Хороши в постели - Дженнифер Вайнер

меня на стол для осмотра, его руки нежно касались моей спины и рук, пока он обвязывал кусок резиновой трубки вокруг моего бицепса и велел сжать кулак. Я отвернулась, когда он ввел иглу – так умело, что я едва почувствовала укол. Мы оба смотрели, как пробирка наполняется кровью. Мне стало интересно, о чем доктор думает.

– Почти готово, – тихо сказал он, прежде чем ловко вынуть иглу и прижать кусок ваты к ранке.

– А конфетку дадут? – пошутила я.

Доктор протянул мне пластырь и листок бумаги, на котором написал два имени и два номера телефона.

– Возьмите, – настоял доктор Кей. – И, Кэнни, вам нужно поесть. Если не сможете, обязательно позвоните нам. Я все-таки настоятельно прошу, свяжитесь с одним из этих специалистов.

– Вы и правда думаете, что с моими габаритами пара дней голодовки меня убьет?

– Это очень вредно, – серьезно сказал он. – И может оказать неблагоприятное влияние на метаболизм. Я предлагаю начать с чего-нибудь легкого… тосты, банан, напитки без газа.

Когда мы вышли в коридор, доктор протянул мне толстенную стопку бумаг.

– И продолжайте тренировки, – произнес он. – Они помогают почувствовать себя лучше.

– Говорите как моя мама, – фыркнула я, засовывая все в сумочку.

– И, Кэнни? – Доктор придержал меня за локоть. – Постарайтесь не принимать все так близко к сердцу.

– Я понимаю, – кивнула я. – Просто хочется, чтобы все было по-другому.

– Все будет хорошо, – твердо сказал он. – И…

Его голос затих, на лице появилось смущение.

– Вы помните, что назвали себя плохим человеком?

– Ой, – теперь смутилась я. – Простите. Я, бывает, перегибаю с мелодрамой…

– Нет, нет, все в порядке. Я просто имел в виду… хотел сказать вам…

Двери лифта открылись, люди в нем уставились на меня. Я посмотрела на доктора и отступила назад.

– Это не так, – сказал он. – Увидимся на занятиях.

Вернувшись домой, я первым делом бросилась к телефону. Автоответчик мигал, единственное сообщение… от Саманты.

– Привет, Кэнни, это Сэм… Нет, не Брюс, так что сотри это щенячье выражение с мордашки и позвони мне, если хочешь прогуляться. Я угощу тебя кофе со льдом. Вкуснейшим. Даже лучше, чем парень. Пока.

Я положила трубку и снова подняла ее, как только раздался звонок. Может быть, все-таки Брюс?

Вместо него это оказалась моя мама.

– Где ты была? – требовательно спросила она. – Я сто раз уже звонила.

– Могла бы оставить сообщение, – заметила я.

– Я знала, что в конце концов дозвонюсь. Как дела?

– О, знаешь… – я затихла.

С тех пор как умер отец Брюса, мама очень старалась меня поддержать. Она отправила открытку его семье и сделала пожертвование храму. Она звонила каждый вечер и настаивала, чтобы я пришла на серию плей-офф ее лиги по софтболу и посмотрела, как «Двустволки» сразятся с «Девяткой». Как раз то внимание, без которого я могла бы обойтись, но я понимала, что она хочет как лучше.

– Ты гуляешь? – спросила она. – Катаешься на велосипеде?

– Иногда. – Я вздохнула, вспомнив, как Брюс жаловался, что гостить у меня дома сродни триатлону, чем отдыху. Все потому что мама всегда пыталась организовать прогулку пешком или на велосипеде, игру в баскетбол два-на-два в Еврейском центре, где радостно гоняла брата под щитами, я потела на дорожке, а Брюс читал спортивную колонку в зале для пожилых.

– Я гуляю, – проговорила я. – Каждый день выхожу с Нифкином.

– Кэнни, этого недостаточно! Тебе надо сюда, домой. Ты же приедешь на День благодарения? В среду или днем раньше?

Тьфу. Благодарение. В прошлом году Таня пригласила еще одну пару, – разумеется, женщин. Одна не прикасалась к мясу и называла всех гетеросексуалов «овуляшками» и «осеменителями», а ее подруга – косая сажень в плечах, короткая стрижка, в общем, странная копия моего парня с выпускного – краснела рядом, а потом вдруг исчезла. Мы нашли ее много часов спустя в гостиной у телика, где она смотрела футбол. Таня, которую привычка курить «Мальборо» напрочь лишила вкусовых рецепторов, всю трапезу бегала от кухни к столу, принося переваренные, пережаренные, пересоленные гарниры один за другим и нечто под названием «Тофиндейка» для вегетарианки. Джош ушел рано, бормоча о выпускных экзаменах, а Люси все время трындела по телефону с таинственным бойфрендом, который, как мы позже узнали, женат и старше ее на двадцать лет.

«Больше никогда», – шептала я Брюсу той ночью, пытаясь улечься поудобнее на бугристом диване, в то время как Нифкин дрожал за стереодинамиком. Место, где раньше стояла моя кровать, теперь занимал ткацкий станок Тани, поэтому всякий раз, когда мы приезжали, ночевать приходилось в гостиной. А бедного Нифа по очереди преследовали Танины злобные кошки, Гертруда и Элис.

– Может, приедешь домой на выходные? – спросила мама.

– Я занята.

– Ты помешана, – поправила она. – Спорим, сидишь там, читаешь старые любовные послания от Брюса и ждешь не дождешься, когда я положу трубку, а то вдруг же он позвонит.

Черт. Как она это делает?

– Неправда, – ответила я. – У меня две линии.

– Пустая трата денег, – сказала мама. – Послушай, Кэнни. Он явно злится. И пока не собирается бежать обратно…

– Я в курсе, – холодно перебила я.

– Тогда в чем проблема?

– Я по нему скучаю.

– По чему? По чему там так сильно скучать?

Я помолчала с минуту.

– Позволь, я спрошу, – мягко начала мама. – Ты с ним общалась?

– Да. Мы общаемся.

По правде, я сломалась и позвонила ему дважды. Оба звонка длились менее пяти минут, оба закончились, когда он вежливо сказал, что ему пора.

Мама не унималась:

– Он тебе звонит?

– Не часто. Не то чтобы.

– И кто заканчивает звонки? Ты или он?

Запахло жареным.

– Смотрю, ты вернулась на арену раздачи гетеросексуальных советов.

– Мне можно, – весело откликнулась мама. – Так вот: кто первым вешает трубку?

– Когда как, – солгала я.

По правде говоря, это был Брюс. Всегда Брюс. Все было так, как сказала Сэм. Я вела себя как жалкий щенок. Я это знала и, что еще хуже, не могла остановиться.

– Кэнни, – проговорила мама, – дай ему передышку, а? И себе тоже. Приезжай домой.

– Я занята, – упрямо возразила я, чувствуя, как моя решимость потихоньку ослабевает.

– Испечем печенье, – продолжала уговаривать мать. – Погуляем. Покатаемся на велосипеде. Может, съездим на денек в Нью-Йорк…

– Разумеется, с Таней.

Мама вздохнула.

– Кэнни, – сказала она, – знаю, что Таня тебе не нравится, но она моя спутница… Ты не можешь хотя бы попытаться быть милой?

Я подумала:

– Нет. Прости.

– Мы можем провести время только вдвоем, если ты и правда так хочешь.

– Посмотрим, – уклонилась я от прямого ответа. – У меня куча дел. И надо съездить в Нью-Йорк в следующие выходные. Я