихо сказал он. – Я нестабилен, потому не смогу нарисовать Орочи.

- Томо? – я подошла к нему, держа в руках зонтик.

Его лицо не дрогнуло.

- Потому я попрошу Такахаши.

Я не сразу смогла сформулировать слова, услышав, что он сказал.

- Что, прости?

- Ты совсем с ума сошел? – спросил Ишикава. – Такахаши не будет рисовать Орочи,

меч из которого остановит его.

Но Томо уже шел к выходу из храма, к станции Джингу-Маэ, собираясь домой.

- Он с ума сошел, - сказал мне Ишикава.

- Точно, - я побежала следом.

Томо не ждал моего вопроса.

- Такахаши – единственный известный мне Ками, сил которого хватит на такой

рисунок, - сказал он. – Он стабилен, его рисунки покидают страницы. А он должен сойти

со страницы.

- Да, но в нашу прошлую встречу он угрожал тебе, - сказала я. – Он не будет тебе

помогать, если это не будет выгодно ему. А Кусанаги – средство спасти тебя и остановить

его.

- Тогда я дам ему то, что он хочет, - сказал он, словно это было так просто.

- Например?

Он остановился и опустил билет в щель в металлический воротах станции Нагоя.

Двери со звонком раскрылись.

- Я еще не знаю. Придумаю по пути, ладно?

- Он не может просто нарисовать меч? – спросила я.

- В этом я ему не доверяю, - сказал Томо. – Он использует его против нас, так? Но

Орочи боролся с Сусаноо. Не думаю, что он будет на стороне Такахаши. Надеюсь лишь,

что меч от него мы получим раньше него.

- Чистое самоубийство, - вмешался Ишикава. – Ты ведь понимаешь?

Мы добрались до поезда и прислонились к дверям, пока говорили.

Томо пожал плечами.

- Может, Такахаши удастся уговорить нарисовать его в цепях или спящим…

- А если в состоянии опьянения? – предложил Ишикава. Я вскинула брови. – Что?

Так Сусаноо победил настоящего Орочи. Напоил его и отрубил головы.

- Мило, - сказала я. – Ты такое можешь?

Томо кивнул.

- Нарисовать Орочи может лишь Такахаши, хоть я и не хочу этого, - двери поезда

открылись, мы прошли в него. – Всегда были Аматэрасу, Тсукиѐми и Сусаноо. И даже

сейчас мы не сможем это закончить без потомка Сусаноо.

- Опасно, - сказал Сатоши.

- Да, - сказал Томо. – Но это единственный возможный выбор.

Я молчала, поезд подъехал к станции, мы пересели в скоростной поезд, идущий в

Шизуоку.

Пришло сообщение от Дианы. Я сглотнула панику, надеясь, что она поверила, что я с

ночевкой у Юки. Та знала, что меня нужно прикрывать.

В сообщении говорилось: «Уехала в магазины с Канако», - с ее учительницей-

подругой. – «Юки может приходить домой, если хочет», - укол вины пронзил мое сердце,

но я не могла ничего поделать. Я набрала Юки и прижала телефон к уху. Гудки шли, я

услышала голосовую почту. Я закончила вызов.

- Звонишь тете? – спросил Томо.

Я покачала головой.

- Юки.

Ишикава слишком широко улыбнулся, переигрывая.

- Проверяешь прикрытие?

Щеки Томо порозовели, но он улыбнулся.

- Заткнись.

Ох. Отвернувшись, я снова набрала Юки. Возьми трубку и спаси от этой неловкости.

Гудок оборвался, но ответил голос парня.

- Моши мош?

Я не сразу поняла, чей голос слышу.

- Танака?

Голос зазвучал робко:

- Ох… привет, Кэти-чан. Что случилось?

- Я… почему у тебя телефон Юки?

- Ох, эм… - послышался шорох, словно он споткнулся. Вдали раздался крик ворона.

– Юки в ванной. Ты позвонила снова, и я подумал, что это срочно. Ты в порядке?

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

- Порядок, - сказала я. – Перезвоню позже.

- Да, хорошо, - отозвался он. – Ага, хм… Да.

- Танака, погоди, - сказала я. И не знала, что сказать. – Можешь… побыть рядом с

Юки сегодня?

- Доушита? – спросил он тихо и с тревогой. – Что происходит?

- Не знаю точно, - сказала я. – Но мне спокойнее, если ты будешь с Юки.

Он молчал, словно хотел задать еще вопросы, но не стал этого делать.

- Без проблем, - сказал он. – Можешь на меня рассчитывать.

- Спасибо, - я закончила разговор, не зная, что затронула. Могло всему быть

невинное объяснение. Наверное. Но не было времени думать об этом. У нас есть

проблемы серьезнее. Зная, что Юки и Дианы там не будет, я успокаивалась, хоть нас и

ждала опасность.

- У тебя все еще есть номер Такахаши? – спросил Томо.

Я сжала телефон.

- Да.

- Напиши ему, что мы встретимся в Альпах Минами.

- Где?

Томо забрал мой телефон и набрал название, после чего вернул его.

- Он поймет, где.

- Я тоже иду, - сказал Ишикава.

Томо покачал головой.

- Это слишком опасно.

- Я не боюсь этого придурка, Юуто. Я иду с тобой. И ты меня не остановишь.

Я отправила сообщение, руки дрожали.

Джун был мне другом. И я молилась, чтобы он вспомнил об этом.

* * *

Мы ехали на другом поезде из Шизуоки, домов становилось все меньше, город

оставался позади. Перед нами выросли горы, высокие, почти как Фудзи, и все были

покрыты деревьями, что весной будут зелеными. Холодный воздух гор проникал в окна.

- Альпы Минами, - сказал Томо. Это место было популярным для восхождения, как

он объяснил, но не в холодную погоду. Я знала, о чем он думает. Здесь не будет людей. Я

крепче укуталась в шарф, мы вышли из поезда и оказались среди природы.

Мы шли около получаса, пока не перестали видеть станцию, пока не осталось ничего,

кроме деревьев и угасающего солнечного света между ними. Путь меж деревьев привел к

поляне, и мы оказались вдали от всего, что знали, оказались перед Альпами Минами.

Осенние леса окружали поляну, горы тенями нависали, мир словно умирал. Летом

здесь было зелено, на ветру покачивались полевые цветы. Зима почти уничтожила все это,

холод уже пробирался в меня. Все было на грани смерти, держалось за последнюю слабую

надежду, за последнее дыхание. Всего один вдох.

Фудзи возвышалась вдалеке, как и другие острые пики, что закрывали угасающее

солнце. Было сложно представить, что утром мы были в Исэ, в обед – в Нагое, где мы

съели лапшу кишимен и не смогли отыскать последнее сокровище.

Солнце сядет через час, и здесь будет еще холоднее.

- Думаешь, он придет? – спросила я, Томо прислонился к ближайшему кедру.

- Он не пришел бы ради меня, - сказал Томо, касаясь затылком ствола дерева. – Но

придет ради тебя.

Жар покалывал шею.

- Это не так. Мы ведь узнали, что он использовал меня из-за чернил во мне, так? Я

ничего для него не значу.

Ишикава вздохнул и похлопал меня по плечу. Я скривилась, синяк еще болел.

- Грин, - сказал он, качая головой. – Когда ты уже научишься?

- Научусь?

- Ты значила для него достаточно, - сказал Томо, прикрыв глаза.

- Это не… Ты не можешь этого знать, - но Джун всегда был добрым, хоть поступал

ужасно и говорил страшные вещи, но нежность они не убивали. В нем оставалось что-то

теплое и знакомое, потому я и не могла называть его далекой фамилией Такахаши.