Ордо Маллеус - Дэн Абнетт

– Упорный, – произнесла она. – Неудивительно, что ты полюбился Черубаэлю. Он рассказывал, что ты используешь неприкасаемых. Мудрый шаг. Ваши пушки не причинят мне вреда, но и я не могу обрушить на вас своё сознание, пока она рядом. К счастью, мне этого и не надо, – поразмыслив, добавила демонхост.

Внезапно она взмахнула искалеченной рукой. Нев завопила, когда её отшвырнуло в сторону. Коготь большого пальца Профанити окрасился кровью.

Аура Елизаветы останавливала ментальную ярость существа, но не могла сдержать его физически.

Тварь снова взмахнула рукой, и я отпрыгнул назад, утаскивая за собой и Биквин. Профанити загоготала.

– Елизавета! – завопил я. – Держись рядом!

Я выхватил свой палаш. Короткий изогнутый клинок отразил сияние, исходящее от Профанити, и на нём заблестели руны, нанесённые Министорумом.

Я ударил резко, бездумно и отчаянно, вгоняя клинок между рёбер демонхоста. Она взвыла и отлетела обратно. Из раны вырвался дым.

Развернувшись, чтобы не упускать противника из виду, я крепче сжал правой рукой палаш, а левой – запястье Биквин.

– А ты справился с домашним заданием. Эти рунные пентаграммы на твоём оружии. Неплохо. Мне было больно!

Тварь снова бросилась на меня:

– Но это ничто по сравнению с той болью, которую испытаешь ты!

Елизавета закричала и упала, а я изо всех сил старался не отпускать её руку. Если бы наш контакт разорвался, я бы почувствовал на себе всю мощь демонхоста.

Я защитился острым лезвием, срезая плоть с левой груди и обнажая ребра Профанити.

Когти твари разорвали мне левое плечо и стали спускаться ниже, раздирая в клочья защитный костюм.

По моей одежде ручьём текла кровь.

Я снова взмахнул, пытаясь исполнить уйн ульсар. Но демонхост перехватила мой клинок здоровой рукой. От её ладони стал подниматься дым, и Профанити стиснула зубы от боли.

– Руны… больно… но они не… сильнее… самого оружия… В следующий раз… ты должен научиться… делать своё оружие могущественнее… Вот только… следующего раза… не будет… – добавила она.

Палаш стал настолько горячим, что я с криком выронил его. Профанити отбросила смятый, оплавленный кусок стали в сторону. Её рука была серьёзно обожжена, но она словно не замечала этого.

– Пришло время умирать, – прохрипела демонхост, вцепившись в меня.

Следующие несколько секунд навечно выжжены в моей памяти. Уверен, что никогда мне больше не стать свидетелем такого героизма. На Профанити набросились капитан Эчбар и два его солдата-касркина. Их лазерное оружие не могло стрелять, потому что мы с Биквин находились в зоне поражения.

Эчбар всем телом врезался в демонхоста, пытаясь оторвать её от нас. Профанити отшвырнула его в сторону. Второй касркин прыгнул на неё, но она испепелила его прямо в воздухе. Третий успел по рукоять вогнать кадианский штык в грудь Профанити. Пламя, вырвавшееся из раны, пробежало по рукам солдата и охватило его тело.

Касркин с криком повалился на землю, но тут снова появился Эчбар, с рваной раной на щеке и шее.

Ножом, сжатым в обеих руках, он рассёк спину Профанити вдоль хребта. Вырвавшиеся на свободу варп-энергии разодрали Эчбара на части.

Крича и корчась от боли, Профанити поднялась в воздух.

Я знал, что она не погибла. Я знал, что она не могла умереть на самом деле.

Но кадианская элита, пожертвовав своими жизнями, дала мне передышку. Они пали на службе Богу-Императору, ради чего и были рождены.

– Эгида! Во имя алого ада! Шип возвращается! – закричал я в вокс, вцепляясь в руку Биквин.

Профанити мчалась к нам.

Мы увидели, что боевой катер, сверкая прожекторами, делает боевой заход. Порождённый им ураганный ветер с корнем вырывал промёрзший орляк и сбивал нас с ног. Медея шла низко, слишком низко…

Орудийные сервиторы навели на демонхоста турели крыльев и носа. Огневая мощь оказалась столь сокрушительной, что Профанити просто испарилась.

Свет померк.

Подтянув к себе Биквин, я заслонил её от дождя из превратившегося в жидкость тела демонхоста.

А потом услышал, как Фишиг выкрикивает моё имя.

– Помоги ей, – вставая, приказал я Годвину, и он подхватил Биквин.

Я огляделся. Площадку устилали мёртвые тела, большая часть из которых принадлежала культистам. В двадцати метрах вверх по склону Иншабель нашёл Нев, израненную, но живую, и теперь звал медика.

В холодном ночном небе мигнули раскалённые добела дюзы боевого катера – Медея развернулась, заходя на посадку.

Нейл, получивший сквозное ранение в предплечье, прислонился к пилону и остановил наконец визжащий барабан своего пулемёта.

– Нам… нам надо перегруппироваться, – сказал я.

– Согласен, – кивнул Фишиг.

– Вы что, не имеете никакого представления о том, с чем столкнулись? – спросил Гусмаан.

Мы обернулись. Старый охотник за шкурами с Виндховера спускался к нам с холма. Длинное лазерное ружьё покоилось на его согнутой руке. Тучи быстро сгущались, посыпался тяжёлый град.

– Так что? – снова прошипел он.

Я почувствовал, как напряглась Биквин.

Это был не Гусмаан.

Бывший охотник посмотрел на меня. Его глаза сияли белым светом. Он говорил голосом Профанити.

– Ни единого признака прозрения, – сказал он. – Вы можете уничтожить мой физический носитель, но вам не разрушить мою связь с хозяином.

– Гусмаан! – закричал Иншабель.

– Его больше нет. Его сознание оказалось наиболее открытым, поэтому я забрала его. Он послужит мне некоторое время.

Я шагнул вперёд. Гусмаан поднял руку.

– Не волнуйся, Эйзенхорн, – сказала Профанити. – Я могла бы убить вас всех прямо здесь и сейчас, но то, что должно случиться, куда интересней.

Гусмаан раскинул руки, запрокинул голову и внезапно взмыл в воздух, роняя своё драгоценное длинное лазерное ружьё. Он спокойно уплывал по небу, пока не скрылся за вересковыми пустошами, утонув в предрассветном сиянии.

– О чем это он? – спросила Биквин.

– Я не…

По холму заметались лучи света, и мы неожиданно услышали лязг гусениц.

Двадцать кадианских бронетранспортёров перевалили через вершину холма, освещая нас прожекторами. Солдаты Кадианских ударных войск бежали по склону, наводя на нас оружие.

– Это ещё что за чертовщина? – закричал Нейл. Я был ошеломлён. Этого можно было ожидать в последнюю очередь.

– Инквизитор Эйзенхорн, – прогрохотал усиленный динамиками голос из переднего бронетранспортёра. – За преступления против Империума, за злодеяния на Трациане, за сотрудничество с демонхостами вы арестованы и приговариваетесь к смерти.

Я узнал голос. Это был Осма.

Глава шестнадцатая

МОЛОТ ВЕДЬМТРИ МЕСЯЦА В КАРНИФИЦИНЕБЕГСТВО С КАДИИ

В сопровождении шести укутанных в балахоны дознавателей, зачитывающих вслух тексты из Книг Боли и Глав Наказания, по вересковому склону ко мне спускался инквизитор Леонид Осма. Розовый рассвет протянул первые лучи по суровой пустоши, можжевельники и орляк колыхались под ранним утренним ветерком. Вдалеке тетерева и птарцерны приветствовали своими криками восход зимнего солнца. Осма, хорошо сложенный, широкоплечий мужчина, разменявший пятнадцатый десяток, был облачён в бронзовый силовой доспех, пылавший оранжевыми бликами в красноватом рассвете. Орнамент в виде гербов Маллеуса украшал бесажью[17] и наколенники его брони, а шесть печатей чистоты оплетали его бевор[18] подобно цветочному венку. Длинный плащ из белого меха развевался за спиной инквизитора, смахивая снег с кустов вереска и можжевельника.

Лицо Осмы выглядело туповатым и злобным. Под бахромой тяжёлых, седых бровей, под опухшими веками сверкали маленькие точки глаз. Коротко подстриженные волосы имели такой же цвет, как и сталь его меча. Несколько лет назад Леонид утратил нижнюю челюсть во время сражения с хорнитским берсерком. Аугметический протез представлял собой выступающий вперёд хромированный подбородок, подключённый к черепу проводами и микросервомоторами.

На его спине между лопаток был закреплён штандарт, эмблема Инквизиции возвышалась над головой Осмы. В руке инквизитор держал энергетический молот – знак своего ордена. В другой руке он сжал запечатанный футляр из эбенового дерева, предназначенный для переноски свитков. Я сразу понял, что там. Карта экстремис.

– Это безумие! – прорычал Фишиг. Кадианцы вокруг нас напряглись и защёлкали затворами.

– Довольно, Фишиг! – проговорил я и обернулся к помощникам. Они выглядели потерянными и напуганными. – Мы не станем сражаться со своими. Сдайте оружие. Мы скоро разберёмся в этой смехотворной ошибке.

Биквин и Иншабель передали своё оружие кадианским гвардейцам. Фишиг неохотно расстался с карабином арбитра. Нейл открыл затвор пулемёта, извлёк магазин и отдал его ожидающим солдатам. Сам пулемёт так и остался висеть на его плечах, поддерживаемый на уровне груди ремнями.