Дьявол в бархате - Джон Карр

У изгороди что-то мелькнуло. В желто-голубом свете Фентон увидел алую накидку, полосатое платье и серебряные туфли Лидии. Она озиралась по сторонам, готовая к бегству.

Фентон, едва не налетев на деревце, увешанное искусственными апельсинами, устремился вперед быстрыми бесшумными шагами. Плотная круглая изгородь имела четыре арки, наподобие четырех указателей на компасе. Внутри находилась впадина, напоминающая по форме чашу, с плоской окружностью в центре.

Свет падал от факела в арке, находящейся слева от той, сквозь которую прошел Фентон. Голова Лидии была прикрыта капюшоном накидки; она все еще не решила, в каком направлении бежать.

Кровь закипела в жилах у Фентона. Сначала он хотел прыгнуть на Лидию и повалить ее на землю. Она бы не возражала, ибо женщины в то время привыкли к подобному обращению.

Но вместо этого Фентон бросился к ней через прогалину, поднял ее обеими руками, перенес через плоскую окружность в центре и прижал спиной к одному из травянистых склонов. Отбросив с головы Лидии капюшон, он сдвинул ее маску на лоб.

— Ты думала… — начал Фентон, тяжело дыша, но внезапно застыл как вкопанный. Он смотрел в серые глаза улыбающейся Мег Йорк.

Глава 13. От рощи удовольствий к знаку опасности

Мег выскользнула из накидки, лежа на ее синей внутренней стороне. Сброшенный капюшон растрепал ее густые и блестящие черные волосы, оттеняющие белизну кожи. Проклиная себя за недостойные мысли, Фентон отметил, что ее плечи и грудь более развиты, а фигура более стройна, чем у Лидии.

Почему, черт возьми, он каждый раз терял голову, встречая Мег?

— По-твоему, я проявила изобретательность? — прошептала Мег, пытаясь высвободиться. — Я зашла в магазин «Ла Бель Пуатрин»и увидела там Лидию. Услышав, как она вещает драматическим шепотом, что ей нужно готовое платье для визита вечером в Весенние сады, я решила надеть такие же платье и накидку и прикрыла волосы капюшоном, чтобы обмануть тебя.

Фентон быстро огляделся вокруг. Живая изгородь, бледно-зеленая во мраке, выглядела, как «лес у Афин»в пьесе88. Никогда в жизни он не испытывал подобного искушения. И так как Мег явно его поощряла, Фентон поддался искушению.

«Она моя! — процитировал он про себя. — Не скрыться ей под ложем из шипов!»

Его руки крепко обхватили Мег, а губы прижались к ее влажному рту. Внезапно, словно вспомнив что-то, она отодвинула его голову обеими руками, глядя на него серыми глазами с длинной бахромой ресниц.

— Нет, — сказала Мег, и Фентон ощутил исходящее от нее тепло. — Это место слишком открытое. Я отведу тебя в беседку… Но сначала я должна задать тебе вопрос. — В ее голосе зазвучала ненависть. — Ты удовлетворен моей дражайшей кузиной Лидией?

В голове у Фентона пробудилась давняя проблема.

— А у меня есть вопрос к тебе, — ответил он. — Ты — Мери Гренвилл?

— Конечно, — ответила она, используя обычное произношение двадцатого столетия.

Приподнявшись на локте, Фентон уставился на нее.

— Но, дорогой, — продолжала Мег без всякого акцента, — ты заставил меня один или два раза пережить неприятные минуты. Почему ты так ужасно отнесся ко мне, когда я рассчитывала совсем на противоположное? Ты даже вышвырнул меня из дома, и я ничего не могла поделать.

Фентону показалось, что все, окружающее его — изгородь, трава, сводящая с ума улыбка Мег — растворяется в воздухе, сменяясь картиной сырой лондонской улицы в 1925 году и спокойной сероглазой девушки в шляпе-колоколе.

— Если я обошелся с тобой скверно, — заговорил он на языке 1925 года, — то в этом повинен сэр Ник — можешь называть его моей второй душой. Почему же ты не рассказала всего, когда я назвал тебя «Мэри» во время нашей первой встречи?

Он услышал ее вздох.

— Видит Бог, я этого хотела! Но я была так не уверена в себе! Помнишь, как я помогала тебе в работе над твоими записками и «Словарем языка семнадцатого столетия»? Но я слишком долго колебалась…

— Ничего не понимаю! — воскликнул ошеломленный Фентон. — У тебя ведь не было ни гравюр, ни других материалов, которые мне так помогли. Как же ты смогла справиться со всем этим?

Мег прижалась щекой к его щеке.

— Слушай! — горячо зашептала она. — Ты не должен спрашивать меня о том, как мне все это удалось. Вскоре ты сам все узнаешь! Узнаешь, что мой характер, моя душа остались такими же, как и прежде, просто я не раскрывала их ни перед кем. А теперь нам лучше вернуться в более привлекательную эпоху.

Картина двадцатого столетия растаяла в свою очередь. Изгородь, трава, ароматный воздух освещенных луной Весенних садов вернулись на прежнее место. Выражение лица Мег слегка изменилось, ее улыбка стала мягче.

— Нет, — заговорила она, вновь начав растягивать слова. — Нам следует использовать старинное произношение так же легко, как монаху съесть пудинг… Я применила трюк с одеждой, Ник, чтобы передать тебе вот это.

Приподнявшись и отодвинувшись от него, Мег подняла юбки выше правого колена. Нижних юбок на ней было немного. Из-за подвязки она вытащила сложенный лист бумаги.

После возвращения в семнадцатый век движения Мег стали более быстрыми, а глаза — более яркими. То же самое произошло и с Фентоном.

— Здесь, — сказала она, — адреса двух домов, где ты можешь меня найти.

— Двух домов?

— В первом ты редко меня застанешь. Это апартаменты французского капитана по имени Дюрок — совершенно отвратительного субъекта. Только сегодня его принесли домой с костылями и перевязанной ногой. И это чудовище еще пыталось со мной заигрывать! Ты бы со смеху помер, увидев, как мне удалось от нега ускользнуть!

— А другой дом?

— Это мой собственный маленький домик, — ответила Мег изменившимся голосом, в котором зазвучала радость. — Никто не знает, что я там живу. Никто не сможет найти или побеспокоить меня там. Правда, соседи там не Бог весть какие, но тем лучше. Никто не разыщет меня, кроме… Ты скоро придешь ко мне?

— Скоро! Клянусь тебе!

— За этажом, на котором я живу — остальные стоят пустыми — присматривает женщина по имени Кальпурния. Назови ей свое имя, и она впустит тебя. — Голос Мег вновь изменился. — Ты не будешь груб со мной? Не станешь скверно со мной обращаться?

— Совсем наоборот, если только ты этого желаешь!

Несмотря на царящий в голове сумбур, Фентон знал, что говорит правду.

— Ты упомянула о беседке… — начал он.

— Да-да! — Внезапно Мег вспомнила: — Постой, ты еще не ответил на мой вопрос. Насколько ты удовлетворен моей кузиной Лидией? Только поцелуй меня перед ответом!

В последующем хаосе Фентону уже начало казаться, что беседка едва ли необходима, когда он со съехавшим набок париком глянул через плечо и увидел, что желто-голубой свет в арке слева заслонила тень. Мег, в свою очередь убедившаяся в ненужности похода в беседку, также подняла голову.

В арке, почти доставая ее потолка шляпой, покрывавшей золотистый парик, стоял высокий мужчина с лицом, как у трупа, одетый в белое, с костылями подмышками и забинтованной согнутой ногой. Перед ним, все еще в маске и капюшоне, но с побледневшими губами стояла Лидия.

Мег вскочила, оставив на земле накидку. Смущенный Фентон остался сидеть, но сразу же об этом пожалел. Лидия метнулась вперед, ее рука скользнула под накидку к тонким ножнам, в которых торчал острый кинжальчик с золотой рукояткой. Она бросилась на Мег, устремив на нее клинок.

— Я умею пользоваться кинжалом не хуже тебя! — прошипела Лидия.

В этот момент трио, состоящее из клавикордов, виолы и басовой виолы, заиграло мечтательную мелодию. Ансамбль находился на расстоянии двадцати с лишним футов по прямой, но прямые линии здесь отсутствовали. Музыканты играли песню «Я провожу свои часы в тенистой старой роще», слова которой были написаны королем Карлом II.

— Сука! — завизжала Лидия.

Кинжал тускло сверкнул, нанося удар. Если бы свет был более ярким, могло бы произойти убийство. Клинок разрезал украшенные розами серебряные полосы платья. Мег, взвизгнув, отскочила. Лидия, сама испугавшись своего поступка, отшвырнула кинжал и бросилась на Мег, намереваясь вцепиться ей в волосы.

Хотя обеих женщин нельзя было назвать высокими, Лидия была ниже ростом. Мег устремилась навстречу, нагнув голову, словно собираясь боднуть противницу, и вытянув вперед руки. От сильного толчка Лидия пошатнулась, запуталась туфлей в собственной юбке и упала. С кошачьей грациозностью Мег побежала в арку, где капитан Дюрок стоял на одной ноге, опираясь на костыли.

Лидия, вскочив на ноги и не забыв золотой кинжал, пустилась в погоню. Стоящий на костылях Дюрок преградил ей путь.

— Мадам! — взмолился он с утрированной вежливостью, широко открыв влажные глаза. — Je vous implore!89 Две леди… нет-нет! В этом нет delicatesse!90

Лидия окинула его взглядом с головы до ног.