Нежное укрощение ярости - Лули Тан Цу

хотел в обход Яра крупно в них вложиться деньгами компании. Попахивало саботажем. Яр не понимал, к чему Глебу такой риск.

Он нашёл Глеба глазами. Тот сидел в одиночестве и отпивался кофе, видимо, принятый на грудь виски дал о себе знать.

Вечер понемногу разгорался. Заиграла музыка, первые бокалы спиртного уже дали свой эффект, и кают-компания засверкала женскими улыбками.

«Где же Марго?», — думал Яр.

Он поймал себя на мысли, что уже начинает скучать без этих голубых глаз и шёлковых медовых волос. Без этого нежного голоса и наивных веснушек на переносице. Руки ещё помнили её нежное тело, а губы вкус её губ.

Больше всего на свете Яру хотелось, чтобы появилась Марго, и всё сегодняшним вечером тогда сразу обретёт смысл.

Глава 24. На теплоходе музыка играет

В дверь каюты постучали. Размазывая по щекам слезы, я открыла дверь. На пороге стояла девушка в форменной одежде персонала теплохода. Вышколенная. Униформа подогнана идеально.

Стройная, немного показалась мне строгой, но с приятными чертами лица и очень мелодичным мягким голосом:

— Маргарита…

— Марго, — перебила я.

— Да, конечно, Марго. Меня зовут Наталья, я ваш ассистент.

— Ассистент? — удивилась я.

— Личный помощник. Запишите мой номер телефона, — она продиктовала номер, и я вбила его в контакты. — Я всегда на связи, если будет что-то необходимо, можете связываться со мной, минуя ресепшен. По любому вопросу.

— Хорошо, — проговорила я, немного не понимая, что значит — личный помощник.

Наталья протянула мне какую-то книжицу в кожаной обложке, на которой красовался контур теплохода и его имя, её имя, получается — Полина. Наш корабль — женщина. А моя личная помощница-робот.

— И вот ещё, позвольте…

Я отошла в сторону, пропуская Наталью. Она вкатила ещё один чемодан. Такой же огромный, как и тот, что уже был у меня в каюте.

— Будем на связи, — отрапортовала Наталья и удалилась, важно виляя бёдрами.

Я докатила чемодан до дивана, поставила рядом с другим и расстегнула молнию.

И здесь оказались какие-то шмотки, но к ним добавились: баночки, скляночки, пузырьки, сыворотки, блеск для тела, основа под тональник, третье-десятое шанелей, диоров и прочего, чего я никогда в жизни даже не разглядывала в магазине.

Из глаз хлынули слезы, и все эти женские сокровища размылись в одну кляксу.

Мне стоило радоваться: платят кучу денег за то, чтобы я покаталась на корабле, дарят два чемодана дорогущих женских прибамбасов, босс жаждет заполучить в свою постель, а я реву, потому что чувствую себя униженной.

Меня никто не поймёт.

В дверь каюты снова затарабанили. Я не хотела, чтобы меня видели в слезах. Поэтому я притворилась, будто меня здесь нет.

— Я знаю, что ты там, — это был голос Любы. — Марго, открой, пожалуйста. Это важно.

Что там у неё важного? Кто-то сделал ей предложение, от которого она не может отказаться? Она добилась своего?

— Я должна перед тобой извиниться, ну Марго, ну давай же! — заканючила Люба.

Я шмыгнула носом и прислушалась, это уже было интересно. Люба треснула о дверь так, что я решила не провоцировать всех желающих узнать, что там за шум и открыла дверь.

Глаза Любы были похожи на глаза несчастного котёнка — огромные, печальные, а её полные губы шептали — прости, прости.

Но потом Люба разглядела шмотки, чемоданы, лейблы, пузырьки, взвизгнула и только было кинулась к сокровищам, как остановила себя и взяла меня за руки.

Слезы у меня мгновенно и окончательно высохли. Потому что это было уже что-то за гранью. Ну не так, как с Яром, но… В общем, Люба вдруг сказала:

— Я вдела вас с Яром, в коридоре, видела, как он тебя затащил в каюту, как смотрел на тебя. Это нечто! Это кайф! Это твоя сказка, Золушка. Но мне надо признаться.

Люба отпустила мои ладони и прошлась по каюте.

— Шикарно! Просто нереально круто! — восторгалась она, трогая то комод, то стены, потом грохнулась на диван, закинув стройные ноги на спинку.

— Люба, не тяни, — попросила я. Мне ещё надо было собираться на чёртов ужин, а я не представляла, как разобрать всю эту адову кучу вещей, не говоря уже о косметике, которую надо сообразить, как пристроить себе на лицо.

— У меня были планы на Яра, и они рухнули, когда я увидела, как он на тебя смотрит. — понизив голос, сообщила Люба. — Честно, я хотела сама отправиться сюда, привлечь его внимание так и эдак. Я такие убойные комплекты бикини прихватила. Слушай, но ты хоть понимаешь, что он тебя глазами пожирает?

Я пожала плечами и отвернулась.

— Я ж не дура. У меня нормально все с мозгами. Яр, конечно, классный мужик, но эта его жена в прошлом, дикий ребёнок, а тут ещё ты нарисовалась, ну его в баню, задолбаюсь разгребать. Тем более, видела бы ты сколько тут мужиков шикарных! И не старых.

— А зачем тебе это, Люба? — повернулась я к ней. Мне, правда, было интересно.

— Странная ты, Марго, — Люба встала с дивана, села рядом с чемоданом, расстегнула его до конца и принялась рассматривать содержимое. — Яр подогнал премию?

— Типа того.

— Я жить нормально хочу, Марго. Не от зарплаты до зарплаты, просматривая в супермаркете баланс на карте и раздумывая, могу ли я позволить себе конфеты в этом месяце или перебьюсь.

У меня красивая фигура, я хочу на неё надевать вещи, которые шьют для девушек с красивыми фигурами, а не вещи, которые мне подошли в массмаркете.

— А любовь? А сам мужчина? Разве не важны?

Люба беззлобно рассмеялась, будто я шутку какую-то смешную сказала.

— Не, ты реально улетевшая. Детка, очнись, ты оглянись на мир, на пары. Ютятся в двушках, кредиты отдают, лаются от безденежья, зато по любви замуж выходили. Я так не хочу. Я сначала выйду замуж с деньгами, а потом любовью займусь.

Люба расставила все баночки на столике, потом подошла ко мне, взяла за плечи, повернула к окну.

— Ох, наплакалась ты, как же ты пойдёшь такая? — всплеснула она руками, только увидев итоги счастливой любви с богатым. — Погоди, а ты чего плакала? Яр, что ли, обидел?

Я закусила губы, потому что она напомнила, и меня снова разобрал слёзы.

— У-у, засранец. Расскажи! — попросила Люба. Так попросила, что я взяла и рассказала. Вообще всё, про поездку на экскурсию, про то, как подвёз до дома, как целовал и трогал, а затем сделал непристойное предложение, будто я игрушка, а потом про каюту.

— Вот тебе и деньги, и любовь, — закончила я.

Люба обняла меня, потом подскочила