Сурикэ - Густав Эмар

— Я не заставлю вас терять времени, мой план готов, и с Божьей помощью мы выполним его, разобьем этих тщеславных островитян, воображающих, что мы испугаемся их многочисленности; сегодня вечером, любезнейший бригадир, вы созовете в девять часов военный совет, а завтра мы выступаем.

— Вот и отлично, генерал; эта весть приведет войска в восторг.

Ровно в девять часов члены военного совета были в сборе; генерал сообщил присутствующим составленный им план кампании и спросил их мнение; совет единогласно одобрил меры, принятые главнокомандующим.

Выступление было назначено на четыре часа утра, идти было велено быстро и, главное, в полном молчании, чтобы застигнуть неприятеля врасплох.

Вот меры, которые генерал принял, покидая Канаду.

Общий план операций французской армии в войне 1756 года был очень прост: держаться в оборонительном положении, сделать несколько переходов и овладеть фортом Шуежен, называемым также Освего.

В Карильоне был устроен лагерь, чтобы оттуда наблюдать за англичанами и сдерживать английскую армию, которая должна была выйти из форта Эдуарда и направиться к озеру Чамплен. Чтобы обмануть неприятеля, Монкальм, перед отправлением в форт Фронтенак, оставил в Карильоне Леви с тремя тысячами против восьми тысяч графа Лондона.

Леви делал частые вылазки и, казалось, был постоянно готов перейти к серьезному наступлению; он не давал англичанам ни минуты отдыха; французы были в постоянном движении и часто рассыпались в разные стороны.

Англичане не могли никуда двинуться, не чувствуя французов за собой.

Англичане были так заняты этими маневрами, находились под таким неотступным надзором, что не имели возможности ни предпринять что-либо против Леви, ни послать подкрепление в форт Шуежен.

Между тем как Леви дразнил таким образом англичан, Монкальм шел из Фронтенака в Шуежен.

По приказанию главнокомандующего граф Меренвиль составил в Фронтенаке трехтысячный корпус из солдат, милиционеров и гуронов; главное назначение этого корпуса было застать врасплох Шуежен.

Если бы удалось взять эту неровную позицию англичан, их таким образом отодвинули бы к бассейну Гудзона, что было бы чрезвычайно выгодно для Новой Франции.

Укрепления Шуежен состояли из фортов Освего, Онтарио и Св. Георгия.

Американские крепости вовсе не походили на европейские.

Они были первоначально выстроены для защиты от краснокожих и для предупреждения их вторжений в плантации, города и селения колонии.

Эти форты были по необходимости плохо выстроены и дурно расположены; окрестные высоты господствовали над ними; стены имели всего два фута толщины, не было ни рвов, ни закрытых ходов.

Подобных укреплений было достаточно, когда приходилось иметь дело с краснокожими или с войсками без артиллерии, но в настоящее время значительные силы англичан и их артиллерия заставляли совершенно изменить систему, которой придерживались до тех пор, и повести иначе оборону границ.

Тремя вышеозначенными фортами командовал заслуженный английский полковник Мерсер; под его начальством было тысяча восемьсот человек.

Французы переправились через Онтарио 10 августа 1756 года и высадились в полумиле от форта Онтарио.

Полковник Бурламак, которому было поручено ведение осады, не терял ни минуты и смело заложил траншею в восьмидесяти саженях от крепости.

Нападение было так неожиданно, что англичане продержались всего три дня и 13 августа принуждены были поспешно очистить форт Онтарио, который был немедленно занят французскими войсками под начальством Бурламака.

Кампания открылась прекрасно; солдаты горели воинственным жаром.

Но главное все еще оставалось впереди.

Главнокомандующий разговаривал с некоторыми из высших офицеров о перипетиях ожесточенной борьбы, которую в продолжении трех дней, не останавливаясь ни на минуту, с одинаковым упорством, но не одинаковым счастьем, вели между собой исконные враги — французы и англичане, когда в комнату вошел Шарль Лебо; он думал, что застанет главнокомандующего одного; остановившись на пороге, молодой человек сделал движение, как бы собираясь уйти.

— Что вы делаете, черт возьми! — закричал генерал. — Вы уходите в ту самую минуту, когда я собирался послать за вами; вы здесь, во всяком случае, не лишний; все эти господа знают вас и уважают.

— Конечно, вы свой между нами, — поспешно сказал Меренвиль.

— Слишком много чести для меня, граф.

— Не скромничайте, — сказал генерал, смеясь, — что вы собирались сообщить мне?

— Я пришел передать вам известие, которое, я уверен, огорчит вас.

— Что такое? Скажите скорей!

— Полковник Мерсер убит наповал при последнем приступе на Онтарио.

— Вы не могли принести более грустного известия, полковник Мерсер был храбрый, заслуженный офицер; о его смерти будут очень жалеть в Англии. Где он? Надеюсь, его тело не оставили на месте битвы?

— Нет, генерал, я стоял рядом с ним, когда его убили; я завернул его в английское знамя и велел четырем гренадерам перенести его в квартиру, которую он занимал в Онтарио, когда командовал фортом.

— Благодарю вас за ваше распоряжение; по окончании всего мы похороним полковника, как он того достоин; вы, говорят, дрались как дьявол.

— Я исполнял долг француза и солдата, генерал.

— Вот странный адвокат парижского суда; не скоро найдешь второго такого, как вы.

— Что делать, генерал, здесь понимают только язык ружья; я делаю так же, как другие.

— И часто лучше других, — ласково сказал генерал. — Кстати, я вспомнил: мне надо было о чем-то попросить вас.

— О чем же?

— Мне хотелось бы, чтобы вы удостоверились, проходим ли брод, о котором мы говорили.

— Я уже сделал это и именно по этому поводу пришел поговорить с вами…

— Говорите, но прежде всего выпейте глоток пунша; чокнитесь со мной и с этими господами.

— С величайшим удовольствием.

— Хорошо; теперь мы вас слушаем.

— Когда форт Онтарио был очищен от неприятеля, мне пришло в голову осмотреть брод; он слишком глубок, вода стоит высоко, но канадцы и гуроны — те и другие хорошие пловцы — совершат переход шутя, особенно если поведу я, вполне знающий дорогу.

— Я полковник милиции и, с разрешения главнокомандующего, пойду за вами, г-н Лебо, вместе с моими канадцами.

— Позвольте ему договорить до конца, кузен; я знаю его и думаю, что он сберег нам под конец какой-нибудь сюрприз, какой он один в состоянии придумать.

— Весьма возможно, генерал, — сказал Шарль с тонкой улыбкой.

— Продолжай же, мой друг.

— Благополучно перебравшись на другую сторону, я вздумал осмотреть окрестности фортов Освего и Св. Георгия; смеркалось, англичанам было не до того, я был слишком далеко, чтобы меня могли видеть; я заметил, что над обоими фортами господствуют высоты, которые при соблюдении некоторых предосторожностей легко было бы занять ночью; здесь можно было бы установить батарею и открыть из нее огонь в удобную минуту.